Этот день с самого начала не был удачным. Утро началось с потопа, не всемирного, но всеквартирного. Потолок – правильнее было бы сказать обои на нем - неожиданно отвис пузырем, полным воды, и с него капало. Капли срывались и с похабным «кап» приземлялись на пол, Ларс проснулся от этого звука и долго не мог понять, что случилось. Когда понял, пузырь на потолке уже завоевал большие территории и опасно волновался, грозя вот-вот лопнуть, но этого по каким-то неведомым причинам не происходило, потому Ларс поспешил наверх, к соседям, взъерошенный и в домашнем (читайте в трусах и майке, ах да, еще в подранных фиолетовых тапочках с котятами). Оказалось, что соседка сверху, до обидного стереотипная блондинка, не додумалась перекрыть воду и ждала мастеров, сидя в кресле и наблюдая, как из трубы льет, как из крана. Ларс лично перекрыл воду и вернулся к себе, категорично осмотрел лужу на полу и пузырь на потолке. Почесал щеку задумчиво, думая, что с ним делать.
Решение пришло неожиданно быстро и совсем скоро красноволосый, простите, идиот, тыкал своим изобретением – ножницами примотанными скотчем к швабре – в пузырь, что не желал отдавать отвоеванные территории. Разумеется, его окатило водой с головы до пят, несмотря на подставленный тазик (и ему хватило) и затейливую позу. Мстительный пузырь перестал быть проблемой, и последствия его некрасивого поступка вскоре были устранены. Ларс чувствовал себя победителем.
Когда он собрался в магазин за завтраком, который по времени должен был быть обедом, но не суть важно, и шел по улице с довольной физиономией, он умудрился споткнуться одной ногой о другую и феерично навернулся, проехавшись на пузе по асфальту. Все, о чем он думал в этот момент, сводилось к вопросам:
Первый - Не порвал ли я джинсы и майку?
Второй - Не разбил ли я очки?
Третий - В порядке ли мой плеер?
Одежда, очки и даже плеер оказались в полной сохранности, однако колени он обжег джинсой и они неприятно саднили, а еще подбородок мельком, но оцарапал. Удовольствия не получил никакого, даже расстроился, но поход в магазин выдержал и даже без приключений вернулся. Даже без приключений позавтракал-пообедал! И снова чувствовал себя победителем.
А теперь он бежал по улице, расталкивая людей и тихо матерясь из души в душу, потому что впереди него несся патлатый неопрятный субъект, явно пожеванный жизнью, иначе зачем бы ему было вырывать из рук Ларса бумажник, когда тот отходил от банкомата, только сняв наличные? Ему было не столько жалко денег, сколько документов, ведь восстанавливать их так долго, и скучно, и нудно, и раздражает. И потому он бежал, спотыкаясь, сбивчиво извиняясь перед людьми, слыша вслед «Куда ты несешься, придурок?» На самом деле, мысленно он уже попрощался со своим бумажником и прикидывал, как все будет муторно и неприятно, что заставляло бежать его еще быстрее, хотя он сроду не был спортивным.
- Ага! – азартно крикнул он, когда ворюга замешкался и резко остановился, и кинулся на него в опрометчивом прыжке, навалился всем весом и повалил на асфальт. – Попался! Отдай!
Люди вокруг расступились, кто-то даже взвизгнул, соглядатаи приостановились и замедлили шаг, но вмешиваться никто не собирался – действительно, зачем? Ларс, не веря своей удаче, вцепился в волосы наглого вора пальцами и больно потянул (да, по-бабски, за то как действенно!), а другой рукой вцепился в свой бумажник, затейливо выкручивая его так, чтобы сжимавшие пальцы разжались. Поднявшись, он отскочил от поверженного воришки, боясь, что тот снова может позариться на его добро, но не тут-то было. Подошедшие полицейские смотрели на них поочередно и критично, один, как раз тот, что был уродливее другого, спросил:
- Что здесь происходит?
