Усевшись на кровати, Теодор улыбнулся. Зарылся пальцами в растрепавшиеся кудряшки и с нежностью глянул на Джона Гранта, который растянулся рядом на постели и точно так же поглядывал на него, позволив стыдливо прикрыться одеялом. Тео щелкнул зажигалкой и закурил, сделал затяжку и дал сигарету мужчине, тем временем обнимая свои колени. Грант был здесь уже не в первый раз, далеко не в первый. Он умел вызывать на губах Франка улыбку, чем нагло пользовался, доводя до бессознательного удовлетворения, после которого Теодору хорошо спалось и отлично просыпалось по утрам. Иногда он оставался в этой постели вместе с французом - такие дни можно было по праву считать праздничными, особенно после долгого интимного затишья Франка. Он улыбался и изучал взглядом спину и плечо Джо, который чувствовал себя как дома даже тогда, когда обнимался в гостиной с зеленым тазиком. К слову, в последнее время такого с ним больше не было.
- А ты меня на настоящее свидание пригласишь? - внезапно озвучил свою мысль Тео, которая сорвалась с языка крайне необдуманно. Он был доволен и расслаблен, в какой-то мере даже счастлив. И не одинок. Пусть Джо и приглашал его на свой концерт, Тео так до конца и не понял, считается это свиданием или обычной дружеской встречей, ведь француз сам интересовался группой Гранта. Теперь у них были странные отношения - Теодору не хотелось отпускать этого мужчину, а Джо с радостью оставался у него на ночь, с радостью ел его омлет и с радостью пел для него, даже не со сцены. Что, если это действительно зарождающиеся Отношения, да-да, с большой буквы? Теодору бы хотелось знать, он был творческим человеком, но так же любил порадок - как дома, так и в душе. Недосказанности и непонятки ввели бы его в страшный ступор, потому Франк решил взять все в свои руки и докопаться до истины, которая - он был уверен, - интересна и самому Гранту.
- А ты хочешь, чтобы я позвал тебя на кофе? - улыбнулся Джо, возвращая ему сигарету. Влажный фильтр был вкуса его поцелуев.
- Нет, жарко. Лучше позови меня на мороженое, - резонно ответил Теодор.
- Мне же необязательно надевать галстук и приходить на такое свидание с розой в зубах? - шутил шутки Грант, переворачиваясь на спину и усаживаясь на постель рядом с французом.
- Нет, необязательно, - мотнул из стороны в сторону головой мужчина так, что кудряшки растрепались еще сильнее.
- Тогда приглашаю тебя на официальное свидание с мороженым. - со всей неприсущей Гранту важностью, заявил тот.
Теодор растянулся с улыбке и потушил сигарету о пепельницу.
- Хорошо, я приду, - склонив голову набок, тихо сказал он.
- Я заеду за тобой завтра в семь. Если до семи я куда-нибудь отсюда уйду.
Джо засмеялся, а Теодор задумчиво помолчал. Снова он думал о том, что они разные люди, они не могут мгновенно слепиться воедино, они даже еще не были на свидании. А Теодору все равно не хотелось его отпускать, он знал, что как только входная дверь захлопнется за Джо, он почувствует себя одиноким. Особенно ночью, когда итак темно, итак не по себе, итак еле отбиваешься от мыслей. Или утром, когда нападает игривым комком нежность, куда ее девать, если спишь в постели один? Если просыпаешься, а рядом никого? Нет, расставания не имели смысла, пусть у Джо и была где-то своя квартира, Теодору до нее не было дела - ему хотелось завернуть Джо в одеяло, как в кокон, и крепко обнять, не отдавая его ни ночи, ни утру. Он был достаточно жадным человеком, но не агрессивным, потому просто задумчиво зарылся в волосы пальцами, не нападая на любовника и не делая из него блинчик с начинкой.
- Уходи днем. На несколько часов. Меня это устроит.
- Ну вот, ты меня уже выгоняешь. - недовольно, но беззлобно хмыкнул Грант.
- Нет, ничуть. Просто если ты уйдешь сейчас - мне будет одиноко засыпать. Если уйдешь утром - оно будет испорчено все тем же одиночеством. А если ты отлучишься днем на несколько часов - все будет нормально, - спокойно изложил ему свои мысли Франк, пальцами пощипывая тонкое одеяло. Джо должен был понять, у него ведь тоже не было отношений, он тоже знал, что значит спать одному в большой постели.
