Забравшись на стул с ногами, Дженаро опустил взгляд вниз, вперившись в собственные пальцы. Неужели они были настолько грязны и опорочены? Ведь еще летом он работал с детьми, радостно развлекал их и проводил праздники, кружась в водовороте событий и чужих дней рождений. А затем он встретил Брайдена, и все словно рухнуло. Теперь его узнавали на улицах, в него могли тыкать пальцем, перешептываться о чем-то. Благо, Джен давным-давно не гулял по улице просто так, его слух занимала музыка в наушниках, а сам он делал вид, что ничего не замечает, хоть это и оседало тяжелым ярмом на шее. Ему пришлось покончить с карьерой как аниматора, так и порноактера. Причиной всему этому был Иен Брайден, его крест и спасение. Теперь они жили вместе, и Эскобару можно было ни о чем не беспокоиться, жить, как принцесса на горошине, да только это лишь усугубляло скуку, от которой он всегда стремился избавиться, порой даже самым откровенно идиотскими способами. Его зашкаливающая фантазия позволяла мужчине часами зависать в новой музыкальной комнате, которая разрослась в целую студию, и представлять, как на белые клавиши синтезатора с черных спрыгивают крохотные смелые парашютисты. Иен никогда еще не заставал его за подобным занятием, и хорошо: если бы так вышло, что Брайден это заметил, Дженаро предпочел бы провалиться сквозь землю, чем рассказать ему о том, что "Мистер Пипетка", летящий в пике, на самом деле не результат горячки, а лишь его невидимый друг. Впрочем, Иен уже наелся его странностей и детской непосредственности, которая и позволяла Дженаро делать фигурки из бумаги и ткани, сшивая новые и новые игрушки, чтобы разукрасить свой внешний мир яркими цветами - внутри ему этого хватало. Теперь в доме у Джена была своя комната, в которую он заходил, как в царство, где его приветствовали гномы-трубачи и скакали галопом лошади, над головами которых взрывались фейерверки из конфетти.
Пусть внутри него и жил ребенок, контактировать с другими детьми ему было, видимо, запрещено. Именно такой вывод он сделал после стычки с воспитательницей заведения, которая была явно и очень яро против его присутствия здесь. Когда Иен сказал ему "Давай...", Джен быстро согласился - не потому что это какая-то работа, пиар для Брайдена, благотворительность или популярность, нет. Ему хотелось снова вернуться к детям, пусть он нечасто находил с ними общий язык, пусть раз на раз, но злился на глупых маленьких людей, но все равно он их любил. А его, оказывается, не хотели здесь видеть. Можно было бы обидеться на Иена, который заставил его столкнуться с этим осознанием, но Джен не мог - его мужчина, как рыцарь, защищал его честь и право, поэтому обижаться или злиться было бессмысленно, Иен сделал, что мог, и добился положительного результата, пусть Дженаро и чувствовал себя здесь лишним, нежеланным.
Он прикрыл глаза, как только почувствовал рядом с собой тепло своего барда и его прикосновения. Они всегда действовали на него успокаивающе, как бальзам на душу, как подорожник на рану. Чуть боднув его носом в щеку, Дженаро открыл глаза и грустно посмотрел на него. Теперь не хотелось ничего. Он чувствовал себя неловко, неприятно, как будто бы его измазали свежей грязью. Да, он порноактер, да, его зад видела половина Америки, если не больше. У него были фанаты, на него мастурбировали девочки и мальчики начиная с четырнадцати лет, если не раньше. Он должен был стыдиться этого? Нет. Дженаро расстраивал не факт своего причастия к рейтинговым видеоматериалам, а факт того, что некоторым не дано понять и принять. Есть профессии гораздо зазорнее, чем была у него. Но кому какое дело?
Слова Иена всегда отдавали какой-то поэзией. Он писал тексты для своих песен лично, поэтому очень часто в речи применял то, что мог использовать, как строчку новой композиции. Дженаро казалось, что он, как писал в свое время Лермонтов, весь мир возненавидел, чтобы любить его сильней. И от этих мыслей у Джена всегда становилось внутри так тепло и щекотно, словно в желудок запустили целый ящик бабочек. Ужасное чувство. Но Дженаро грелся в нем, как в пламени свечи, опаляя чертовы крылья.
- Пройдет, - хрипло ответил Эскобар, зарываясь холодным носом в горячую шею Брайдена. Его ласки действительно лечили любые трагедии и переживания, поэтому мексиканец всегда был в его руках, как пластилин. И пусть это утверждение - отчасти вранье, потому что Джен всегда мог дать Иену отпор, рыкнуть на него и съязвить, но сейчас мужчина ощущал, как плавится на стуле, прильнув поближе к своему мужчине.
Иен остался верен себе. Он делал Джена своим везде и повсюду, не ожидая от него согласий. Вот и теперь, он ласкал его, как привык ласкать дома, он делал ему приятно и успокаивал, вдохновлял, дарил уверенность в себе. Дженаро застонал, зарывшись в его длинные, неприлично отросшие волосы пальцами. Сполз слегка на стуле, устраиваясь удобнее и широко разводя ноги, чтобы Иену тоже было комфортно. Покусывая губы, он мял в пальцах послушные пряди, выдыхая горячий воздух ртом, второй рукой он сжимал плечо Брайдена, соскальзывая и прихватывая темную футболку, комкая ее.
Он выстанывал в атмосферу любимое имя, слегка выгибаясь на стуле и прикрывая глаза, чтобы через мгновение снова открыть их и наблюдать за тем, как тонкие губы, сложенные колечком, скользят вверх-вниз по его члену. Это было непередаваемо, и Дженаро уже забыл, где он находится и зачем вообще сюда пришел. Главным был Иен, его губы и его горячий влажный язык.
Вздрогнув, он вцепился в плечи Иена сильнее, доходя до оргазма и хрипло постанывая, чувствуя, как тепло разливается горячей кровью по венам, по клеткам, по пальцам, горлу и животу. Краска прилила к щекам, и Эскобар смущенно улыбнулся, чуть приоткрывая глаза и разглядывая Брайдена.
[NIC]Genaro[/NIC]

Горячая лава затопила изнутри. Дженаро подрагивал и улыбался, поглядывая из-под ресниц на Иена. Его мужчина, его возлюбленный, его счастье и, как бы глупо-влюбленно-банально ни звучало, смысл его жизни. Потеряв работы, обретя проблемы, он не знал, как справился бы с этим, не окажись рядом Иена. Теперь Джен у всех был на слуху. Он был как Саша Грей, только мужчина, один из предпоследних его фильмов попал в номинацию "Best Anal-Themed Feature" на гей-порно-оскаре. А это ни много, ни мало - популярность и признание. Узнав об этом, Иен похмыкал, похмурился и согласился пойти вместе с Дженаро при условии, что тот в очередной раз скажет, что ушел из порно, и что ноги его больше на таких номинациях не будет. Трагедия была в том, что сам Иен получал награды и ходил на номинации, а Дженаро лишал и этого счастья, лишал его личной полки, на которой бы красовались награды вроде "Золотой член" и "Очко 2012", какие уж тут MTV Awards. Но деваться было некуда, и Брайден был для Дженаро дороже любых наград, поэтому он согласился. Но костюм на номинацию готовил уже. Когда-то ему приходилось бывать на таком Оскаре, но тогда видео с ним не заняло никакого места, пусть и тоже номинировалось. Теперь он был почему-то уверен, что награда ему обеспечена.