Ларс с сомнением покосился на вора, что так и остался поверженным, после на полицейских, а после опять на него. Протянул незнакомцу руку, тем временем одарив стражей порядка лучшей из своих улыбок:
- Мы с другом просто дурачимся. Не переживайте, офицеры, все в порядке! – Ларс помог своему недавнему врагу подняться и даже пихнул его, проявляя дружелюбие.
- Ведите себя прилично. – Бросил «Неприятный» и они с напарником медленно удалились.
- Слушай, - Ларс повернулся к ворюге, крепко сжимая пальцами свой бумажник – все еще опасаясь. – На что тебе деньги нужны? Ну… на наркоту я тебе не дам, но пожрать могу купить. Только без фокусов, патлатый! Я тебя насквозь вижу!
Шутливо прищурившись, Андерссон кивнул на «Макдональдс», напротив которого они стояли.
- Ну так что? Я один раз предлагаю.

[NIC]Lars[/NIC]

- Сегодня твой день. – Хмыкнул добродушно себе под нос Андерссон, прежде чем выудить из заднего кармана джинс пачку сигарет. – Меня Ларс зовут.
Представился он, протягивая «новому знакомому» сигарету и подкурив ему, закурил и сам, за компанию. Люди снова сновали туда-сюда, никому из них больше не было дела до очередных странных парней, курящих у очередного обыденного «Мака». Ну и прекрасно, зевак и ленивых соглядатаев Ларс никогда не любил. Да и на что им, собственно, смотреть? Так хоть намек на драку был, разборки с полицией, а теперь… Сплошная скука.
Невзначай разглядывая парня рядом с собой, Ларс медленно курил и выдыхал дым в сторону. Он никогда не был дураком, мечтающим катать на шее всех желающих или законченным альтруистом, даже приспешником какой-нибудь секты не был. Он не хотел быть меценантом, послом доброй воли и Господом Богом, собирающимся накормить всех бродяг и типов криминальной наружности, ибо всем мы люди. Бывало, конечно, скидывал мелочь попрошайкам, но все, потому что считал – пользы от нее все равно не будет, а им может и сгодится.
Просто Ларс понимал, что если человек ворует, то он нуждается в чем-то. Также ясно он, конечно, понимал, что правильный человек стал бы делать хоть что-то для исправления сложившийся ситуации, но у всех были свои слабости, болезни и недостатки. Он не поддерживал их, он просто пытался оставаться человеком. У него были деньги, он многое мог себе позволить, в сравнении с тем же вором бродячего вида, а тот может, и был преступником, скорее всего и накроманил нехило, но оставался живым человеком. А людям, особенно обделенным чем-то, иногда нужны добрые дела и шаги навстречу, ну или, по крайней мере, сигарета да максичиз. От Ларса не убудет, за то парень перекусит. Конечно, он бы дозе наверняка больше обрадовался, но помогать демонам забрать человека Андерссон не собирался, а помочь человеку – да.
Шутливо про себя он думал «А кто, если не я?». А ведь действительно, не каждый человек захотел бы помочь наглому ворюге, да и просто бродяге. Люди таких не любят, они морщат носы и отворачиваются. Проблемные. Неправильные. Плохо влияющие. Гноящиеся раны общества. Язвы на здоровом теле города. Но чем же он хуже, чем чиновник, берущий взятки? Врач, продающий подпольно органы? Безразличный к проблемам и бедам других людей среднестатистический человек? Мужчина, избивающий дома свою жену или женщина, продающая свое тело за деньги? У каждого есть, что скрывать. У каждого есть скелет в шкафу, своя болезнь. Нет ничего плохого в том, чтобы попытаться помочь. Ларс может и слишком наивно, но был уверен, что всем можно помочь, если проявить хотя бы каплю сострадания. Если бы люди были добрее друг к другу, то и мир был бы чище.
- Ты наивно полагаешь, что у тебя вырастет новый глаз, когда я выбью тебе один имеющийся за разглядывание? – Ларс своего взгляда не стеснялся, но, к сожалению, комфортно себя чувствовал только он один.
- Пошли. – Только и бросил мужчина, выкинув окурок в урну и кивнув на вход в забегаловку.
