Его жизнь медленно, но верно налаживалась. Работа кипела, они готовили к презентации новый сингл и попутно привлекали к нему внимание, участвуя в шоу, интервью, посещая различные мероприятия. Мир успокоился, группа была в деле и никуда не собиралась. Фанаты ликовали, Иену тоннами приходили письма о том, как в него верили и как тому, что он снова на сцене, рады. Он даже посетил фан-клуб, спел с ребятами несколько песен под гитару, привычно раздал автографы и поулыбался на камеру. Мелочь для него, а для них незабываемые впечатления. Помимо этого даже согласился на халтурку в виде благотворительности, снялся в глупом ролике-послании, призывая защищать права ЛГБТ меньшинств. А почему нет? Он даже к ним относился.
Дела шли в гору, а все свободное время он проводил с Дженом. С тех пор, как в прошлом месяце их отношения перестали быть рабочими – «заплати-получи» - прошло почти две недели и каждый вечер они встречались. Иен не спешил искать название этим отношениям, он просто брал то, что давали, и отдавал то, что мог. Они ласкались вечерами, слушали музыку, обсуждали что-то, принимали вместе ванны или ходили парой в душ. Иногда Иен ему пел или играл, пару раз они выбирались на улицу, чтобы покормить уток в парке. Тогда Брайден впервые видел такую непосредственную, чистую и по-детски невинную радость, отражающуюся на лице взрослого, казалось бы, человека. Джен был теплым. Иен отдыхал с ним, дурел от удовольствия, чувствуя тепло его рук и слыша его смех. И ему не хотелось искать названия этим чувствам. Они просто делали то, что им нравилось. Вместе.
На самом деле, если Иен суеверно боялся признать, что они встречаются, то Дженаро уже наверняка окрестил их связь именно так. Он уже даже успел сказать самое главное, чего ждут в любых отношениях любые люди. Фразу, которая заставляет екнуть сердце, скрутить живот, подарить эйфорию, а в случае Иена яркую душевную панику. Джен тихо, интимно, лежа рядом с ним сообщил, что влюбился. Брайден тогда притворился, что спит. Но блаженную послеоргазменную дремоту как щелчком сбило и пока Дженаро качественно, старательно и от души отлеживал ему плечо, сопя на ухо и изредка забавно причмокивая, он смотрел в потолок и думал, думал, думал…
В планах было бежать. Потому что отношения никогда не бывают такими, как в кино и детских сказках. Потому что любовь – это изощренное, больное, ненормальное чувство, которое разрушает естество, подчиняет себе и лишает ума. Это страшно. Иен искренне считал, что как только прозвучала роковая фраза, надо собирать манатки и сваливать, пока не случилось страшное. Но… он подсел на Джена. Как на наркотик. Он испытывал в нем жгучую потребность. Время без него было пустым, мысль о том, что он может не придти вечером мучительной. Иен был влюблен и знал это где-то в самой глубокой глубине души, за задворками сознания, в самом дальнем его углу. Чтобы добраться до этой светлой мысли, нужно было пробраться через террариум его насекомых, через ворох его предрассудков, скоп его принципов и темноту его страхов. А еще открыть несколько замков, ведь Иен мастер прятаться, в том числе и от себя самого. И оказавшись на распутье, на противоречивом перекрестке, он медленно шагнул на скользкую дорожку продолжения этих отношений, усугубляя ситуацию, позволяя Джену разгонять пыль и грязь в его внутреннем мире, как он сделал это, придя к нему в дом и развеяв смуту его холодного жилища.
Этот день был одним из многих. Выступление на радио, работа в студии, заявление Стива об уходе… Тут что-то не так, вам не показалось?

- Я ухожу из группы, Иен.
- Что, прости?

Иен тогда выронил бокал виски. Тот звучно разбился, напиток разлился по полу. Осколки заискрились и скрипнули под ботинком мужчины, когда тот наступил на них, обернувшись. Второй бокал, на этот раз пустой, полетел прямиком в Стива, тот увернулся, и стекло звонко разлетелось на мелкие частицы, столкнувшись со стеной и осыпавшись на пол. Следом полетела и бутылка, мокрый след на стене повествовал об исключительной ловкости гитариста, который, казалось, вполне ожидал такой реакции.
Да, Иен Брайден был взрослым мужчиной тридцати четырех лет, состоявшимся в жизни, добившимся успеха. Таким не полагалось швыряться в других людей стеклянными предметами, это неприлично, некрасиво, опасно и вообще фу, но разве его это волновало?

- Ты сам знаешь, что так нужно.
- Как нужно?