Огладив плечи мужчины чуть подрагивающими пальцами, Дженаро смазано заулыбался, когда в очередной раз заметил выпирающий бугор на его джинсах. В последнее время в нем бушевали похотливые демоны, которые притягивали Брайдена за бедра к себе, рыча дергали зубами ремень и шептали похабства. Скользнув влажным языком по зубам Иена, Дженаро пьяно глянул на него и зарылся в волосы пальцами. Он имел ужасную способность - сводить Эскобара с ума в любое время и в любом месте.
Он смог передохнуть, только когда за Брайденом закрылась дверь. Так и хотелось съехать на пол и поваляться с закрытыми глазами, мечтательно улыбаясь и теребя пальцами собственные волосы, представляя, что это Иен, в котором всегда больше энергии, решил поиграться и скоротать время в ласке перед дремой. Только ради такого дела Дженаро позволил себе не стричься, отрастив приличной длинны волосы, которые можно было бы легко завязать в небольшой хвостик.

Но поваляться не было времени, поэтому он с трудом оторвался от стула и подошел к зеркалу во весь рост. Волосы растрепались, поэтому пришлось провести себя в порядок. В конце-концов - впереди были дети, которым еще было чересчур рано знать, что такое "секс", "минет", "отношения". Ему доверили провести урок рисования в группе детей десяти лет. Рисовал Джен не так уж и плохо, ему нравилось марать бумагу хоть таким образом, если уж писать он не умел. Но больше всего ему нравилась та мысль, что он еще как минимум раз сможет примерить на себя образ аниматора и порадовать детей. Завязав таки волосы в хвост, он расстегнул сумку и вытащил оттуда свой костюм. Хорошо, наверное, что Брайден даже не поинтересовался, что именно доверили ему нести, иначе точно бы уже раз десять успел над ним подшутить. Прицепив большой поролоновый нос, Дженаро заулыбался своему отражению. Чуть сладковатый запах подкрашенного материала будоражил в нем что-то. Большую красную накидку они с Гвин когда-то сделали вместе, применив фантазию Дженаро и умелые руки Питерсон.
Он не знал, какова на самом деле жизни в детском доме, но многое слышал об этом месте из уст Гвинет. Ее детство было искалеченным, несчастным и безнадежным, все потому, что детский дом - это пещера, из которой не было выхода. Покидали его стены воры и преступники, проститутки и наркоманки, минимальный процент мог найти путь к нормальной жизни. Зная все это, Эскобар захотел попасть сюда в качестве чего-то светлого, яркого, сказочного, пусть лишь в виде мгновения, но все же... Если бы Гвин попался в детстве такой, как он, может, она бы не наделала тех ошибок, что значились грязью в ее прошлом.

А потом было нечто, чем мог бы гордиться Иен: Джен запел. Это была известная песенка, поэтому дети быстро подхватили мотив и отвечали ему по строчке, вскочив со стульев и прыгая вокруг Дженаро.
Смотрите, это дерево?
Или человек под капюшоном?
Дождь? Или небо
забыло выключить краны?
Отдав свой нос, свои уши, красный плащ детям, Дженаро забрался на стол и крутнул задницей, показывая, как нужно делать.
Качайтесь!
Кружитесь!
Он радовался, глядя, как малыши забираются на парты и копируют его, как их охватывает это ощущение праздника, чувствовал, как сам начинает светиться изнутри. Зря он все это бросил... Зря не поборолся за свое право остаться с детьми.
Кто сказал, что рыбы не летают?
Вы об этом когда-нибудь думали?
А солнце - оно моется каждый день?
Или просто намочит волосы и
притворяется, что чистое?
Детям понравилась эта песня, поэтому Джен не отказал себе в удовольствии насладиться их радостью, прыгая среди толпы маленьких людей и рассказывая им историю своего сказочного королевства.
[NIC]Genaro[/NIC]

[audio]http://www18.zippyshare.com/v/94205699/file.html[/audio]
Последняя, написанная Иеном, песня просто засела в голове. Джен пусть и не был ценителем его музыки, не мог не признать, что голос мужчины начал сводить его с ума и что песни НК прописались верными жителями на страницах его плеера. Он напевал эту песню, будучи дома, напевал, делая покупки. Она не вышла официальным синглом, он просто слышал, как Брайден исполняет ее, аккомпанируя себе сам, поэтому все, что оставалось - запоминать и впитывать, ожидая, когда песня будет записана в студии. Иену явно льстило, что в кои-то веки Дженаро оценил его музыку и даже влюбился в его детище. Сложно было не влюбиться - песня была простой, но в то же время наполненной любовью и смыслом. Самым приятным и самым страшным было то, что эта песня была посвящена ему. Написанная после попытки его суицида, она содержала в себе главную просьбу Иена, от которой перехватывало Джену сердцу: пожалуйста, не спи, и тогда мы сможем пойти и выпить Оушэн Спрей (коктейль, похожий на Космополитен, но более крепкий). Не спать, не засыпать, остаться... Вот о чем умолял его Иен, обнимая вечером и грея его в своих руках. У песни была вторая часть, которую Брайден держал от него в секрете, говорил, что ему еще рано ее слышать. Джен хотел узнать о чем она, но не спорил - рано, так рано. Он полностью доверял Иену, который заботился о нем, как о чем-то самом хрупком и самом драгоценном, так что ему было знать лучше.
Заметив в дверях предмет своих мечтаний (вот бы он был рядом, вот бы увидел этих детей, вот бы), он подскочил к нему и втащил за руки в кабинет. Иен был большим, добрым и с гитарой. Джен гордился им и гордился тем, с какой ответственностью он подошел к такому широкому благотворительному жесту - песни НК порой были слишком тяжелыми и непонятными даже для взрослых, обладающих повышенной пустоголовостью, не говоря уже о детях, поэтому он выучил несколько известных всем песен, посоветовавшись перед этим с Эскобаром, как с профессионалом аниматорского ремесла.
Песня заканчивалась и он, проведя незаметно пальцем вдоль шеи Иена, попросил его таким образом петь вместе с ним и детьми. Прекрасно знал, как Брайден ненавидит танцы и подобного рода дебоши, но не мог же он отказать детям? Джен повел бедром в сторону и с улыбкой отметил, как Иен повторил, сделав то же самое.
Сейчас же Джен мурлыкал под нос песню Иена, вместе с Иеном, присев на корточки рядом с партой одного из детдомовских мальчишек. У них был урок рисования, и дети были очень удивлены заданием, которое дал им Дженаро: рисовать. Как будто бы они застыли в воздухе, ошарашенные таким заявлением. "А что рисовать?" - осторожно спросил один мальчик, а Джен с легкой руки ответил: "Что хотите". Как он узнал через пару минут, они всегда рисовали заданные им натюрморты, их били линейкой по пальцам, если у ребят что-то получалось не так, как нужно. Они были напуганы, а идеей Эскобара и вовсе ошеломлены. В душе Джену стало их совсем жаль и он почувствовал, что рано или поздно он должен был здесь оказаться, чтобы как-то им помочь. Не всем оказалось интересно рисование так, как оказался интересен Иен, пришедший сюда с гитарой, но тем, кому хотелось излить радугой свое воображение на бумагу, Джен с радостью помогал, ощущая большой солнечный ком счастья внутри себя. Рядом был Брайден и его голос, Джена окружали радостные дети, и больше ничего в этом мире мужчине не хотелось. Нечего было желать, потому что все самое сокровенное сбылось в одном, Богом забытом месте. Разве что прикоснуться бы к Иену, ощутив его кожу под своими пальцами, но сейчас было нельзя. На эйфории он еще не то сделает, но пока будет наслаждаться практически полным счастьем, слушая, как поет его мужчина, лаская струны верной гитары.