К облегчению Теодора, Джо кивнул ему с улыбкой, все-все понимая. Благодарно прижавшись к нему, француз завалил его обратно на постель и устроился на плече, утомленный и счастливый. Завтра у них будет свидание. Подумать только!..
Обычно Теодор просыпался рано. Он любил проводить время с пользой, а не валяясь без дела в кровати. Он вставал в восемь утра, а то и раньше, и принимался за работу - готовил завтрак, убирал, а затем посвящал время своим хобби, например, чтению. Но сейчас читать было некогда, все свое время он отдавал Джо Гранту, ворвавшемуся в его жизнь подобно урагану. Переменчивая погода с теплыми ливнями. К вечеру ожидаются осадки в виде свидания за мороженым на людях. Интересно жизнь вертится. Теодор думал о том, как все пройдет, поджаривая на сковороде омлет для того, чтобы после сделать из него рулет с мясом (так как не так давно Джо заявил ему, что он - мужчина, а мужчины овсянку не едят). Как любой человек, беспокоился о том, не будет ли это свидание провалом, проведя много времени с Джо, вдруг засомневался в том, что сможет заинтересовать его простой болтовней за мороженым. Хмурился, думая об этом и выкуривая утреннюю сигарету, пока на кухне не явился помятый, но выспавшийся Джо.
[NIC]Theo[/NIC]

С желаниями нужно быть осторожным - этим утром Теодор убедился в данном высказывании на все сто. Да, он говорил Джону уехать днем, но глубоко в душе не хотел, чтобы тот уезжал. А теперь, оказывается, ему нужно работать, нужно оставлять Теодора одного в этой небольшой, но пустой квартире. Ладно, Теодор - взрослый мальчик, он найдет, чем себя занять, чтобы не соскучиться. У них вечером свидание, значит, увидятся. Недолгая разлука не уничтожит их обоих, только разовьет большую жажду друг к другу и, после мороженого, они пойдут гулять, болтая и изучая город заново, на этот раз вместе. Впервые за время их знакомства. До этого они проводили время в основном в квартире Тео, а еще в клубе, где Джон давал концерт. Они не гуляли вместе по вечернему Нью-Йорку, не делали набег в кинотеатр или магазин винила, где Тео полистал бы огромные обложки альбомов, а Джо выглядел, как профессионал, знаток всех острых углов музыкальной индустрии. Он внимательно бы следил за тем, что выбирает Теодор, а затем он дал бы свой комментарий, который или вознес бы Франка, или уничтожил. Француз не знал, как Грант относится к Синатре и Франсуа, потому не мог точно предугадать его реакцию. Ему хотелось, чтобы Джо нравилось то, что нравится ему, пусть на деле это было столь нереально - они соврешенно разные люди, у них различаются взгляды на жизнь, на творчество, буквально на все. Но им было хорошо вместе. Именно потому вечером у них настоящее, официальное свидание - а это уже что-то серьезное да значит.
Он подставлял Джо шею и улыбался, неловко доделывая завтрак. Ему хотелось порадовать этого мужчину чем-то вкусным, ведь Джо был из тех, кого действительно хочется баловать, несмотря на то, какие они капризные или слишком уж характерные. Он легко прикрыл глаза, прижимаясь спиной к груди мужчины, отдаваясь объятиям его рук. Это было кольцо уверенности и безопасности, в котором Тео находил уют, как в спасательном жилете, не умеючи плавать. С этим у Теодора действительно не сложилось, так что аллегория не потеряла своей актуальности.
- Буду.. - тихо ответил Тео, выключая плиту и закрывая глаза. Он действительно успеет соскучиться за эти часы порознь. Благо, было чем себя занять. Пусть Теодор Франк сто лет не был на свиданиях, это не мешало ему не растеряться и заняться неплохой подготовкой к данному событию своей жизни. Для кого-то мелочь, а я почти тридцатилетнего мужчины - важная дата. Может, оно окажется последним в их общей с Джо истории. Может, что-то пойдет не так, он по своей неловкости опрокинет Джо на штаны целую вазочку с мороженым, опозорившись так, что хоть под трамвай прыгай. Случится могло что угодно, потому смущенный Тео не хотел упасть в грязь лицом.