Он не понимал, что происходит. Его переполняли негодование, страх, боль и злость. Злость. Много злости. Он орал, как ненормальный, экспрессивно размахивая руками, кривясь. Нервно смеялся и снова скатывался в яростную истерику. Иен предпочитал закрываться от всех проблем, суетливо забираться в панцирь, в спасительное «тут только я», захлопывая все окна, закрывая все двери на все засовы, затыкая даже щели тряпицами, чтобы не просочилось. Он ненавидел ругаться. Повышать голос, срываться, размихивая руками, как душевнобольной неврастеник. Но каждый раз срывался. Он как вспыхнувший динамит, его все бесило в такие моменты настолько, что лучше выплеснуть, дабы изнутри не разорвало. Иен ругался так же, как и трахался: со вкусом, страстью и самоотдачей. По-честному и от души.

- Я уже принял решение. Я сегодня уезжаю.

Стив поставил точку сам, прервав их страстную ссору, в которой за жалкие десять минут упомянулось все, от работы до личного, от начала отношений, которое Иен не помнил, и до их конца. Когда дверь хлопнула, он очень отчетливо ощутил, что это конец. Внутри защемило, дыхание перехватило, на глазах выступили злые слезы. На его лице красными пятнами застыли злость, боль, ужас и отчаяние, глаза пустые, а пальцы подрагивают. Он чувствует, как к конечностям подступают судороги, вот-вот и схватит. И его подкосит, он упадет на пол, затрясется, не в силах справиться со сведенными конечностями. Упадет сломанный, как и его память, как и его группа, как и его жизнь.
Этот человек был частью его жизни долгое время. Он появился очень вовремя, покорил своим талантом и вдохновил на подвиги. Ловко брался за любую работу, справлялся с любыми трудностями, обладал спокойным нравом и бешеной самоотдачей на концертах, был горазд на любые авантюры, главное, чтобы со вкусом оторваться. Сборище качеств, что так нравились Иену всегда. Однажды он решил, что хочет этого парня и тогда, кажется, совершил фатальную ошибку. Не подкати он к нему яйца, интересно, состоялся бы этот разговор теперь? Брайден понимал, почему Стив уходил. Он также понимал, почему Стив решил, что так надо. И, конечно, понимал, почему Стив уезжал. Но понимание не умаляло горечи от окончательной потери. Из-за того, что Иен был ущербным без своих двух лет памяти, они сломали свои отношения, а теперь и вычеркнули шанс на возвращение былой дружбы, а ведь между ними всегда сквозило оглушающее понимание. Иена разрывало на куски от этой боли. Он метался по квартире, снося награды с полки на пол, опрокидывая вазу с цветами, пиная журнальный столик и зло взвывая от боли в ноге. Почти десять лет. Пусть даже восемь, если выкинуть те, что Иен не помнил, они были вместе. Плечом к плечу творили музыку. Жизнь Иена, так или иначе, пропиталась Стивом Райтом. Другом, братом по духу, любовником. И теперь он ушел. Разорвал все, что осталось. Не давая шанса на возврат. Может оно и к лучшему, но легче от этой мысли не становилось…
[NIC]Ian[/NIC]

Let the sky fall.
When it crumbles
We will stand tall,
Face it all together.