Мельком он поглядывал на Иена, отмечая про себя, как и он ловит кайф от внимания маленьких слушателей. Невольно задумывался о том, как он будет относиться к сыну Дженаро, будет ли так улыбаться ему, так отдавать ему себя, как отдавал этим маленьким душам. Джену бы хотелось, чтобы Иен его любил. Ему вообще многого в жизни хотелось, во снах он видел невообразимые миры и невозможные варианты развития их жизни, чего-то пугался, о чем-то грезил, но так или иначе радовался тому, что было между ними. Даже представить сейчас не мог, как бы сложилась его жизнь без Иена. Как бы он справился с отцовством сам? Что бы стал делать?
Возможна ли настоящая жизнь без настоящей любви? Дженаро не знал. Представить боялся, опасался даже думать о том, как это. Обретя, он бы теперь ни за что не отказался. Узнав, не захотел бы забыть. Найдя, не позволил бы себе потерять. Пусть им частенько было трудно, до срывов, до скрежета, до сгорания, но они выстояли. Штиль, окутавший их отношения, грозил новыми бедами, но в то же время создавал иллюзию вечной умиротворенности. Дженаро был влюблен и отдавал все, что мог отдать, дарил то самое сокровенное, что оставлял для себя одного. Если Бог создает половинки одного целого мужчиной и женщиной, он удачно ошибся, сделав Дженаро мужчиной и предназначив его при этом Иену.
Он улыбался, поглядывая за покрытое дождевыми каплями окно автомобиля. Дорога домой была тихой, каждый хранил в себе по крупице счастья, Джен сжимал пальцы Иена в своих, когда они застряли в пробке, пересекая центр. Говорить не было нужды, Дженаро прекрасно понимал, что творится в душе Брайдена сейчас. Теперь он не верил словам, сказанным им при первой встрече, не верил тому, что Иен считает детей омерзительными. Эти малыши понравились им обоим, и домой они возвращались в странном настроении, как будто бы покидали проклятый рай на земле.
[NIC]Genaro[/NIC]

Ничто не предвещало беды. У них был теплый вечер - подобные вечера редко выпадают посреди недели, когда дел по горло, а на плечах улеглась тяжелая усталость. Слова совсем иссякли, когда на донышке крученой бутылки из темного стекла не осталось и капли сладкого сливового вина. На разговоры больше не тянуло, все факты были известны, будущее - понятно, настоящее - объяснено. Джен обнял Иена за шею и прильнул к губам поцелуем. Он мог смело сказать, что теперь они стали семьей. Раньше между ними словно из-под земли вырастали преграды и проблемы, подкашивая отношения: нежелание Иена мириться с набирающими обороты чувствами, беременность Гвинет, попытка суицида Дженаро. Все это тонкой плетью отбивало куски от большого надежного камня с надписью "серьезные отношения", им обоим было страшно как возводить его, так и сохранять. Тем не менее, они держались вместе: Иен писал музыку, Джен скитался по квартире, заполучив возможность думать о будущем и много анализировать. Он опасался того, что рано или поздно не выдержит такого нахлебничества и будет метаться, ища свое призвание, хоть после сегодняшнего дня он и осознал, что лучше работы с детьми ничего быть не могло. Но кто ему теперь позволит? Ситуация в детдоме только шире открыла ему глаза на то, как сильно презирает общество его бывшую ночную работу. Глупые. Они никогда не были на его месте и никогда не думали о том, как выжить.
Руки успокаивали, и он уже успел забыть об усталости, да и прочих дневных передрягах. Приятно ныли мышцы, опускаясь на мягкую постель, учащенно билось сердце, когда обоняния достигал запах длинных волос Иена. Джен улыбнулся.
Не секретом было то, что если Эскобара вовремя не разбудить - он проспит сутки, а затем будет маяться головной болью и дурным настроением. Бывали случаи, когда он просыпался сам - то ли от погоды, от ли от природной потребности, то и из-за чересчур громкого шума, хотя даже это понятие было для него достаточно абстрактным - качественная стереосистема и олдскульный рок никогда ему не мешали. Но этим утром он по неведомому велению судьбы проснулся сам: показалось, что звучно хлопнула входная дверь. Но Иен был рядом. Нащупав его плечи, Джен подтянулся поближе, устраиваясь на его груди удобнее и зарываясь носом в горячую шею. Щетина неприятно кольнула кончик носа, но Дженаро только прижался поближе, довольно выдыхая "Иен". Руки скользнули собственнически в волосы, он еще раз блаженно вздохнул и только потом открыл глаза.
В народе ходит множество историй о приведениях, чудищах, монстрах, живущих под кроватью. Во всю эту ерунду Джен свято верил, но показательно храбрился, готовый вступить в бой с любым злодеем, ведь он был неутомимым искателем приключений в своих мечтах и фантазиях. Но столкновение с реальностью оказалось чересчур жестоким. Он заорал, увидев возвышающуюся над кроватью фигуру женщины, и юркнул с головой под одеяло. Ему было глубоко плевать кто это и что это: рядом был Иен, он его обязательно спасет. К слову, этот самый Иен подскочил на кровати, но ничего не сделал. Джен задохнулся от возмущения под одеялом - как он мог?!
- Доброе утро, мальчики.
Ничего себе "доброе утро", - подумал мужчина, сжимая судорожно в пальцах край одеяла.
- Мам, нам надо одеться, - просипел Брайден рядом, от чего Дженаро затрясся. Мама, значит. МАМА ЗНАЧИТ?!
Нервами он почувствовал, как женщина покидает их комнату и нагло щипает его за бок через одеяло, заставляя дернутся и замотаться в защитную оболочку плотнее.
Они виделись всего два раза в жизни - на день рождения племянницы Иена и на одной из фотографий в его гостиной. Будучи взрослым самостоятельным мужчиной, Дженаро не привык к ранним визитам чужих мам в свою постель. И пусть формально это была постель Брайдена, ему было все равно - он там жил и был всеми руками против внезапных вторжений.
Когда дверь за Элизабет закрылась, Эскобар еще с минуту полежал без движения, не подавая признаков жизни или заинтересованности в существовании. Он был голым, с выставленными напоказ тайными, интимными желаниями, а его застигли врасплох. Лучше бы он спал.
Вылезать из-под одеяла Эскобар отказался, объяснив это тем, что он не в настроении, голова болит, пятка чешется и вообще он сегодня помятый. Он прекрасно понимал, что Иен на это не купится, но попробовать стоило - меньше всего ему хотелось сейчас видеться с мамой возлюбленного и, что самое главное, знакомиться с ней. Так невовремя. Так внезапно. Дженаро умел импровизировать, но не тогда, когда поясницу ломит, а на лице отпечатались все тяжести прошедших дня и ночи.
[NIC]Genaro[/NIC]

Он устроился в одеяле на полу ванной комнаты. Неприкаянный. Ненужный. Всеми покинутый. Громко шмыгнул носом - и шмыг отозвался ему эхом. Хотелось есть, еще спать и еще есть. Чувство одиночества пропитало одеяло, кафель и мексиканскую душу Эскобара, который не любил оставаться наедине с самим собой. Нет, его не съедали печальные мысли, он не терзался воспоминаниями о том, что было и планами, которые никогда не сбудутся. Ему просто было невыносимо скучно, пусто как-то. Он и правда хотел спать, так как прерванный сон вернулся в его голову, затуманивая и лаская, как не успел утром приласкать обычно отзывчивый Брайден. Что ж, стоило признаться себе, что ему было просто не до того: в гости нагрянула мама. Джен, как и сам Иен, любил других на расстоянии, в особенности родителей. Если возвращаться к биографии Дженаро, стоит упомянуть, что со своими родителями он связи не поддерживал, вообще жил сам по себе, начиная с глубокого детства, потому потребности в общении со взрослыми у него не было. Вот только теперь с Иеном они были (наконец-тославанебесам) вместе, поэтому крутись-не крутись, а ему предстояло знакомство что с мамой Иена, что с папой. Дженаро старался оттягивать момент близкого общения, как мог. Но сегодня этот момент сам его догнал, напал и загрыз.