Развернулся и прижался к губам Джо поцелуем, обняв за талию и пальцами касаясь его гладкой спины. Он был свежим, чистым, только из душа. Волосы еще были мокрыми, но на вкус он был прекрасен. Целуя и прижимаясь к Джо, он внезапно прекратил волноваться и как-то переживать насчет ожидающего их вечером. Обычное мороженое. Обычное свидание. Они наконец выберутся из четырех стен, проведут время на воздухе. Небольшая смена обстановки никогда не помешает, к тому же, вечерний город - самое романтичное место на земле. Теодор любил Манхэттен со всеми его огнями, витринами, вывесками; с выхлопными газами автомобилей, с небольшими парками с застоявшимися озерами; он любил Нью-Йорк, как любил любой другой город земли, но жил здесь, потому что Манхэттен для Теодора был местом по-своему особенным. И прогуляться по его улочкам было чем-то священным, откровенным и честным перед целым земным шаром. Так просто не объяснить, но Франку нравилась эта идея - выбраться наружу.
- А ты будешь скучать? - спросил Тео в губы Джо, слегка отстранившись и разглядывая глубокие карие глаза.
- Обязательно, - кивнул в ответ тот, легко улыбнувшись.
Оторвавшись от мужчины, Теодор таки накормил его завтраком, а затем проводил до двери. До семи еще было несколько часов, потому Тео отправился в душ, где более-менее привел себя в порядок. За все эти дни, проведенные с Джоном, он как-то подзабыл о себе, редко смотрелся в зеркало, да и вообще был полностью поглощен другим человеком и занят его удовольствиями и увлечениями. Теперь у него была возможность показаться Джо не таким лохматым, не знающим прикосновения бритвы к щеке и раскаленного утюга к одежде. Сначала он вымыл голову, затем расчесал мокрые волосы, не дав кудряшкам тут же сложиться в пружинки, побрился. На шее и плечах красовались засосы, оставленные Грантом. Какое бесстыдство.. Теодор отвернулся от зеркала, улыбаясь и кусая свою улыбку верхними зубами. Чертов мужчина. Он таки не оставил его даже тогда, когда уехал по делам. Это нравилось Теодору, который, постояв немного в ванной, таки двинулся навстречу гардеробу и чистым вещам.
К семи он был полностью готов. Еще раз глянул на себя в зеркало, потянул за одну кудряшку, которая тут же отпружинилась обратно, и решил, что дело сделано - он совершил все, что мог. Не успел он выйти из ванной, как в дверь позвонили. Быстро выключив свет, он прошел к двери, вдохнул-выдохнул и открыл ее. Открыл и на секунду замер. А затем засмеялся.
Перед ним стоял Джо Грант, вальяжно опираясь о косяк двери и сжимая в зубах розу. Такого Франк не ожидал, этот мужчина был просто бесподобен. Улыбаясь, он аккуратно забрал у Джо из зубов цветок, чтобы тот не поранился о шипы, и на секунду прижался носом к нежным лепесткам. Это было неожиданно и до ужаса приятно.
- Я сейчас.. - сказал Тео и зарулил на кухню, чтобы поставить розу в единственную имеющуюся в доме вазу, которая до этого была всего-лишь элементом декора, оставленная матерью при их с отцом переезде в Париж, теперь пригодилась для дела, ради которого ее и лепили.
- Все, я готов, - подытожил Франк, разглядывая Джо. - Ты умеешь удивлять.. Спасибо.