Adele – Skyfall
Иен сидел в своей раскуроченной квартире, пил уцелевший виски с горла и всеми силами думал о том, чтобы не думать. Когда в комнате появился посторонний человек, он перевел на него взгляд и почувствовал, как на него наступает волна раздражения, поднимаясь из самых недр и готовясь накрыть его целиком. Зря. Джен пришел зря именно в этот момент. Возможно, спустя час или два Иен встретил бы его иначе. Уткнулся бы носом в шею, сжался в его руках, молча, ища поддержки. И Дженаро точно был бы способен её подарить, как делал это теперь, совсем не вовремя. Иен не был готов её принять. Иен не был готов принять Джена.
- Иди. – Процедил он сквозь зубы, недовольно, раздраженно, отмахиваясь от человека, в котором так нуждался, как от надоедливой мухи. – Иди отсюда, Джен. Не сейчас. Оглох что ли?! Оставь меня одного!
Иен нервно дернулся, стряхивая с себя чужие руки, отстраняясь почти с пренебрежением, словно Дженаро мог его испачкать, хотя на деле это он мог испачкать Джена. Своим злым взглядом, сжатыми в тонкую полоску губами, напряженными руками и грубыми словами. Он знал, что сотрет ими беспокойство с красивого лица, ударит по самым нежным и сокровенным чувствам, заставив закрыться, окатит болью, словно холодной водой. Иен знал, что причинит Дженаро своим поведением страдания. Он уже видел их на его лице, но ничего не мог с собой поделать.
- Уходи. – Он отвел взгляд от его лица и указал рукой на дверь. – Тебе здесь не место. Я позвоню, когда ты будешь мне нужен.
Жестоко. Снова указать на происхождение их отношений, выставить Дженаро шлюхой, которой место рядом с ним только тогда, когда он скажет. После всего. После рокового «люблю», произнесенного так нежно, так… по-настоящему и искренне. Как Иену когда-то желалось, мечталось и хотелось. Джен был ни в чем не виноват. Виноват во всем был только он.
На деле Иен банально боялся. Оказавшись открытым, развороченным Стивом, разбитым и сломанным. Кому он нужен со своей болью? Кому, в сущности, он нужен таким, не способным что-то дать? Иен панически боялся быть слабым. Показать кому-то свою уязвимость. Поэтому у него был прекрасный панцирь, в который можно было прятаться от всего, закрываться и любовно начищать безопасные углы, пока вокруг не наступит штиль. И только несколько человек могли вытрясти из него душу. Стив уничтожил и стены, и панцирь, и его. Ему понадобилось десять минут, чтобы сломить Иена, поговаривая обо всей его никчемности, убивая всякую веру в самоконтроль. Иену было страшно. Если бы он не был так ослеплен мыслью о том, что Джен видит его таким и ему будет противно, то понял бы, что именно он может поделиться своими стенами, спрятать от урагана реальности и согреть. Но Брайден был тем еще слепцом и трусом…
Его музыка звучала злостно. В ней кипела ярость. Агрессия. Синтезатор качался от напора его пальцев, педаль негромко скрипела под его ногой, неслышимо для безжалостного музыканта. Иен играл бездумно, смотря на только вчера подобранные ноты чужой песни, переиначивая их на иной лад, окрашивая романтичную мелодию новыми чувствами, полными безумной боли, бестолковой ярости, накрывая все это убийственной волной отчаяния. Он не пытался убедить кого-то (даже себя), что они смогут выстоять. Он уже похоронил весь мир, сломал все и со всем попрощался. Ему было слишком… слишком. Всего было слишком. Его сломало этой личной трагедией, его сковало этим ощущением потери. И дело было не столько в Стиве, сколько…
Джен, Джен, Джен… Он заполонил все. Он впитался в кожу, пробрался в душу, занял все мысли. Его образ засел внутри. В голове. В сердце. Иену хотелось разодрать свою грудь, вытряхнуть его оттуда наружу, быстрее, суетливо, с суеверным ужасом на лице, чтобы избавиться от этого оглушающего чувства необходимости в нем. Необходимости позвать, попросить вернуться, жалостливо прижаться, молчаливо умоляя обнять и согреть. Спрятать. Прикрыть собой от этого мира, недружелюбного к Брайдену в этот час, от этих людей, что только и лезли своими грязными пальцами в рваные раны на его душе, выдирая кровавые ошметки чувств и эмоций. Самого сокровенного и чистого, что было в нем. Иен чувствовал, как на него накатывает устрашающая слабость перед этим человеком. Он отчетливо осознавал, что в руках этого мексиканца безграничная власть над ним, над его чувствами. Именно он может уничтожить Иена и принести ему самую сильную боль, теперь, когда он сам это сделал, сам любовно, опрометчиво, слишком быстро решился вложить в чужие руки свое искалеченное сердце. Не заметив этого. Обманувшись чужим очарованием и ощущением тепла и надеги.
Яростно ударив по клавишам, Иен подорвался со своего места, опрокидывая стул и бросаясь к двери. Громкий хлопок поставил точку в решении его вернуть, бег вниз по лестнице, потому что лифт был занят, придал моменту киношного драматизма. Но кому какое дело?
[NIC]Ian[/NIC]