Только он успел немного справиться с разволновавшимся от перемен в доме сердцем, как нагрянул Иен. Варвар, чертов мудак, от которого любые капризы Джена превращались в пыль и мусор, от слов которого кровь бежала по венам быстрее, от которого, чего таить, подгибались колени. Изредка Эскобар ловил себя на том, что засматривается на мужчину, даже когда он спит - Иена всегда было мало, а Дженаро всегда был ужасно жадным.
Сейчас хотелось одновременно и прогнать его, и прижаться к нему поближе, ища поддержки и спасения. Да, Джену было в каком-то смысле страшно. Неловко и ужасно не по себе. Одно дело - общаться с родителями как аниматор на празднике, другое - предстать в роли возлюбленного, "партнера", как сказал Брайден, вызвав у Дженаро этим словом волну негодования (ужасное слово, ужасное, бесцветное и скупое), солнышка и зайки популярного музыканта. И ладно, будь Джен девушкой - воображение рисовало приятное домашнее знакомство, в котором Иен полон гордыни и любви, девушка смущена и очаровательна, а мама-Брайден довольна и счастлива за сына. Но нет, Иен не нашел себе девушку, он нашел себе порноактера, но все равно гордился этим.
Нерешительно открыв дверь, Дженаро сжался на одеяле, став еще меньше, чем был на самом деле. Теплые руки Иена были убежищем, в котором он охотно спрятался, зарывшись носом в горячую шею.
- Тебе не кажется, что знакомиться с мамой еще рано? - шепотом спросил Джен, закрывая глаза и устраиваясь щекой на плече Брайдена.
Сколько они были вместе? По сути, два месяца, которым предшествовало еще два месяца терзаний и взаимных мучений - Дженаро снимался в порно, Иен злился и мстил ему, приводя в свою квартиру иных партнеров, так, чтобы это видел мексиканец. Они проводили много времени вместе, но недостаточно, чтобы поднять планку и устроить великое знакомство с родителями. И пусть Иен назвал его женихом (хаха, к слову всегда приходятся наиболее заветные фразы, сказанные невзначай, несерьезно, болезненно), это не было поводом знакомить Дженаро с мамой.
Вздохнув, мужчина немного покопошился в объятиях и устроился на другом плече.
С другой стороны - Иен любил его, а Дженаро отвечал ему взаимностью, усиленной десятикратно. Он не собирался никуда уходить или исчезать, понимая, что жизнь без Брайдена отныне равносильна смерти, понимая, что лучше покончить с собой, чем быть одному, зная, что живешь в одном городе, одной стране, на одной планете с тем, от кого сердце заходится в бешеном ритме. А все это уже было поводом для того, чтобы двигаться дальше, делать более решительные шаги, создавать что-то цельное и единое, нерушимое, грандиозное.
Противоречия будоражили мужчину, и он еще раз глухо вздохнул.
- А ты не уверен в серьезности наших отношений?
Ну вот, и Брайден, демоном, сидевшим на левом плече, подтверждал его последние, более здравые мысли. Конечно, он был уверен. Столкнувшись с этим впервые, он был уверен, как никогда.
Немного отодвинувшись, Дженаро посмотрел в глаза Иена, коснулся пальцами скулы, очертив ее. Черт подери, ради этого мужчины он и в самом деле готов был расколоть горы, сразить любого зверя (даже тетушку Маргарет), высушить океан и остановить дикого коня прямо на скаку, честное слово.
- Ладно, пойдем.. Только.. Эм. Ладно, просто пойдем.
По пути к кухне, Джен заглянул в спальню и оделся нормально, замечая, как подрагивают пальцы от приближающегося знакомства лицом к лицу. Чувствовал себя рыцарем, идущим в последний бой. Гектором против Ахиллеса. Кем-то, не имеющим права на Иена. Сам не знал почему - виной тому собственная самооценка или статьи в желтой и не очень прессе. Просто что-то подкашивало, и Джен не мог справиться с этим сам. Только руки Иена на его плечах и талии более-менее дарили уверенность в себе. Дженаро боялся, что если тот его отпустит, он просто рухнет и притворится мертвым, решив, что подобный план действий - идеальный план действий.
[NIC]Genaro[/NIC]

Иен был его опорой. Мощным фундаментом, который не оседал со временем, не съезжал и не трескался - на него можно было действительно положиться. Во всех смыслах этого слова, особенно приятно было ложиться на него средь ночи, когда из коридора доносился странный скрип, не дающий Джену уснуть. На деле это обычно оказывалась Лулла, у которой в два часа ночи сна ни в одном глазу, которой нужно игратьигратьиграть сДженомсДженомсДженом, потому что Иен ругаетсяругаетсяругается. А к хозяину можно приставать и пугать его по ночам, таскать в постель слюнявый мячик и за это не кричат и не выпихивают с кровати. Луллабай давно поняла, что надо делать, чтобы не огрести и быть хорошей собакой. Правда, она до сих пор не поняла, как иногда помогает Джену прижиматься в темноте к своему мужчине ближе, шепча, что "там на кухне что-то шуршит" и слыша в ответ "это собака, спи спокойно" и засыпать на его груди, будучи согретым, мимолетно обласканным и довольным. У него была чудо-собака, а Брайден ее не ценил, обещал отравить или отдать Винни на перевоспитание, видел блеск приближающейся истерики в глазах Эскобара и успокаивался, примирительно поднимая руки. Жизнь с Луллой и Иеном оказалась самым чудесным сюрпризом за всю его жизнь, он даже в страшных и желанных снах не мог этого ни увидеть, ни представить.
Сейчас Лулла спала на своей подстилке в углу гостиной, около телевизора, а Дженаро шел, словно на эшафот, сжимая пальцами руку Иена. Пусть он и был опорой, но были враги, которые могли пробить или обойти нерушимую стену защиты перед Эскобаром. Например, Элизабет Брайден. Он так и видел, как она, намазав щеки клубничным джемом, повязав талию фартуком и вплетя в волосы листья петрушки, бежит навстречу трудностям и приключениям, взбирается на стену неприступной крепости, в которой притаился Джен, залезает в распахнутое окно, которым служит для них обоих сердце Иена, и любит его, любит той материнской любовью, которую ему было не понять и не оценить. Вместо нунчаков она использовала связки сосисок, вместо веревки - сыр-косичку, которым привязала бы Дженаро к стулу и терзала бы его лицо добрыми поцелуями, заставляя краснеть, визжать и дергаться. Она была воином света из холодильника, пахла как тост с маслом и улыбалась так искренне, что у Джена свело живот от испуга.
- Мам... Это Джен.
И этот самый Джен сдавленно промырчал что-то вроде "Плияртновасссвстретть", оказавшись обнятым этой самой Элизабет, у которой не оказалось с собой сыра-косички, но зато волосы ее пахли сладким кондиционером для волос. Ему понравилось. Он улыбнулся и впился пальцами в ладонь Иена поглубже, оставляя следы-полумесяцы, проставляя там целую карту звездного неба.
Она была права, это и правда был хороший праздник. А главное - со всех сторон прибыльный. Особенно прибыльным он оказался с душевной стороны. Ну и еще Джен себе трусов от Кляйна накупил.