[NIC]Theo[/NIC]

Джонатан Грант вел себя вполне логично, а у Тео сердце екало. Вполне ожидаемым было то, что мужчина притащит сюда свои вещи, ведь в собственной квартире он практически не ночевал, все свободное время проводя у Теодора. Тот не гнал его, он наслаждался компанией Гранта и с удовольствием кормил его по утрам, а затем сутки напролет целовал и ласкался к рукам, которые обращаются с мужчиной так же умело, как с гитарой. Тео нравилось это общество, пусть времени прошло всего ничего, пусть они никогда не выбирались в свет и не разговаривали на возвышенные темы. По обыкновению темами для разговоров были песни Марди Бум, еда и все то, что касается легкого флирта, за которым обязательно следует хороший секс. Быть может, он и не заменял всех разговоров, но был прекрасным явлением между ними, был тем, что они брали от начала и до конца, до крошки, до капли, до изнеможения. Вот только оба почувствовали, что и этого становится мало, именно потому Тео намекнул ему на настоящее свидание, а Джо согласился так легко. Они были прекрасными любовниками, но Теодору хотелось еще, ему было мало, ему хотелось познать Джо и открыть ему свою душу, рассказав от себе если не все, то многое, что-то основоположное для его жизни, все то, чем он был до встречи с Грантом. Нельзя жить в неведении, потому Франк страстно желал говорить с ним, рассказывать и слушать. А еще ему было любопытно, какое мороженое выберет для себя Джо, ведь вкусы всегда говорят о том, какой человек внутри. Он может любить ягоды, а может обожать орехи. Может предпочитать шоколадное мороженое или ванильное. Теодор любил шоколадное. И ореховое. Он любил сладкое, он ел овсянку по утрам и обожал пить молоко во время чтения книг, иногда делал себе какао, а затем курил. Он был непонятным человеком, таким, что не совсем вырос, но и в серьезности взрослому не уступал, поглотив в свое время труды Ницше и Сартра, поняв каждое слово и усвоив музыкальный экзистенциализм бытия.
Терпение Франка было не так-то и легко исчерпать, потому он окинул сумку изучающим взглядом и затем посмотрел на Джо. Похоже, все действительно приближалось к настоящей отметке "серьезно", но Тео пока не спешил называть все это столь громким словом, ему хотелось, но не хотелось пугать Джо, который был вылеплен из иного теста, а потому француз терпеливо ждал и делал маленькие шажки, принеживаясь к нему и рассматривая доверчиво и ласково.
- Идем, - кивнул он и захлопнул за ними дверь квартиры номер 505, где осталась незастеленная постель (за что было немного стыдно), свежая красивая роза и сумка с вещами Джо Гранта, который согласился сводить его на свидание с мороженым. Жизнь не могла повернуться лучше, у Теодора было то, о чем он даже не смел желать.
Застенчивый, он мягко взял Джо за руку, пока они спускались по лестнице вниз с третьего этажа. Это было похоже на первый прыжок с парашютом - выходить на улицу вместе, делать что-то такое банальное и привычное вместе, не врываясь ураганами в повседневность, просто идти гулять как любовники, как близкие друг другу люди. Это волновало Франка, и его чуть потная ладонь крепко сжимала руку Гранта, который неспешно спускался рядом. Они сделали это молча, пронизанные предвкушением слепящего естественного света, в который они ступят вместе, расширив рамки, которые давно стали тесны. Относительно давно, ведь по своим отношениям они передвигались семимильными шагами, как великаны. Но все бывало впервые, и вот Тео толкнул дверь подъезда и вышел на улицу, где жаром опаляло асфальт солнце, ожидая осенней прохлады и моросящих дождей. Каплями-лучиками солнце пятнало асфальт сквозь крону деревьев, пока они шли к автомобилю Гранта. Первая посадка на Луну прошла успешно, он чувствовал, как пружинит земля под ногами, или это ноги стали ватными, а дорога превратилась в черничное желе. Не важно, он забрался в салон авто, где было так душно и жарко, но быстро опустил окно, наблюдая за собой в боковое зеркало.
В кафе они быстро наполнили свои вазочки с мороженым необходимыми добавками - Теодор наложил в свое ванильное спелых ягод малины и шелковицы а Джо последовал его примеру, и они уселись за столик.
- Я так рад, что мы выбрались сюда, - с удовольствием сказал Тео, запуская в рот ложку, наполненную мороженым и украшенную ягодкой малины. Недавно они вместе были на концерте Джо, но то была его работа, которая плавно переросла в обоюдное удовольствие, а сейчас они просто гуляли, как обычные влюбленные, хотя и этим громким словом Тео не спешил нарекать их - ему нравился Джо, очень нравился, до безумного нравился, но называть это настоящей любовью Теодор не спешил, боясь обесценить слово и приготавливая его на ту пору, когда будет точно уверен в своих чувствах. Ему хотелось быть искренним, а не размениваться на пшики и пустяки, потому он изучал Джо, разглядывая, и поедая мороженое.