«Макдональдс» встретил их улыбчивым обслуживающим персоналом, гулом посетителей, веселым смехом детей вон за тем столиком, они рассматривали полученные в подарок игрушки и хвастались друг перед другом, и запахами еды. Ларс поспешил занять очередь у свободной кассы, бросив своего попутчика в дверях.
- Мне, пожалуйста, один «Биг Мак», одну большую «Картошку-фри», два шоколадных «Маффина», еще один пирожок с вишней, - Ларс задумчиво просматривал меню, глаза его отчаянно разбегались. – И еще один латте, пожалуйста. Все с собой.
В бумажный пакет с едой он сунул пару купюр, на дозу этого точно не хватит, за то на пару пачек сигарет – вполне. Этакая гуманитарная помощь от имущих к неимущим. Вручив пакет с едой воришке в одну руку, а один стакан латте в другую, он открыл перед ним дверь, пропуская вперед. Шагая позади, он пересчитывал деньги в бумажнике, опрометчиво забыв, кто перед ним.
- Ну пока, что ли, - улыбнулся он бродяге и добавил, паясничая – Приятно было познакомиться.
[NIC]Lars[/NIC]

- На самом деле, не очень, - признал Ларс с улыбкой и почесал нос. - Но мне хочется это в тебя запихать. Ну знаешь, ты.. тощ.. худ.. стройный. Чувак, ты пробудил во мне заботливую бабушку, желающую откормить своего внучка. Прости уж.
Взъерошив красные волосы на затылке, Ларс развел руками, мол вот такие дела, парень, сам виноват. Сомневался, что подействует, но привык сглаживать ситуации улыбкой. Ларс считал, что подходи люди к ситуациям так и проблем у человечества было бы меньше, но, увы, конфликтовать люди любили почти также сильно, как деньги. И на фоне таких прагматичных людей, он со своими понятиями казался маленьким, несмышленым ребенком, ничего непонимающим в людях и жизни. Всем были интересны цифры, числа, банкноты, купюры, бумажки, биржи, статус и карьера. А Ларс выкрашивал себе волосы в красный и тыкал пальцами в небо, утверждая, что вон то облако - вылитый Спанч Боб. Да, ему через три года стукнет тридцатник.
Ларс вообще по жизни был знатным пацифистом. Он не был дураком и не носил розовых очков, он прекрасно понимал, какие люди уроды (все уроды, просто с некоторыми уродами интересно - этакие высококачественные уроды), в какой мир находится жопе. Но дерьма в жизни итак много, проблемы рождались из других проблем, а из новородившихся выбирались новые и новые, от мала до велика. Расстраиваться из-за всего этого, обиженно дуть губы на судьбу, хмурить лоб и забывать, как улыбаться - это все выше его сил. Уже давно Ларс решил, что не хочет взрослеть_стареть_черстветь. Не хочет быть обыкновенным взрослым. И он с детства противился всему обыкновенному, вместо того, чтобы стать достойным наследником, он рисовал комиксы и балагурил с друзьями. Всему родительскому состоянию (а ведь его родители были просто эталоном образцовых, успешных и состоявшихся в жизни людей), он предпочитал бродячих музыкантов. Не стесняясь, он плюхался рядом с ними на бордюры, пел песни и даже иногда просился сыграть что-нибудь, а к знакомым так и вовсе ходил со своей гитарой, затарившись перед этим в каком-нибудь ларьке с фаст-фудом. Уходя, он оставлял денег и не терпел возражений, отвечая "У меня есть еще, а тебе пригодится". Все люди для него были, прежде всего, людьми и он одинаково относился к старику Джеку, жившему в ночлежке для бездомных, и своему редактору, девушке из приличной семьи. Обнимал их, как родных, баловал и радовался их обществу. Главное, чтобы приятно. Чтобы весело и интересно. Остальное не имеет значения. Ни деньги, ни статус, ни какие-то другие аспекты жизней. Ларсу казалось, что люди давным-давно забыли о том, что они люди. На вопросы о нации он отвечал "Я человек", хотя был гордым шведом, а иногда ему хотелось крикнуть "Остановитесь! Оглядитесь! Дайте себе вздохнуть. Вспомните, что такое улыбки", но молчал. Он не был дураком, как было сказано выше, он понимал, что никому его призывы не нужны. И тихо жил по своим правилам.