Иен не запомнил дороги. Он несся, как ненормальный, по шоссе. Взлетел по лестнице, спотыкаясь и задыхаясь, чувствуя неясную тревогу в груди. В квартиру ворвался беспардонно, дверь была открыта, она стала лишь подпиткой его смутному предчувствию, стала точкой, подтверждающей и говорящей – что-то не так, что-то случилось. Джен был найден в ванной, Брайден застыл в проеме, смотря на него.
Иен хотел его обнять, прижать к себе, как можно крепче, ближе, притиснуть. Спрятать, успокоить. Шептать, что он здесь, он с ним, рядом. Что все кончилось и случившееся – досадное, нездоровое недоразумение. Что он, Иен, ужасный идиот, раз прогнал, отпустил и так поздно опомнился. Хотел опуститься на колени, собирая джинсами кровь с пола, впитывая в себя Джена, точнее то, что он потерял. Обнять, обхватить руками за бедра, прижаться щекой к животу и извиняться, извиняться, извиняться. Иен хотел целовать его изодранное, изрезанное, истерзанное запястье, слизывать кровь, чтобы ни капли не пропало. Зализать раны. Хотел признаваться в любви, суетливо отираясь носом о висок, щеку, зарываться в мягкие волосы. Иен хотел показать, что Джен ему дорог. Хотел, хотел, хотел…
Но вместо того ударил его. Сначала по руке, выбивая окровавленный канцелярский ножик, что со звоном упал в раковину, а после по щеке. Тяжелой, сухой ладонью. Хлестко. Больно. Его рука горела, он едва сдерживался, чтобы не ударить снова. Джен отшатнулся и закрыл лицо руками, словно пытаясь защититься, хотя во всем его теле едва ли были на это силы. При желании Иен мог сделать с ним все, что угодно. Вытрясти душу, выбить всю дурь, подарить то, чего мексиканец добивался.
- Ты чем..? – выдохнул он хрипло, невнятно, ошалело осматриваясь в ванной и смотря на Дженаро. – ТЫ ЧЕМ, БЛЯТЬ, ДУМАЛ?! КАКОГО ХУЯ, ДЖЕН? ЧТО ТЫ ВЫТВОРЯЕШЬ?
Он орал, как безумный, словно пытаясь мощью своего голоса восполнить невозможность хоть что-то сделать. На него накатила ледяная паника, сковывая по рукам и ногам. Иен оказался в тупике, не силах шагнуть назад, не в силах податься вперед. Он откровенно не знал, что ему делать, как, когда. Бежать и вызывать скорую или искать аптечку. Остаться с Дженом или свалить, передав его в руки той же Гвинет. Иен был оглушен увиденным, до дрожи в коленях напуган, и совсем не понимал, что происходит. Когда все обернулось вот так? Какой момент он упустил и где так провинился? Он не знал, что его шокировало больше: не то Джен, схватившийся за ножик, не то сам факт – из-за Иена кто-то способен на такое безрассудство. Из чувств к нему парень прощался с жизнью. Что за… что за сказочный эгоизм? Брайден ощутил, как его душит страшная обида. Он чувствовал, как его накрывает всепоглощающая ярость.
- Ты больной ублюдок! Ты кретин! – зашипел он, вздергивая Джена за грудки и ставя на нетвердый ноги, подтолкнул к двери. - Иди… иди в гостиную!
Сам суетливо достал из шкафчика над раковиной аптечку и поволок парня за собой. Иен даже сам удивлялся, как его дрожащие пару минут назад руки теперь твердо брались за нужные предметы. Перекись водорода на бинт, промыть, подуть, как маленькому, на ранки, перевязать бинтом, ловко завязывая оставшиеся хвостики бантом. Он действовал быстро, скупо, ничего не говоря и даже не смотря на Эскобара. Стиснув зубы до заходивших желваков, поджав губы, Иен смотрел на руку Джена в своих и только горящие слезами глаза повествовали о том, что его переполняют эмоции, а не пустой холод. Волосы служили хорошим занавесом, скрывающим его позорную слабость. Но упавшую на ладонь горячую слезу Дженаро не мог не заметить.
- Зачем ты так? – тихо спросил он, осторожно прижавшись губами к израненному запястью, горячо вздыхая. – Все этого того не стоит. И эта… ссора? Она не стоит твоей жизни. Ничто и никто её не стоит.
На Иена накатило оглушающее понимание всей ситуации. Он обидел Джена настолько, что тот решился на страшный поступок и не успей Брайден вовремя, его бы уже не было. Прогоняя его, он даже не задумывался над тем, что это может быть навсегда, бесповоротно, что его неосторожные, грубые слова могут подтолкнуть Джена на такой чудовищный поступок. Что ему хватит этой глупой, неправильной смелости для такого нелепого поступка. Было ли это показателем крепкой, настоящей любви? Он содрогнулся. Иену было страшно. Страшно понимать, как все могло обернуться, страшно осознавать эту ситуацию, страшно… допустить мысль, что он мог потерять Джена навсегда. Больше не ощутить его тепла и увидеть в последний раз в гробу. Иен задушено не то вздохнул, не то всхлипнул, прежде чем выпрямиться и посмотреть, наконец, на Джена.
- Никогда… - ткнув пальцем ему в грудь, Брайден заглядывал в его глаза. – Никогда так больше не делай, понял? Никогда. Потому что я тебя, блять, люблю.
Слова вырвались сами, Иен запнулся об них, но продолжил говорить, словно так все и планировалось, хотя, в сущности, он вообще не знал, что несет:
- И я не хочу увидеть тебя в гробу, ясно? Я хочу видеть тебя в своей постели, в машине, на улице, где угодно, но точно не в гробу. В следующий раз я не выбью из твоих рук ножик, я оставлю тебя умирать и буду всю жизнь тебя ненавидеть, понял? Не смей так со мной поступать. – Он отчеканил каждое слово последней фразы, пытливо разглядывая Джена. – Смерть случается не с тем, кто умирает, а с теми, кто его любит. Не смей. Подумай в следующий раз об этом, прежде чем снова сделать такую глупость.
[NIC]Ian[/NIC]