Он рассказал мужчине о своей семье, о том, где он бывал, какие страны посещал. Тео поведал ему о своем видении самого себя, о всеохватности своей души и о том, что он не определяет себя французом, британцем или американцем:
- Я просто житель планеты Земля, так я себя и ощущаю.
- И что, Франция не волнует тебя больше других стран? - с интересом спросил Джо, ковыряясь лениво в своем мороженом.
- Я люблю Францию. Все эти узкие улочки, очарование книжных, старина истории.. Но и над другими странами то же солнце. И в каждой я могу найти свое особое очарование, - мягко ответил Франк, отправляя в рот ягодку шелковицы.
[NIC]Theo[/NIC]

- Какой такой секрет? - спросил Тео, в емкость с шоколадным мороженым добавляя еще и шоколадную стружку. Он был человеком, обожающим яркие цвета и яркие вкусы. Яркие впечатления тоже можно было бы добавить в этот список (а в последнее время их было хоть отбавляй), но приглушенно-пастельный образ жизни не позволял Теодору слишком уж ударяться в яркие палитры событий. Он был учителем, а потому его главной обязанностью было учить, помогать расцвести другим людям, маленьким детям, а себя уж он уставил на второе по значимости место. А, учитывая Джо, пожалуй, даже на третье.
Джонатан загадочно улыбнулся и подмигнул ему, промолчав, чем до ужаса возмутил Франка, который взъерошил свои кудряшки и метнул в мужчину взгляд, полный праведного гнева. Конечно, это все было наигранным, Теодора практически невозможно было разозлить или вывести из себя, потому даже обижался и дулся он недолго и по-детски.
- Эй! Скажи! - потребовал он, на что Грант лишь тихо засмеялся, изо всех сил дразня нового любовника. Что ж, этот фрукт был крепким орешком, которого на шоколадную стружку так легко не потрешь, потому от уговоров и требований Теодор быстро перешел к угрозам, - Если ты продолжишь так себя вести - я брошу в тебя ложкой мороженного, - в доказательство взмахнув в воздухе ложкой, Франк смотрел на мужчину в упор.
- Сладкий, - ласково сообщил тот, видимо, испугавшись мести шоколадного мороженого, но и этого было недостаточно, ведь одно слово - это не секрет, а у Тео еще оставались вопросы, ответа на которые он так и не услышал.
- Мистер Грант, признавайтесь.
- Ты такой сладкий, потому что способен умять в себя две порции сладкого мороженого. Вот и все. - улыбнулся и протянул ему еще ложку своего мороженого Джо, когда они вернулись за столик с новой порцией. - Давай доведем до двух с половиной.
Теодо даже успел застренчиво потупиться, прежде чем съесть мороженое с предложенной ложки - он даже не замечал, что действительно падок на сладкое. Это было для француза нормой, потому ему стало как-то неловко от того, что он уже принялся за второе мороженое, тогда как Джо даже свое первое не доел, да и вряд ли закажет себе еще.
Но Джо назвал его сладким так ласково, что у Тео в животе что-то большое и теплое принялось плясать макарену. Джо нравилось то, что его любовник способен есть мороженое тоннами, более того, он кормил его своим, уже знатно подтаявшим, видимо, желая довести уровень сладости Теодора до совершенно недопустимой отметки.
- Мистер Грант, у вас потом не слипнется? - заулыбался Франк, с удовольствием помогая Джо расправиться с его сливочным мороженым.
- Главное, чтобы у тебя не слиплось. - резонно ответил Джо, продолжая с улыбкой кормить мужчину, который шире улыбнулся, молча принимая все эти пошлые-пошлые, но такие желанные намеки. Ему нравилось говорить на подобные темы, ему нравилось, как Джо проявлял к нему внимание, пусть не совсем привычным для Тео, несколько средневековым, способом, но Франку не хотелось сказать ему "Нет, молчи, перестань говорить такие вещи". Нет, ему нравилось, когда Джонатан говорил, пусть говорит еще и еще. Ведь именно один его голос довел его до оргазма в том клубе.
- А тебе не понравилось что ли? - спросил Теодор, кивая на уже съеденное им самим мороженное Гранта.
- Я не такой сладкоежка, - признался Джо и тронул его губы большим пальцем, снимая с уголка рта каплю мороженого и тут же облизывая свой палец, чем заставляя Теодора с жадностью рассматривать его, чувствуя, как макарена внутри уверенно превращается в квик-степ.