Едва не провалившись к соседям на этаж ниже (к слову, там жил какой-то странный рыжий мужик с сыном, вечно смотрел на Джена как-то косо, но улыбался, маньяк, не иначе) от смущения, Эскобар плюхнулся на кухонный стул, затем подскочил, затем снова сел. Иен устроился рядом, изучая мельком свою карту созвездий на ладони, а Дженаро поерзал еще немного, чувствуя как горят щеки от прикосновения женщины.
- Вообще я все пироги люблю, - начал он издалека. - Но по утрам не ем, а занимаюсь йогой. Но если они подождут меня - я обязательно съем их все днем, а пока могу разве что чем-нибудь помочь. Например, плиту помыть.
Плачь, Гвин, умойся кровавыми слезами от таких слов. Когда они еще жили вместе, Эскобар никогда и тряпки в руки не брал, всю домашнюю работу приходилось делать Гвинет, а он, как типичный мужчина, валялся на диване и лепил своих пластилиновых лошадей, которых потом с довольной мордой жевала Лулла, блевала, скулила, а убирала все равно Гвин, хоть и с матом, хоть и с угрозами, хоть и с ненавистью. Но убирала. Подобная страсть к уборке пробудилась в Джене внезапно и грозила вот-вот оказаться нелепой случайностью, мотыльком, которому суждено быстро умереть. Даже Иен с откровенным, ничем не прикрытым цинизмом посмотрел на Эскобара и на его предложение, хмыкнул, но деликатно промолчал. Хотя мог бы рассказать многое. Поведать матери истории о том, какой из Дженаро кулинар и домработник. Рассказал бы, как пытался научить его готовить, но потом трахнул и как Джен решил взять инициативу в искусстве кулинарии на себя, сварил макароны и добавил туда такую ядреную смесь специй, что пар из ушей шел, хотя ему хоть бы хны, - чертов мексиканец, - или о том, какой на самом деле Джен сказочный грязнуля, который не закручивает зубную пасту в ванной, разбрасывает по полу одежду и таскает в постель грязную слюнявую собаку. Он мог бы все это рассказать, но, видимо, понял, что карты звездного неба на ладони достаточно, что он не хочет такую же где-нибудь на шее, например.
[NIC]Genaro[/NIC]

Ретировавшись подальше от матери Брайдена, к которой ему еще привыкать и привыкать, как и ко всему, что сейчас происходило в жизни, Дженаро выдохнул и расстелил по полу коврик для йоги. Что еще ждало его в будущем и что жизнь готовила им с Иеном на пару? Он не думал, что так быстро придет момент, когда он познакомится с мамой своего любимого мужчины. А теперь, когда все уже произошло, ему казалось, что не все так страшно. Иен оказался прав - его мама была чудесной. И бояться ее было глупо. Наверное, все страхи были не в женщине, а в том, что знакомство с этой женщиной означало. И теперь все стало лучше. Как все может быть плохо, когда теперь у него был новый друг и три вкуснейших пирога?
Иногда ему хотелось, чтобы Брайден присоединился к нему в занятиях йогой. Но тот отрицательно качал головой и отказывался, оставаясь рядом и просто наблюдая с улыбкой. Наблюдать было за чем, ведь Эскобар на коврике в какие только загогулины не заворачивался, как ни прогибался в подобии мостика, как ни стоял на голове, считая обезьянок. Когда-то они придумали эту игру вместе с Эйвери: суть была в том, чтобы простоять на голове, вытянувшись во весь рост, как можно дольше, считая обезьянок. Он досчитал до двадцати, когда в гостиную заглянул Иен, а следом за ним прибежала Луллабай. Осторожно опустившись на пол, Эскобар выдохнул и прижался лбом к морде своей любимицы. Вот она-то как раз иногда помогала ему в занятиях йогой, укладываясь прямиком на его коврик и позволяя Джену выстраивать из себя фигуры, то прикидываясь деревом, то водопадом. И пока его душа гармонировала с телом, она спала, лишь изредка реагируя на мужчину.
Вытягиваясь на полу и чувствуя, как приятно тянет мышцы, Дженаро бросил еще один взгляд на Иена, тепло наблюдавшего за ним.
- Точно не хочешь присоединиться? Я научу тебя стоять на руках, - пообещал он, заманивая Брайдена на свою сторону, как Дарт Вейдер.
- Я итак умею, - заверил его Брайден, но ближе подошел.
- Покажи.
Усевшись на пол, он сел по-турецки и уступил место на коврике Иену. В любом случае, ему тоже было что ему после этого показать. Не так давно Джен научился складывать ноги в позу лотоса, удерживая себя на весу на руках. Его мужчина еще не успел увидеть эту фишку, так как то репетиции, то сон, то еще какие дела, а ему хотелось, чтобы Иен увидел, как он может.
- Ты мне не доверяешь? - удивился Брайден.
- Доверяю. Но я хочу знать, скольких обезьянок ты насчитаешь, - покачиваясь на полу, улыбнулся Джен. Иен прекрасно знал об этой их игре, но участия в ней никогда не принимал. Всему свое время, и наконец-то мексиканцу удалось уговорить его посчитать обезьянок.
Слегка шатаясь и неправильно дыша, они насчитали около шестидесяти обезьянок. Теперь Джен мог хвастаться перед рыжей сестрой Брайдена, что он заставил этого самого мужчину встать на руки и практически заниматься йогой вместе с ним. Подобием йоги, но кто обращает внимание на такие мелочи?
- Давай теперь я тебе кое-что покажу, - хитро сообщил мужчина и с легкого прыжка, встал на руки. Главным было дыхание, следить за которым Дженаро удавалось не всегда. Он с трудом концентрировался, потому на постижение азов йоги ушло слишком много времени. Рассеянное внимание - порок, с которым бороться у мексиканца не получалось. Сосредотачивался он лишь на своих поделках. Или на Иене. Но обуздать систему дыхания удалось ему очень тяжело.
Согнув ногу, он, пошатываясь точно как Брайден до него, устроил ее на бедре. Проделал медленно со второй то же самое. Иногда у него не получалось, а падать на пол было больно, особенно в согнутом состоянии, каким бы гибким ты ни был. Уселся в такой позе на пол и только потом размотался, вытянув ноги перед собой.
- Ну как? Повторишь?
- Нашел дурака, - засмеялся Иен и растрепал волосы Эскобара, который в ответ на это кинулся на него, завалив спиной на пол, и укусил за ухо, тихо рыча и терзая за сережку.
- Хоть бы похвалил, нууу, - протянул он немного капризно, а затем уселся на Иена сверху. - Теперь пойдем пироги лопать?
[NIC]Genaro[/NIC]

Это случилось где-то в начале сентября, как раз на следующий день после попытки Эскобара покончить с собой. Днем они вернулись в разбитую квартиру Иена и принялись приводить ее в порядок - выбрасывать разбитые вещи, пытаться оттереть посветлевшее, но так ярко заметное пятно от виски на стене, собирать осколки. Говорили мало, но постоянно пересекались взглядами, и в такие моменты Дженаро казалось, что все это стоило подобного дня. Не сделай он этого, кто знал, позвал бы его Иен обратно? И как нужно было бы ему реагировать? Пожалуй, картина была бы совершенно иной, но после пережитого душевных сил на холод не хватало, и Эскобар спиной чувствовал, как Иен наблюдает за ним, собирающим осторожно большие осколки от твердой бутылки и стакана с тяжелым дном, чтобы выбросить их в мусорное ведро. Он следил, чтобы Джен снова не порезался, пусть случайно на этот раз, но Брайдену, казалось, было достаточно и его перебинтованного запястья. При этом, достаточно на целую жизнь.