I'VE GOT THAT FEELING DEEP IN MY MIND
COME BACK AND LOVE ME, JUST ONE MORE TIME.
ON THE GROUND OF AN OCEAN, WE BURIED OUR LOVE FAR AWAY.
MY HEART'S STILL BLEEDING, WON'T YOU COME BACK AND STAY?

Он сказал это вслух. Он сказал это в порыве, и можно было бы, конечно, списать все на состояние аффекта. Можно было бы самозабвенно себе врать. Собраться и уйти, чтобы никогда не вернуться. Придумать что-то еще. Но Иен знал, что все его порывы и бесконтрольные слова-поступки-действия искренни. Он мог сказать это, обдумав, и засомневаться в правильности всего происходящего, но в таком порыве сомневаться не приходилось. Иен знал-чувствовал, что сказал правду. Это чувство вцепилось в его горло холодными пальцами с острыми ногтями, они проткнули его кожу, а зараза распространялась по его телу, заражая каждый орган. Губя его. Проклиная. Он чувствовал, как погибает из-за него, как ему будет мучительно больно и спасительно хорошо. Думал об этом, прислушивался к себе и содрогался, понимая, что из доминанта он превращался в раба. Он больше ничего не контролировал.
Аккуратно выпутавшись из объятий, Иен поднялся с дивана. Дженаро было беспокойно заворочался, ища его, но сон удержал его в своих объятиях. Ну и хорошо, ему нужно было отдохнуть. А у Иена еще были дела. Он медленно смывал следы их маленькой трагедии в ванной. Протер пол, избавляя его от капель крови и грязных следов, помыл раковину, молча следя за тем, как кровь Джена вместе с прошлым этапом их отношений уходит в слив, исчезает, растворяется в общем потоке, где-то там, в канализации. Попутно он пытался припомнить, когда в последний раз имел дело с уборкой и не вспомнил, но незачем было оставлять следы. Беспокоить Гвинет и давать повод Джену лишний раз окунуться в прошлый вечер. Иен отмыл его. Он стер все, чтобы оно отошло в прошлое и не возвращалось в настоящее. Выкинул вместе с окровавленным ножом, завернутым в пакет, возможность для всех столкнуться с этим снова.
После он укрыл Джена пледом и, открыв окно, медленно курил, смотря то на спящего, то на ночной город. Его куртка висела на кресле, сверху небрежно валялась стянутая с головы бандана, ботинки расположились в коридоре. Эту ночь он собирался провести в квартире Дженаро, возвращаться в свой сломанный и разбитый мир он не спешил, тем более без него. Иену казалось, что разобраться со всем сам он не сможет, ему нужна была поддержка. Руки, которые помогут ему собрать хлам, а не рассыпаться среди него при встрече со вчера.
Когда скрипнула дверь, открываясь, он уже умостился рядом с Дженом на узком диване. Ему было неудобно, он был уверен, что утром у него будет болеть спина, но диван отвечал одному конкретному требованию – быть рядом, ощущать Джена как можно ближе, слышать его дыхание. Иен поглаживал его по плечу, прикрывая глаза блаженно, когда он сонно вздыхал и зарывался носом в его шею. Гвинет заглянула к ним, кивнула ему и после ответного кивка, на цыпочках удалилась в свою комнату. Он прислушивался, но не слышал её, видимо, женщина резво последовала их примеру.