Если уж Джо нравится слизывать мороженое с него, значит, сладость понравится и иным способом.. Лихо зачерпнув ложкой из своей новой, шоколадной, порции ложку, он сунул ее в рот, сразу не глотая мороженое, а затем прижался к губам Джо с поцелуем. Совершенно бесстыдно, надеясь, что их никто не видит, ведь они разместились в самой дальней части кафе, он целовал Джо, проталкивая ему в рот мороженое. Им нравилось целоваться, и вот уже рука Джо зарылась ему в кудряшки, а ладонь Тео сжала бедро своего мужчины, пока они не отрывались друг от друга и целовались, пока Джо вылизывал его губы, слизывая каждую каплю сладкого, пока покусывал улыбку Теодора, которая сама по себе появлялась на лице от того, что он был.. счастлив. В этот момент он действительно испытывал восторг и чистое счастье.
- Так вот.. - оторвался от него с раскрасневшимися губами Тео, хлопнув мужчину по колену. - А с сентября я буду снова работать учителем рисования - прошлый уволился, а нового пока не нашли, так что какое-то время с буду преподавать. Может, месяц, может, больше. Но пока надо почистить класс, а то после прежнего остался бардак, в котором я теряюсь. А еще грязные кисточки. Ты представляешь? Грязные кисточки, - удрученно покачав головой, Теодор сунул в рот еще ложку мороженого.
Он хотел рассказать Джо о своих планах, но тот вдруг притянул его к себе и поцеловал, а француз даже не нашел в себе силы сопротивляться. Поцелуй вышел смазанным, и мужчина сначала даже озадачился, не понимая, в чем дело. Только через пару мгновений понял, что слава настигла Гранта и тут, когда тот велел уткнуться лицом ему в шею.
- Тебя всегда преследуют? - тихо поинтересовался Тео ему на ухо, прижавшись вплотную и спрятав свое лицо - так было лучше для всех.
[NIC]Theo[/NIC]

Тяжело быть в мире альтруистом. Во время, когда эгоизм растет и процветает на каждом шагу, в каждом человеке, поджидает за каждым углом, трудно отдавать все, что имеешь и не имеешь другим. И не важны причины и мотивы - просто так научен, привык так поступать, а по-другому - уже не так. Теодор получал удовольствие от работы преподавателя, он любил общение с детьми, чувствуя, да, банально чувствуя себя самого едва ли не ребенком среди этих малышей. Он имел дело и с обычными детьми, и с проблемными. Но и тем и другим нужно было много внимания и терпения, а еще - общий язык. Умение говорить с ними о том же, теми же словами, подстраиваясь под мировоззрение маленьких людей, должно быть, помогло найти подход к Джо Гранту, который на первый взгляд не казался человеком легким и доступным. У Джо были свои видения действительности, свои правила и законы, по которым он жил. Разрушитель банальностей, он был во многом закрыт от простых обывателей, он был человеком творчества, рабом музыки, а это совершенно особый тип сознания, который Теодор только начинал поступать. Продвигаясь небольшими шажками, он делал маленькие успехи, но кичиться этим не спешил.
- Сейчас у меня нет на это времени. Нужно где-то брать деньги, а художествами сейчас особо много сразу не заработаешь, - честно сказал ему Тео, черпая ложкой сладкое мороженое.
Именно это и стало причиной того, что вместо того, чтобы полностью отдаться высокому искусству, Тео выучился на преподавателя и потом пошел именно этой стезей. Отец Франка сокрушался, что ничем не может здесь помочь, их семья была не из богатых, потому сразу после окончания университета Теодору пришлось искать работу. Ему некогда было заниматься только рисованием, он просто не мог себе этого позволить. Пока работал в Париже - как-то сводились концы-концами, где-то он выкраивал время для рисования, да и за работу с отсталыми детками платили меньше, чем в обычной школе. Тяжело было тогда увольняться и уезжать в Нью-Йорк, где простаивала квартира, но жить скопом было уже невозможно - все признали, что сын вырос и нуждается в отдельном жилье. Так Теодор и нашел свое место то учителем на замену, то организатором школьных праздников. Нагрузка была больше и потому времени для художеств практически не осталось - причина того, почему Франк слишком долго не брался за карандаш и блокнот для зарисовок. Но теперь рядом был Джо, который и вдохнул в Тео эту жажду к рисованию, своим образом, своим обликом он вдохновил мужчину на новый рисунок и, возможно, на еще несколько. Вот только скоро сентябрь, и Тео опять придется отложить свой альбом в дальний ящик, полностью отдавшись школьным хлопотам.