- Ну окей, ты умеешь воровать и делиться - отличное сочетание качеств. - Показав мужчине два больших пальца, Ларс показательно широко улыбнулся и плюхнулся на лавочку. - Спасибо.
Кивнув, он принял коробку с половиной бургера и уселся на лавке по-турецки, ерзая и пытаясь устроиться удобнее. Пихнув неловко незнакомца локтем, он сделал вид, что ничего не было, и вгрызся в свою половину, придерживая коробку под рукой. Хорошо они, наверное, смотрелись со стороны. Потрепанные, патлатые, один с красными волосами, другой с какими-то подозрительными белыми кончиками. То ли красился в блондина (представив, Ларс чуть не подавился бургером), а теперь отращивал, то ли неумело покрасил только кончики - интересная задумка, для такого типа, как этот. Ай, какая к черту разница. Оба на лавочке, оба жрут. Наверное, их действительно можно было принять за закадычных дружков, которые устраивали дурацкие игрища на улицах и играли в догонялки. Во всяком случае, Ларс бы не удивился, увидев подобную картину. Хотя удивить его можно было многим.
- Так как тебя зовут, дружище? - спросил он, дожевав свою половину и поставив коробочку рядом с собой. - Ты так и не представился. А мы ведь уже так близки...
Мимо них пробежала целая орава детей, следом за ними бежали две женщины, яростно выкрикивая имена. Ларс проследил за ними взглядом и подумал, что и его, только начавшая недавно вставать на ножки, дочка когда-нибудь так будет бегать и голосить. Конечно, он очень надеялся, что Эль будет умным и спокойным ребенком, в мамочку, хотя и понимал, что его гены сыграют свою роль. И его воспитание, впрочем, тоже. Так что когда Эль заявится домой с какими-нибудь лиловыми волосами и пирсингом в носу, радостно вещая о том, что только что каталась на мотоцикле с самым плохим парнем школы, нечему будет удивляться.
- Так почему именно я? - спросил он, отвлекшись от мыслей и глянув на своего не особенно разговорчивого собеседника. - Ну, почему именно мой бумажник?
[NIC]Lars[/NIC]

Ларс сидел на полу своей единственной комнаты в окружении исчерканных листов. Он калякал на них черной гелевой ручкой, рисуя мрачные пейзажи и злые лица. Его герой этим вечером был невысок, худ и черноволос. Несколько готичен, а, может даже, эмоват. Черная челка спадала на лицо, закрывая печальные глаза. Он был разочарован в мире, людях и себе. Ему было больно и обидно. Вот он на фоне свалки, в очертаниях которых можно узнать центр Манхэттена. А здесь он на кладбище, возле надгробия, на котором криво написано "Человечность", плачет над усопшим качеством. А тут и вовсе сидит один на полу заваленной книгами и листами гостиной. Да, Ларс этим вечером выплескивал собственные чувства на бумагу. Обычно это помогало и дарило желанное облегчение. Опустошало и позволяло уснуть. Но чем больше он рисовал, тем сильнее злился. Раздраженно отбрасывал изрисованный рисунок и брал чистый лист из стопки рядом.
Еще утром он думал, что все его беды были мелочными и незначительными. Мужественно справлялся с недоразумениями и шел дальше, улыбаясь и насвистывая себе под нос веселые песенки. Нанана, блять. А теперь сидел опечаленный и злой, пачкал бумагу грязью, накопившейся в его душе. Соскребал её со стенок и дна тонким стержнем черной ручки, выбрасывал из себя на чистый лист и пачкал его, пачкал злыми рисунками. "Благодарю за это" с улыбкой сказал накормленный за счет Ларса бродяга, а затем он вытащил из его кармана бумажник и сбежал с ним. Второй раз за день обокрал его. И если первый раз показался незначительным, мало ли какие у него были мотивы? Все-таки на месте Андерссона мог быть кто угодно. То второй раз казался ему возмутительным. Он ведь был человечным, хотел помочь незнакомцу, подкинул ему денег в пакет и накормил, а в ответ получил фальшивую благодарность и подлость. Неужели нужно быть таким же дерьмом, как и все остальные, чтобы тебе не срали в душу?