Закончили как раз к ночи. И если один день отдыха Джереми мог группе позволить, то еще один лишний выходной в график вписывался плохо. Утренние дела выгнали Иена из дому, а Джен остался один, отдыхать и просматривать тысячный сон, прижавшись щекой к подушке Брайдена. Он редко оставался здесь на ночевку, а теперь эта квартира должна была стать домом для них обоих. И если Иен увидел его комнату и не сбежал, позвал к себе - что-то это да значило. Тем не менее, оставленный отдыхать Эскобар не проснулся и когда вернулся Иен. И даже после того, как Иен побродил по дому и чем-то пошумел. Он спал, как убитый, не подавая признаков расположения к тому, чтобы проснуться. Тогда-то Иен и почуял неладное. Осадок суицидального вечера все еще остался камнем на душе, проснулось беспокойство. Хорошенько встряхнув мексиканца, Брайден удивленно смотрел на него, а тот осоловело поглядел в ответ. Он совсем забыл о своей проблеме и о том, что о ней нужно сообщить мужчине; Гвинет знала и Гвинет привыкла будить его каждый день, следя за тем, чтобы он не пересыпал свою норму. А он не ожидал, что когда-то от нее уедет и будет жить с кем-то другим.
После этого случая Иен решил отправить его в больницу, дабы разузнать, в чем тут дело. Сам он больницы не очень-то и жаловал, но сделать это было нужно. Надев рубашку с длинным рукавом и спрятав таким образом свою руку, Эскобар стоически прошел все тесты и ответил на все вопросы, а затем сидел в коридоре, играясь с мячиком-попрыгунчиком, пока врач что-то там рассказывал Брайдену. Оказалось, ничего серьезного. По крайней мере, так сказал ему Иен, на деле скрыв правду и решив не пугать мексиканца, поступив очень правильно. Знай Джен о последствиях своего долгого сна - совсем бы отказался от него, перейдя на кофе, холодный душ и спиды.
Так случилось и в этот раз. Вчерашний свободный вечер просто так дарован быть не мог, и уже утром Иену нужно было куда-то ехать, что-то делать и где-то записываться. Дженаро привык к подобному и вошел в ритм жизни Брайдена практически без потерь, разве что вставать теперь приходилось вместе с ним, а потом маяться весь день от безделия. Оставшись на попечение Элизабет, он проспал до средины дня. Проснулся от маленького землетрясения, устроенного Брайденом, сдернувшим его с постели и хорошенько встряхнувшим. Всегда после таких долгих забвений Джена накрывал какой-то ступор, даже шок, сковывающий все тело. Он не понимал, что он и где он, первую минуту даже слышал плохо. Иен куда-то заторопился, а в дверях был заметен силуэт мамы Брайден.
Вода и таблетка. А за окном темно. Он потер ладонями лицо и сипло вздохнул, чувствуя, как на виски начинает давить и как кровь словно приливает к носу, норовя вот-вот вылиться потоком на светлую спальную футболку. Доктор что-то прописал ему на случай, если Иен забудет разбудить или сделает это поздно. Норма в восемь-десять часов оказалась перевыполненной, и Эскобар чувствовал себя крайне разбитым.
- Ты как?
Рука Иена скользила по волосам, немного притупляя боль, которая начинала бушевать в его голове, подобно стихийному бедствию.
- Плохо...
- Сейчас отпустит и пойдем, прогуляемся, хорошо?
- Хорошо..
Врач сказал, что в таких случаях Дженаро нужны таблетки и кислород. Свежий воздух. Прохлада. Но Джен знал, что помимо этого ему нужно еще и немного нежности от своего мужчины, который прижался губами ко лбу, задержавшись ненадолго и подарив на мгновения Эскобару какое-то успокоение. И пусть боль приходила волнами, то отпуская, то затапливая его, Джен знал, что справится с ней. В прошлом у него часто случались такие мигрени, ведь будить его было некому, а это у него лет с тринадцати.
Уперевшись локтями в колени, он запустил пальцы в свои волосы и закрыл глаза, пытаясь утихомирить боль и успокоиться сам. Ладонь Иена, поглаживающая его спину, помогала. Почему так произошло? Наверное, виной тому была доброта Элизабет, которая не решилась разбудить его, не до конца понимая, чем может обернуться такой вот длительный сон. Иен никому, похоже, не рассказал, что ему поведал врач, ограничившись краткой инструкцией на тему сна. "И все будет нормально".
- Элизабет, а Вы пойдете с нами? - спросил он у женщины, когда Брайден в коридоре помогал завязывать ему шнурки. За всеми этими болями и бедами, он на время забыл о том, что в квартире есть еще кто-то помимо их. Джену очень не хотелось, чтобы Элизабет чувствовала себя в чем-то там виноватой, ведь на деле виноватым не был ни Иен, ни она. Только мозг Джена, который отказал ему в любезности пробуждаться самостоятельно.
[NIC]Genaro[/NIC]

Когда Иен не особо уставал и находил в своем плотном расписании дня свободное время, они выбирались из дома на улицу и занимались тем, чем занимаются все люди, отбрасывая популярность рок-звезды, то, что оба они - мужчины и то, что зачастую Джен вел себя как настоящий взрослый ребенок. Он любил прижиматься к плечу Иена, чувствуя себя одним из главных героев "Ванильного неба", игнорировал нападающие на них чужие, холодные и кусающиеся взгляды прохожих, наслаждаясь моментом рядом с человеком, который делает его таким счастливым. Он целовал плечо Брайдена, а затем бежал вперед, крепко схватив мужчину за руку и утаскивая за собой. Кормить утят в пруду, танцевать на бесплатном концерте в парке, разбрасывать ногами сухую листву или смотреть кино, успев занять места на последнем ряду в кинотеатре. После они всегда могли забежать в ресторан и заказать пиццу (больше сыра, меньше оливок!) или отправиться в "Бурбон", чтобы пропустить по пиву или выпить чего-нибудь покрепче. Проводить вместе время было бесценно, поэтому каждый раз Дженаро хватался за любую возможность, находясь рядом, даже когда у Иена не было сил выбираться куда-то, даже когда ему хотелось просто в тишине и темноте успокоить бушующую голову. Он устраивался головой на его животе и закрывал глаза, согревая солнечное сплетение и размеренно дыша. Только так ему было хорошо. Иногда Дженаро впускал в голову мысли о том, какой была бы его жизнь, не появись в ней Иена. Наверное, все было точно так же, с одним только "но" - он был бы одинок. К Гвин так или иначе приехал бы Винни, а ему не осталось бы ничего, кроме как попытаться найти себе новое пристанище и утолить жажду общения плотным графиком съемок. Чем бы он был, не будь рядом Иена? Не заставь он отказаться Дженаро от привычного, понятного образа жизни? Джен был благодарен этому мужчине за все. В особенности за то, что тогда в ванной он не закрыл за собой дверь.
- Прости меня, Дженаро. Я не знала, что тебе может быть так плохо.
Джен легко улыбнулся в ответ, поглядывая на Элизабет и сжимая мягко пальцами пальцы Иена. Тот даже соизволил ответить вместо него, вызвав на губах Эскобара грустную улыбку. Он и правда доставлял слишком много неоправданных хлопот, и за это ему бывало стыдно. Что за человек такой, который не может ни уснуть нормально, ни проснуться? Плюс, ко всему этому, еще и не умеет читать и писать. Собирает фантики. Употребляет много алкоголя, когда представляется случай. Эта зависимость пустила в него корни в далекие четырнадцать, когда реальность лучше воспринималась через искаженную призму спиртного, дешевого, мерзкого, но хорошо вставляющего. Со всех сторон какой-то неправильный и незаконченный. Тут не доделали, там не дошили. Он не был лошадкой с заводным механизмом, его так просто было не починить. Но Иен очень старался.