- Заработаешь, если добьешься популярности, - легко и со знанием дела сказал Джо.
- Для этого нужно много работать, забить на весь мир и творить, а у меня пока так не получается, - пожал плечами Теодор, разглядывая мужчину. Тот задумчиво нахмурился в ответ, но промолчал. Не понимал. Был свободным человеком, который своим упорством добился всего, ничем не ограниченный и привыкший к этому чувству. Вот только для Тео оно было несколько недоступно. Но он не расстраивался. Зато у него было общение с детьми, которые нуждались в опеке и поддержке, он был их первым учителем, образцом жизненных ценностей и вообще примером. А это дорогого стоило.
- А ты чем занимаешься кроме музыки?
Мороженое кончилось, и они предпочли просто болтать. Какая-то бурная химия происходила между ними, а это значило, что без разговоров и заглядываний друг другу в душу далеко не уедешь. Теодор с удовольствием положил голову на плечо мужчине, довольный, до краем наполненный сладким мороженным и чужим присутствием, облизнулся и приготовился полностью обратиться в слух. Ему нравился голос Гранта (о да, ооочень нравился), ему нравилось, как тот обнимает его и чуть ли не от всего мира прячет, оставляя его инкогнито для остальных, пока между ними что-то не будет точно и определенно. Настолько, что они будут готовы заявить об этом всему миру. Пока было рано. Пока они только проникались, пробовали. Может, в будущем они ошибутся. Но они рисуют. А это уже волнительно.
- У меня не так много свободного от музыки времени. Она всегда в моей голове. - Джо ткнул пальцем в свой висок, а Тео поднял лицо, наблюдая за этим движением, оторвавшись щекой от его плеча. - Но я люблю читать.
- Я тоже люблю, - радостно закивал Теодор, ладонью скользнув по пояснице Гранта и обняв его. - И что ты читаешь?
Наверное, первым, что бросается в глаза в квартире Теодора - это именно книги. Он поглощал их с такой жадностью, словно никогда в жизни не видел. Он не был критиком или особым гурманом в этом деле, читал как классику, так и современных авторов. Иногда даже ходил на встречи с писателями, подписывал к них книги. Ему казалось это чем-то нереальным - встреча с настолько талантливыми людьми, способными написать целые книги! Обернуть в слова неимоверные истории! Придумать особый сюжет.. Теодору это казалось огромным трудом, и потому он с уважением относился буквально к каждому писателю. Не любил он только второсортное чтиво и откровенную порнографию. А остальное читал взахлеб.
- Все подряд, кроме современных романов и второсортных детективов.
О, Джо практически понимал его! Значит, им будет что обсудить. Значит, с ним можно делиться любимыми книгами. Довольно вздохнув, Теодор покусал нижнюю губу.
- А сейчас читаешь что-нибудь?
- Да, биографию Фредди Меркьюри, которую написал Питер Фристоун. - внезапно Джо мягко засмеялся и покачал головой. Пережив небольшое землетрясение, Теодор снова задрал голову, рассматривая его с улыбкой. - И тут музыка. Видимо, я ужасно ограниченный человек.
- А мне нравится, - с улыбкой признался Тео, прижавшись к нему сбоку ближе, хотя, казалось, что ближе уже некуда.
[NIC]Theo[/NIC]

- Ооо нет, - протянул, улыбнувшись Тео. - Нет-нет-нет, я не покажу тебе свой плейлист, ни за что. Там слишком много.. Странного. И, думаю, на твой взгляд устаревшего.