Он не в первый раз обжигался об людей. И теперь чувствовал себя так, словно это он поступил неправильно. Думал, что нужно было сдать незнакомца ментам и забыть о нем. Смыть с себя черноты чужих демонов, как отмывают грязь с любимых ботинок - щеткой, настырно и с отвращением. В какой момент добрые дела обесценились в этом мире? И какой жест способен был оценить чертов ворюга? Видимо, отсутствие погони. Он бы определенно оценил "доброту" Ларса, если бы тот не погнался за ним и крикнул вслед "Удачи тебе, чувак. Колись на здоровье". Недовольно фыркнув, Андерссон смял очередной испорченный листок и откинулся на спину, закрыв глаза.
Он не понимал, почему все происходило именно так. Почему он поступил правильно и все равно получил плевок в лицо? Неужели все люди правы и нужно быть безразличным, скупым и серым? Наказывать всех без разбору, включая невиновных, и игнорировать чужие беды? Его тошнило от собственной наивности. Он ведь не дурак и не ребенок, чтобы мыслить так позитивно. Ларс понимал, в какой беспросветной жопе находится мир, не носил розовых очков и видел все четко. Грязь, вульгарность и продажность. Ложь и предательство. Прекрасно осознавал, что все в этом мире уже давным давно продано и куплено. Своровано, передарено и снова продано-куплено. Но все равно наивно верил, что если будет жить правильно по своим понятиям, то все у него получится. Дурак. Наивный дурак. Иначе и не скажешь.
Да, Ларс был по-детски обижен на вора, хотя все было настолько предсказуемо и банально, что даже тошно. Ход событий было легко предугадать, ведь люди они такие, легко переступают через других ради наживы. Встреченный бродяга наверняка злорадствовал теперь, мол обманул дурачка, бабок срубил и даже пожрал нахаляву. Смеялся, наверное, над беспечностью взрослого мужика, который поступил совершенно идиотским способом. Да, нужно было сдать его копам.
С чего Ларс вообще решил, что способен повлиять на чертов мир? Почему вдруг подумал, что он лучше, чище и добрее других людей? Бестолочь. Он был в разы отвратительнее, потому что покупался на лживые речи и находил оправдание всему, хотя и не был мямлей. Мог бы и дать отпор, и вступиться за себя, но почему-то считал себя правильным. Красноволосый, нелепый художник, живущий в своей замызганной каморке на окраине Бруклина. Такой же, как и все люди. Совсем не крутой, совсем не классный. Едва ли он вообще как-то выделялся на фоне других людей, если не считать творческих начал и вызывающего цвета волос. Такой же слепец. Такой же дурак. Наивный бедняга, обреченный обжигаться о сволочей, умеющих выживать. Вечно ему сидеть у разбитого корыта и обижаться на весь мир, хотя виноват он сам. Только он один. Нечего было клювом щелкать, нужно было думать головой. Тупой красноволосой головой.
Зарычав от досады, Ларс ударил кулаками по полу, недовольно жмурясь.