- Ничего страшного, Элизабет. Мне уже получше, - подмигнув женщине, он отцепился от руки Иена и ускакал на пару метров, оборачиваясь и идя вперед спиной. - Думаю, мы найдем чем заняться и без тебя, - ответил с довольным тоном Эскобар и показал своему мужчине язык, дразнясь. На деле он не очень-то и представлял, чем они вдвоем могут заняться, но теряться не собирался, в конце-концов, кто не любит хороший фильм и вкусную еду? То-то же. А этого они в тандеме наделают, как горячих пирожков.
- Вижу, тебе полегчало, - усмехнулся Брайден.
- Таблетки творят чудеса, - закивал Джен и взял под руку Элизабет, довольно улыбаясь. - Сегодня звезды, кстати, будет видно...

- И какие же у тебя планы на завтра? - шепотом спросил он, зарываясь пальцами в гладкие волосы Иена, вставляя слова между поцелуями. Вечер они провели у телевизора: Джен в широких и клетчатых пижамных штанах устроился с ногами на диване, Иен уселся на полу, предоставив Эскобару возможность поглаживать его плечо, шею и ушко, Элизабет умостилась на противоположной стороне дивана. Показывали "Парфюмера". В какой-то момент Джен довольно зарылся носом в любимые волосы и жадно втянул их запах, заставив обоих Брайденов рассмеяться, а от Иена еще и заработал щелчок по носу. Не будь рядом мамы Брайден, Дженаро со спокойной совестью зарычал бы в ответ и куснул мужчину за шею, а там дело, вероятнее всего, приобрело бы более интересный окрас, но пока она гостевала у них, приходилось сдерживать свои порывы.
- Ничего особенно интересного, но много скучного и незначительного, - Иен нависал сверху, лаская губы Джена медленными и долгими поцелуями, позволял играть со своими волосами и прижимался поближе, умело сводя мексиканца с ума. Ему нравилось чувствовать на себе вес тела Брайдена, нравилось быть с ним так близко и так неспешно, безумно нравилось целовать эти тонкие губы и вылизывать их бережно.
- Это значит, что ты можешь остаться с нами? - прогнувшись в спине от ощущения горячей сухой ладони на талии, Дженаро влажно выдохнул в любимые губы и еще раз прижался к ним, скользнув ладонью по спине Иена.
- Нет, не могу. - тепло выдохнув в губы любовника, сообщил Брайден. - Это тоже нужно решить, чтобы мелочи не мешались после.
Ну да, выход нового альбома. Ревновать к музыке бесполезно, но поревновать ко всяким дизайнерам, студийным музыкантам, менеджерам и мелочам никто не запрещал. И тихим рычанием укусив его за нижнюю губу, Джен откинулся на подушку и огладил ладонями плечи Иена.
- Обещаешь решить это поскорее?
- Обещаю.
Губы Иена скользили по его шее, заставляя дышать учащенно, а сердце биться с перебоями; Джен поддавался ему, цепляясь пальцами за крепкие плечи и жадно выдыхая на ухо. Но, только когда ладонь мужчины собиралась нырнуть ему под резинку трусов, Эскобар встрепенулся и уперся ладонями Иену в грудь.
- Ты что, с ума сошел?! - зашипел мужчина, не ослабляя сопротивление. - Там же твоя мама! Даже не думай.
Но что могло остановить Иена Брайдена в его желаниях? Закончив начатое, он обхватил пальцами член любовника, заставив того шумно втянуть в себя воздух.
- Еще как подумаю.
- Нет, нет, не смей, Брайден, - горячо шептал мексиканец, цепляясь пальцами за его руку. - Прекращай. А если она услышит?
Джен понимал, что ему нужно срочно придумать несколько убедительных (для него и для себя тоже) аргументов в пользу того, чтобы не заниматься сегодня сексом. Во-первых, у него сегодня жутко болела голова. Во-вторых, они занимались этим вчера. В-третьих, в соседней комнате была его мать, и пусть быть матерью Иена означало ничему не удивляться, все-таки. В-четвертых, он стеснялся. Самым худшим было то, что держать оборону долго у него не получится, - в этом Джен был уверен на все сто процентов. Лодочка никогда не сможет бороться с лютым штормом.
- А ты меньше болтай, - довольным тоном сообщил ему Иен, даже не собираясь останавливаться. Умело лаская его, мужчина срывал с губ тихие стоны, сдержать которые в себе Джен просто не мог. Мгновение - и руки были прижаты к постели над его головой хваткой, из которой выпутаться было не так просто. Оборонительные башни рушились, и Дженаро с тихими влажными стонами выдыхал, осознавая, как же трудно ему сейчас отказываться и как не хочется находить новые аргументы и озвучивать их Брайдену.
- Иен.. Что, если я стесняюсь? - он закрыл глаза, когда ощутил, как сильно все поплыло, и уперся затылком в подушку, сдерживая себя, чтобы не податься бедрами навстречу.
- Просто веди себя тихо и расслабься. - шепнул он с жаром на ухо Джену, заставив звучно выдохнуть и прогнуться в пояснице. Вести себя тихо... Если бы это было так просто.

Наполнив бокалы красным вином по второму кругу, Джен сделал музыку громче и улыбнулся Элизабет, которая как раз отправила мясо запекаться в духовку, и предложил ей свою руку:
- Потанцуем?
[audio]http://pleer.com/tracks/330095Zh5u[/audio]
Они решили начать ужин и приготовления к нему без Иена. Тот с самого утра пропадал на работе, оставив им двоим целый общий день тет-а-тет, так что не было смысла сидеть сложа руки и ждать. Джену внезапно понравилась компания этой добродушной женщины, хотя он никогда и в жизни бы не подумал, что может понравиться хоть какому-то родителю, учитывая его прошлое. Она даже согласилась потанцевать с ним. Хоть один Брайден был на это согласен, потому Дженаро решил не терять возможность и увлек женщину в медленный танец.
[NIC]Genaro[/NIC]

Быть частью семьи Брайден означало быть частью чего-то большого, шумного и любящего, и Дженаро терял голову среди этих людей, среди их эмоций, их привязанностей друг к другу и к нему, среди шуток и улыбок, среди тепла, которое всю жизнь было от него так далеко, словно он был Плутоном и завистливо косился на Солнце. Сейчас он ловил мгновения, проведенные с Элизабет, Эйвери или Иеном, ему до ужаса нравилась вся эта домашняя атмосфера, которой он был лишен. Радуясь за Иена, он хотел быть ближе к Брайденам, поглощая их любовь и внимание и отдавая все это троекратно. С Эйвери они понимали друг друга так, словно это не Иену она была сестрой, а ему, Эскобару; Элизабет кормила вечноголодного мексиканца, как на убой, а еще тепло улыбалась и обещала принести книгу со стихами, которые обязательно ему понравятся. С отцом семейства Эскобар пока знаком не был и, откровенно говоря, немного его побаивался. Приди к ним в гости он, а не Элизабет, Джен ни за что не вышел бы из ванной.