- О мой бог, - Иен зажмурился на мгновение, вытирая губы тыльной стороной ладони. – Я, кажется, понимаю, почему ты так ненавидишь кофе… Она что, нас потравить хотела?
Вылив содержимое своей чашки с громким названием «Кофе от Гвинет» в раковину, Брайден забрал кружку Джена, делая несколько глотков его чая. Самой виновницы чуть не случившегося было отравления, не было дома, когда они проснулись. Новый день принес новые силы, хотя привкус вчерашнего, откровенно дерьмового дня, все еще отравлял вкус нового. Остатки. Осадок. Они обязательно сотрутся новыми событиями, прикосновениями, улыбками, стоит только подождать. А пока у них был свободный день (Иен нарычал на Джереми с утра, чтобы он стал таковым и тот, как ни странно, принял выходной с легкостью, сместив график – видимо, не один Брайден был надломлен уходом Стива) и свободная квартира. Иен, если задуматься, не был в ней ни разу, если не считать того первого раза, когда он ступил на порог, но также быстро переступил его в обратном направлении.
- Покажешь мне свою комнату? – спросил он, прижимаясь губами к щеке Джена, отираясь об нее носом. – А вечером мне нужно будет вернуться к себе. Привести все в порядок. Хочешь поехать со мной?
На самом деле, у него была целая масса вариантов. Например, сказать Джереми, чтобы он занялся порядком в квартире Иена или даже нашел ему новую, было бы желание. Или вызвать Марту, свою экономку, которая быстро бы справилась с учиненными беспорядками. У нее были золотые руки и вагоны терпения, Иена всегда восхищала её способность браться за дело с чувством, расстановкой и вниманием. Но он хотел привести все в порядок самостоятельно. Как разбил и сломал, так и склеить. Расставить все по полочкам, наводя порядок в своей душе, и сметая осколки в мусорное ведро, выкидывая из нее все ненужное. Так было нужно. Иен чувствовал. А он так крепко привык доверяться своим чувствам…

[NIC]Ian[/NIC]

AT LAST, BACK IN THESE ARMS AGAIN.
I'M SORRY I HURT YOU,
I HURT ME TOO.