[NIC]Lars[/NIC]

Дикарь! Варвар! Козел! Придурок! Нарик! Вор! Отброс! Дрянь! Нахал! Наглец! Свол!…
Поток мысленных оскорблений был прерван кошельком, который прилетел Ларсу в грудь и приземлился на пол с разочарованным шлепком. Хозяин не потрудился его поймать, сосредоточившись на возмущенном и злом выражении лица. Воистину, таким злым Ларса можно было застать нечасто. Правильнее даже сказать - крайне редко. Один раз в год, если «повезет». Этот человек относился к тому редкому типу людей, что не любят злиться. Да, им тоже не везет и временами все сыпется из рук. Да, у них тоже ломаются планы, их тоже грызет одиночество, и беды их не забывают. Да, эти люди обычные и жизни у них обычные, но злиться они просто не любят. Так можно не любить крупы или популярную музыку, шум и желтый цвет, избегая их всеми правдами и неправдами. Вот Ларс не любил злиться, потому что чувствовал разочарование, прежде всего, в себе и выматывал себя этим. Терял вдохновение и хорошее настроение, а вместе с тем и драгоценные часы жизни. Для людей такого типа это непозволительно, непростительно и даже кощунственно. Ведь чаще всего не любят злиться люди, которые спешат жить и не хотят растрачивать себя на мелочи.
- Не смотри на меня так, ты чего ожидал вообще? – Ларс сжал кулаки, чувствуя, как ярость и обида кипят внутри.
Его пожирало это неприятное чувство, и он не знал, что делать. Незнакомец оказался сорняком в его саду, а Ларс не мог выдрать его с корнем, не то брезгуя прикоснуться, не то жалея, ведь если вырос, значит, живой. Но он все портил! День, настроение, рисунки, подоконник! Андерссон словно бы видел, как от ворюги растекаются черные полосы заразы. Маленькие, тонкие, настырные змейки, способные впиться в его конечности, обвивая их своими слизкими и отвратительными тельцами. Ларс был готов поклясться, что этот человек плохой и его нужно прогнать. Сейчас же. Немедленно.
- Благодарности. – Ответил Ларс, чувствуя себя глупцом над которым снова посмеются, теперь уж точно в глаза. – Ты получил все, чего желал. Теперь проваливай.
Бросив на незнакомца последний взгляд, Андерссон покачал головой и шагнул по направлению к кухне. В горле пересохло, да и хотелось скорее перестать видеть перед собой эту самодовольную, щетинистую физиономию. Пусть проваливает. Вынести ничего крупного все равно не получится, а ценной мелочи у Ларса не было. Едва ли вора заинтересует его хлам.
- У меня есть подарок для тебя! - Выкрикнул вслед нежелательный визитер и Ларс притормозил, глянув на него.
«- Издевается» - решил про себя мужчина, но все-таки подошел ближе и потянулся к перу, желая рассмотреть поближе. Он любил интересные вещи, которые все остальные обычно характеризовали, как мусор, потому красивое вороново перо на цепочке заинтересовало его, но стоило протянуть руку и его уже нет. Ларс недовольно нахмурился. И если в другой день и при других обстоятельствах его бы позабавила такая игра, то именно в этот ему все казалось издевкой и неуважением.
- Обижаешься? – спросил тем временем гость, смотря на него и улыбаясь, словно ничего не случилось вовсе. И как ему только наглости хватало?
- Обижаюсь. – Кивнул Ларс, нахохлившись и взъерошив красные волосы. – Подарки принято отдавать.
Деловито сообщил он, настойчиво протягивая руку и смотря в глаза воришки.
Получив в руки перо, Андерссон рассмотрел его с интересом и погладил пальцами. Отошел от окна и присел на подлокотник стоящего рядом кресла. Буря обиды и злобы в нем закончилась, и пришел долгожданный штиль, хотя неприятный привкус досады все еще горчил на кончике языке. Медленно надев на себя подарок, Ларс снова огладил его пальцами и поднял взгляд на человека, который уже дважды сумел обменять его гнев на милость. Он все еще был обижен, но больше не был слеп своей обидой.
- Почему ты пришел? – спросил он, скрестив руки на груди.
Ларс понимал, что воришки не отличаются хорошими манерами и едва ли его новый знакомый всегда возвращал украденное своим жертвам. Слишком хлопотно. И вряд ли он вернулся, чтобы одарить Андерссона пером. Было что-то еще. Неужели он все-таки осознал свой скверный поступок и хотел как-то искупить свою вину? Или у него были другие причины вернуться? Снова безропотно верить в его добропорядочность Ларс не спешил, настороженно наблюдая за незнакомцем и ожидая его ответа.
[NIC]Lars[/NIC]