Они прекрасно поужинали, Джен полвечера прилипал к рыжей занозе, от которой пахло его мужчиной (Иен, почему она пахнет тобой? - Чтоб тебе лучше драконилось?), подмывая испытывать жадность даже к его запаху, потом Элизабет и Эйвери углубили в свои женские беседы, позволив Джену самым наглым образом утащить Иена из-за стола и развести на потанцевать. Тот не любил подобные занятия, считая то ли их бессмысленными, то ли свои яйца слишком большими, слишком стальными и слишком крутыми, чтобы танцевать, но после вина, взявшего сознание легким и приятным головокружением, даже Иен не смог отказать ему в легком, непринужденном покачивании под музыку.
[audio]http://pleer.com/tracks/966567428T0[/audio]
Оглаживая его плечи ласковыми прикосновениями, Дженаро разглядывал с улыбкой своего мужчину и мысленно благодарил его за этот вечер. Пожалуй, не будь здесь Элизабет, не было бы ни мяса, ни джаза, ни всей это атмосферы. За окном уже была ночь, огни города переливались неоновыми бисеринами, мерцали блестками и походили на красочную гирлянду, пусть и до первого снега было еще далеко. Дженаро нравилось видеть свое отражение в больших окнах от пола до потолка; посмотри кто на них с улицы или из квартиры соседнего дома, что бы он почувствовал? Улыбнулся бы этот человек? Или зашторил окна, не желая видеть перед собой подобных картинок? Эскобару было интересно, как они выглядят со стороны и, иногда, что о них думают другие люди. Они с Иеном никогда не стеснялись проявлять на людях свои чувства, гуляли за руку по Нью-Йорку, часто попадались на глаза папарацци. После заявления Брайдена о том, что они в отношениях - каждая собака, каждый фанат НК знал Дженаро в лицо, обмусоливал фотографии в интернете и тайно или открыто любил или презирал. Джен понимал все это, иногда желая узнать поконкретней, но затем передумывая - интернет слишком жесток для такого впечатлительного человека, как он. Пусть говорят, что им хочется, а ему с Иеном хорошо.
Он обнял своего мужчину за шею покрепче, приникая вплотную, и прижался губами к уху. Целовал медленно и бережно, уже не смущаясь, потому что некого было: что Элизабет, что Эйвери принимали их отношения хорошо, чему Дженаро радовался и удивлялся одновременно, не каждая женщина способна понять мужчину, выбравшего себе в партнеры мужчину. Так что Иену вдвойне повезло. Быть любимым такими женщинами дорогого стоило.
Опускаясь поцелуями на шею, Дженаро замечал, что танцуют они все медленней и медленней, что их "танец" превратился в легкие ласки, и он, таки смутившись, оторвался от Брайдена. Этого еще не хватало. Одно дело - проявлять чувства перед чужими людьми, другое - перед родственниками, и пусть та же Эйвери видела многое, даже ее Джен смутился, опустив взгляд, но не убрав с лица счастливой улыбки.
После такого хорошего вечера Эскобар отказался отпускать Рыжую домой, и до поздней ночи они сидели на кухне, попивая вино и играя в правду или действие. Чаще всего, конечно же, соглашались на правду и задавали друг другу компрометирующие вопросы.
- Правда или действие?
- Правда.
- Сколько мужчин было у тебя, Эйв?
Эйвери глубоко задумалась, постукивая по столу пальцами.
- Сотня, - с азартом ответила она, а Джен в ответ кивнул, прикладываясь губами к своему вину. - Правда или действие?
- Правда.
- А у тебя, Эскобар?
- Пфф, - он закатил глаза и отставил бокал. - Я знал, что ты это спросишь. Один.
- Один?
- Один.
- Как один?
- Так один. Я люблю только твоего брата, до него никого не любил.
- Эй, но вопрос не в любви же был!
- В моем вопросе не было конкретики, - улыбнулся Джен и подмигнул. - Правда или действие?
- Действие. Так и говори тебе правду.
- Снимай штаны и идем со мной.
Ночь была томной. До определенного момента.

Они украли гитару Иена и выжали из стереосистемы едва не всю громкость - вечер пятницы, плавно перетекший в субботнюю ночь, а, значит, не время спать! Эйвери скользнула по полу, встряхивая рыжими волосами и крепко держа в руках дорогу сердцу брата гитару, Джен скользнул следом, едва не уехав и не потеряв равновесие - такие фокусы давались ему не так плохо, то ли пол слишком скользкий, то ли сила трения слишком велика, то ли он так горяч и прекрасен, но факт был в том, что уже через минуту Иен выглянул из душа, Эйвери прыгала на диване, Дженаро дрыгался под музыку, сидя на полу, а Элизабет так и не вышла из музыкальной комнаты, в которую поселил ее Иен - звукоизоляция это круто.
Следующие несколько дней Джен провел в компании Элизабет. Иен то уезжал по делам, то приезжал, иногда они проводили время все вместе, но основной процент дня был занят их с мамой Брайден общением. Она узнала о том, что Дженаро не умеет читать и сама взялась продолжать бравое дело сына и помогала Эскобару учиться. Она опекала его заботой, словно он был родным, и от этого Дженаро было и тепло и в то же время больно на сердце.
- Спасибо, что Вы так ко мне относитесь, - сказал он ей, когда с очередным стихом было окончено и они решили сделать перерыв. - Я даже не знаю, как высказать все то, что я чувствую.. Не знаю, как объяснить то, что я рад всему этому.. Сначала я боялся, но теперь я понимаю, что зря.. Благодаря Вам я знаю, что это. Как это..
..иметь родителей и любящую семью.
Он не мог сказать все вот так до конца, говорил рвано и неточно. Но Дженаро так хотелось, чтобы Элизабет знала, как много она делает для него и что ему дарит, пусть для нее это и кажется мелочью. Пустяком. Иен был окружен всем этим всю жизнь. А Дженаро готов был хвататься за мельчайшие проявления семейности. Ему этого ужасно не хватало.
- Я не был в Мексике уже лет.. шесть. И я ужасно не хочу туда возвращаться. Наверное, я поступаю плохо, но я не хочу. Опять эти развалины, эта грязь, постоянная потребность и чувство ненужности. Моя.. Моя мама.. Умерла, когда мне было лет семь, и я совершенно ее не помню. Ни цвета глаз, ни голоса, ни запаха. Я помню, что похож на нее больше, чем на отца, но ее я не помню.
Он притих, разглядывая пол и не зная, что еще сказать. Он так долго хранил все это в себе, что теперь слова рвались наружу, он знал, что если не выскажет все, что вертится на языке, то лопнет.
- А еще у меня есть две сестры. Точней.. Я не уверен. Я сбежал от них, когда мне исполнилось пятнадцать, после того, как одна из старших сестер пыталась убить себя. Так что я не знаю, сколько их сейчас.. - он стыдливо спрятал руки в рукава, пряча следы собственных преступлений. - Еще у меня есть племянник. Один точно. Но его я тоже давно не видел. Я разорвал все связи с семьей, которая никогда и не была мне семьей. Так что теперь я.. Ну.. Не знаю.. Я нахожу все это в Вас, в Эйвери, в Иене.. Я не ненавижу их, я их, наверное, люблю, но я не могу вернуться и не хочу вспоминать дни, проведенные там. Я сделал много плохого, чтобы вырваться из Мексики и мой большой страх - вернуться туда, снова оказаться на этом дне, пережить то, что было и встретиться с.. прошлым. Которое я стараюсь сейчас забыть. - он глубоко и сбито вздохнул и прикрыл глаза. - Мне кажется, я скорее убью себя, чем вернусь туда.. - тихо добавил он, прикусив губу. - Я не хочу. Не хочу туда. Ужасно не хочу. Нет, не хочу, - от потер лицо рукой и шумно вздохнул.
[NIC]Genaro[/NIC]