- Скажи мне… - Брайден оглянулся на Джена с улыбкой. – Тебе точно есть восемнадцать?
Комната Дженаро Эскобара, двадцатипятилетнего порноактера-тире-ведущего детских и не очень праздников, представляла собой что-то невероятное и невообразимое. Ярко голубые волнистые шторки, развороченная постель с синим мальчишеским бельем с машинками, всякие безделицы всюду, сувенирчики, блестящие штуковины, какие-то поделки и игрушки везде-везде, куда не брось взгляд. На столе какие-то засушенные цветы, на стене фотографии – вот он улыбается во все тридцать два зуба, стоя на фоне рождественской елки, а вот они с Гвин обнимаются где-то посреди Манхэттена, на третьей фотографии они щека к щеке выпячивают губы, словно для поцелуя. Фотография неловкая, как и всегда, когда фотографируешь себя самостоятельно. Повсюду книги, бумаги, тетради. Какие-то странные рисунки. Привыкший к суровому минимализму и, главное, порядку, Иен несколько опешил от обилия всякого… всякого. Так и встряв на пороге комнаты, он медленно оглядывался, тронул пальцами белый кораблик на полке, поднял с пола листок с причудливым детским рисунком.
- Впечатляет. – Сказал он, наконец, неловко улыбнувшись.
Прошел в комнату медленно, словно боясь все порушить одним неловким движением. Иен чувствовал себя, как слон в посудной лавке. Казалось, вот-вот он развернется, и комната рассыплется, как картонная – стены рухнут во все четыре стороны, развалившиеся безделицы будут лежать на полу, смотреть на него с немым укором. А Джен, конечно, очень расстроится, Иен снова увидит этот несчастный взгляд побитого жизнью щенка, и его нижняя губа опять по-детски задрожит.
Этот мир казался ему маленьким и интимным, он не был враждебным, но несведущий в таких делах человек легко чувствовал себя там лишним. Вот и Иен был слишком неуклюжим, слишком грубым и слишком большим для него. Недостаточно волшебным, чтобы смотреться в этой комнате органично. И что Джен, сумевший создать все это, нашел в таком приземистом и скучном человеке? Хотя, возможно, они уравнивали друг друга. Дополняли. Пресловутые сказки о соединившихся половинках можно было примерить к ним? Иен прыснул себе под нос и, развернувшись, обнял Эскобара, притянув к себе за ткань футболки.
- Что за магию ты тут распыляешь? – тихо спросил он, прижимаясь своим лбом к виску Джена. – Ты… прости меня…. Я сделал тебе больно. Я тебя порезал. Да и себя тоже.
Иену казалось, что он только может развалить этот мир. Всего лишь гипотетическая, ничем не подтвержденная, вероятная вероятность. Всего лишь возможное, далеко необязательное, течение событий и обстоятельств. Но на деле он уже едва не развалил этот мир еще вчера. Он сломал владельца этого странного места, его короля, хозяина и владыку, кто бы позаботился о том хромом коне или стряхнул пыль с этого странного корабля, если бы Джен вчера умер от потери крови в ванной? Иен трясло только от одной мысли о том, что все могло закончиться вот так. Самым чудовищным было то, что Дженаро оказался способен на подобное и себялюбивый, гордый Иен Брайден не мог понять, почему. Он и сам натыкался на острые углы, терпел предательства и поражения, но ни разу не загонялся в угол настолько, чтобы решить – это конец, дороги назад нет, вперед тоже, а этот очаровательный ножик так и смотрит на меня. Значил ли его дурацкий поступок, пугающий Иена до дрожи, что жизни без него Дженаро просто не представляет так, словно её действительно не будет? И значит ли это, что и этот мир существует в какой-то степени благодаря ему, во всяком случае, в зависимости? Брайден удивился своим мыслям и мотнул головой, стряхивая и отстраняясь от Джена.
Завалившись на кровать, Иен сложил руки на животе и вглядывался в пушистые облака. Ровно семь штук, на вид очень мягкие и почему-то навевали странное желание попробовать на вкус, потрогать и сжать пальцами. Он, разумеется, сдержался, лишь пересчитал несколько раз. Ровно семь штук, маленькие теряются на фоне больших, но большие без маленьких не смотрелись бы так удачно. Повернувшись на бок, Иен закрыл глаза и прижался горячим лбом к холодной стенке. Его немного морозило, мысль о простуде привычно откликнулась внутри неприятно. Он чувствовал себя старым, уставшим и больным. Жизнь вгрызалась в его плоть, с легкой руки её сыпались неприятности и потрясения, одно за другим. А Иен просто устал, как собака. И только обнимавшие его руки спасали. Кровать узкая, но они уместились, Джен уткнулся носом ему в лопатки и жарко дышал, прижимаясь доверчиво. Как после всего случившегося он может быть так близко? Иен накрыл его ладонь своей, сплетаясь пальцами и сжимая.
- Я попал в аварию в декабре того года, - сказал он негромко, прикрыв глаза. – Я сам её учинил, если точнее. Был пьян, бросился под фуру. Мотоцикл всмятку, а я в кому на два месяца. Я никому не говорил, что помню и все грешат на мое состояние, мол не соображал, что делал, но я соображал. Я сделал это специально, хотя храбрости мне определенно придал выпитый виски. Знаешь, что такое «Русская рулетка»? Это было нечто подобное, умру или не умру. Не умер.
Усмехнувшись, он крепче сжал ладонь Джена в своей, помолчал недолго и снова заговорил:
- Я поплатился за этот поступок двумя годами своей жизни. Память о них стерлась практически полностью, удалось вернуть лишь музыку, все написанное я написал снова, думая, что впервые, но нет, как оказалось. – Облизнув пересохшие губы, Иен приоткрыл глаза, задумчиво смотря в стену. – Музыка ко мне вернулась, а все остальное нет. Все эти два года я жил так… не знаю, мне кажется, что все совершенное мной в тот период – не мое. И если я мог отречься от этого в какой-то степени, не придать такого значения, как раньше, то другие люди ведь все помнили. Стив был со мной два этих года, он меня чуть не погубил и он плакал от счастья, когда я очнулся. Да что там… он был со мной последние десять лет, как лучший друг и соратник, я помню все наши пьянки, а наших отношений не помню совсем. Мы пытались какое-то время, но все быстро сошло на нет. Знаешь, все тогдашние изменения по рассказам казались мне неправильными, я потому и думаю иногда, что кому-то они показались таковыми тоже, и он сделал бэк-ап. А может, и я сам сделал. – Поцеловав пальцы Джена, Иен снова закрыл глаза. – Поэтому все и случилось вчера. Он ушел из группы и ушел вообще. А я просто слишком многого не понимаю и дурею оттого, что случается. Меня просто не хватает, понимаешь? Ты только не уходи от меня. Не верь злым словам, верь таким моментам. Я… люблю тебя и ты мне нужен. Я бракованный, но ты мой человек и я не хочу, чтобы это менялось. Правда прости меня за вчера. Прошлое больше не вмешается в настоящее.
[NIC]Ian[/NIC]

CRAWLIN' BACK TO YOU.

Есть люди, которые не умеют готовить. Или мыть окна, не оставляя разводов. Петь, танцевать,  красиво улыбаться. Люди, как правило, всегда чего-то не умеют. Абсолютно все люди одинаково в чем-то безнадежно плохи. У Иена конфликты с самим собой. Это его проблема, он не умеет ладить с собой и находить золотую середину. Ему нужно бросаться из крайности в крайность, метаться, страдать, забивать свою голову ненужными мыслями, создавая, скрупулезно выкраивая новые и новые проблемы, прежде чем понять что-то важное и подготовиться к единственному верному решению, когда уже поздно. Он ненавидит себя за это качество, но попадается в эту ловушку снова и снова. И не властны над этим его неумением никакие люди и перемены его жизни. Он просто такой. Он просто не умеет. Разве стоит его за это строго судить?
Наверное, ему нужно учиться воспринимать все проще…
- А я смогу подарить тебе то, что тебе нужно? – медленно спросил Иен, поворачиваясь к Джену и рассматривая его. – Обещай больше никогда не поступать так. Никогда.
Улегшись на бок, он обнял его одной рукой, притягивая к себе ближе, закидывая на его ноги свою. Комната больше не казалась ему маленькой, словно игрушечной, над ними висели настоящие облака, а вокруг – голубые стены и шторки– было небо. Кровать с детскими простынями была самой уютной на свете, хоть места там даже для одного маловато, но быть так близко невозможно приятно. Иен больше не чувствовал себя в комнате чужим, нескладным и неправильным. Король обозначил его место и роль, королевству пришлось уступить, расступиться и принять в себя нового посетителя по-настоящему. Открыться ему и перестать обороняться в страхе, что все будет порушено. Джен впускал его в себя. А Иен, пожалуй, впервые открывался по-настоящему в ответ. Без любимых точек над «i». Без всяких «но».
- Я ведь сначала не собирался тебя трахать тогда, на празднике, - Иен улыбнулся, оглаживая шершавыми пальцами шею Джена. – Я просто следил за реакцией. Когда я сказал, что мной движет интерес – это была чистая правда. Секс и деньги не имели большого значения, по-настоящему я тебя захотел только тогда, когда ты улизнул, до этого меня привлекала лишь эта игра. Ты не шлюха, но ведешь переговоры о сексе за деньги, а я не трахаю шлюх и не плачу за секс, но соглашаюсь на все твои условия. Джер был очень удивлен, когда занимался подсчетами…
Брайден смешливо хмыкнул себе под нос, с улыбкой прикрывая глаза. Джереми тогда действительно удивился, а Майки не преминул пошутить на тему возраста Иена и его боеспособности.
- А второй раз позвонил, потому что с тобой я забылся… - задумчиво продолжил Иен после паузы, поглаживая Джена по спине под футболкой. – У меня тяжелые времена. Тогда я только вышел из загула-запоя, все пытался забить чем-то пустоту, но у меня ничего не вышло. За то мне удалось опомниться прежде, чем я опустился на самое днище. А с тобой все было иначе. Было что-то еще. И я решил, что если за это спокойствие нужно платить, то мне не жалко никаких денег. Поэтому я тебя звал. И злился каждый раз, когда ты после съемок пытался отказаться от встреч. Ревновал. В тот раз, когда я попросил просто остаться у меня, я нуждался уже в тебе. Не в абстрактном «чем-то». Но до последнего, до вчера буквально, был убежден, что наше «что-то» все еще под контролем. На деле же оно контролирует нас. Вон оно как все вышло.
Когда-то, во времена, которые Иен не помнит, ему было очень тяжело решиться на какие-то отношения в правильном их понимании. Он не был уверен, что они ему нужны, что они желаемы, а потому терзался и долго не мог разобраться в себе. А еще дольше он учился жить в этих отношениях, приходя от одного кризиса к другому. Теперь он был уверен в том, что все правильно. Даже не помня прошлого и не имея возможности сравнить, он словно бы использовал былой опыт невольно и думал, что готов попытаться. Джен дарил ему тепло и ласку, с ним было тепло и надежно. Иен забывался в его руках, вечно ищущий правды, ответы, беспокойно возящийся и мечущийся по жизни, он замирал и успокаивался, стоило Джену оказаться рядом. С этим парнем все вставало на свои места, он словно был последней частью пазла, таким легко вписывающимся, нужным и правильным. Иен все так же боялся серьезных отношений. Все так же терялся в незнании того, к чему это приведет и ему, признаться, было даже страшно, но он не видел смысла больше отказываться. В сущности, значимым было лишь то, что Иен любил этого парня, с ним ему было хорошо, а без него – плохо. Вот и все, остальное теряет значение, когда он смотрит в ставшие родными глаза.
- Просто у нас с самого начала было что-то еще… - крепче обняв Джена, Иен прижался к уголку его губ поцелуем.
[NIC]Ian[/NIC]