Он не хотел обидеть Джо, но прекрасно понимал то, что на деле их вкусы в музыке очень различны. Джон был надеждой современного рока, в то время как Тео застрял музыке средины прошлого века. Его воспитывали люди, в свое время отдавшие душу диско, его бабушка обожала известнейших французских исполнителей, у них всегда водились пластинки, звук на которых уже был с треском, но казался тем самым бесценным. Годы шли, но Франк остался верен своим привычкам и вкусам, он не предал то, что было с ним с самого детства. Он не любил современные модные течения, не признавал рэп, с трудом мог слушать звучащий отовсюду рок, а что говорить о поп-исполнителях.. Нет, увлечения молодых людей он категорично не понимал, для самого себя прослыв музыкальным стариком; по адекватным подсчетам, его музыкальный возраст - где-то семьдесят лет. Танцевал Теодор редко, но под свои любимые песни двигался явно не как семидесятилетний.
Джо любил совсем иную музыку. Вряд ли он был знаком с тем, что заставляло сердце Теодора радостно колотиться в груди, вряд ли смог бы понять восторг, с которым француз слушал песни своей родины. Он просто не вырос с этим, от одного прослушивания вряд ли он сможет в полной мере все оценить и ощутить. Джо был мастером и ценителем своего дела, Теодор уважал в нем это, он был этим очарован, но склонялся к мысли, что его любимая музыка не заставит сердце мужчины вздрогнуть. И не то, чтобы ему стало от этого как-то особенно обидно, нет, он не обиделся бы на такое, понимая, что значит "разные вкусы", но Теодору скорее не хотелось, чтобы мужчина разочаровался в нем, как в музыкальном соратнике. Впрочем, обдумывая все это, Теодор так же приходил к мысли, что хочет делиться с Джо всем, пусть даже это не придется ему по вкусу. Ведь это приятно и правильно, показывать важному человеку важные для сердца вещи. Теодор несколько смущался, волновался от того, как мог бы Джо оценить его музыкальные пристрастия, потому медлил и быстро не шел на уступки, в душе давно желая дать Джону послушать саундтрек, под который он вырос.
Обняв себя и бредя рядом с Грантом, Теодор улыбнулся в ответ на его слова.
- Да, ты прав..
И это удивляло его. Джон обладал идеальным чутьем в музыке, он умел сопоставлять характеры и мелодии. И от того, что он так легко все угадал, Теодору стало щекотно внутри. Ему было приятно, что Джо так пригляделся к нему, начал так его ощущать. Кому бы подобное было неприятным? То-то же. Этот мужчина заставлял француза улыбаться, вечно задумчивый взгляд теплел, когда Джо был рядом. Когда они разговаривали. Или переглядывались. А что уж было говорить о том, когда пальцы Гранта зарывались в непослушные кудри..
- Ты действительно хочешь это услышать? - поинтересовался мягко Тео, когда они поднимались вверх по улице, а на город уже ложились нежные сумерки.
- Да, - уверенно заявил Джон, а Теодору ничего не осталось кроме как согласиться.
- У меня где-то был дома сплиттер.. С ним будет удобнее. А еще вторая пара наушников.
- Тогда идем к тебе за ними.
Франк кивнул, с нежностью разглядывая мужчину. Он никогда не отступал. Не привык принимать отказы, а Тео все меньше и меньше хотелось отказывать ему. На деле Грант мог лепить его, как вздумается, но даже не пытался этим пользоваться. Он только мял его в своих руках и крепко обнял, когда они переступили порог квартиры Франка. Поцеловав его в губы, француз все же исчез у себя в спальне, чтобы выискать в картонной коробке среди предметов дорогого сердцу хлама тот самый нужный сплиттер и большие наушники для Джо. Когда с поисками было закончено, они спустились вниз и пошли на пересечение больших улиц, взяв курс к центру.
[audio]http://pleer.com/tracks/78066Zazc[/audio]
Слушая эту песню в своей комнате в Париже, Теодору всегда казалось, что все наполняется светом - от стен отражалось солнце, бегало по гладкой поверхности стола, шелестело занавесками игриво. В такие дни, когда погода была особенно хороша и на сердце было так ласково, он усаживался на пол, прислоняясь спиной к теплой стене, и рассматривал небо сквозь открытую дверь балкона, что выходил в сторону к Эйфелевой башне.
Теперь он шел вместе с Джо по центру Манхэттена, разглядывал сияющие вывески магазинов, что разрывали неоном вечернюю темноту, улыбался мужчине, рассматривая его реакцию и ощущал себя едва ли не самым счастливым. Эта песня была одной из его самых любимых, он не мог не включить ее для Джона первой. Ему хотелось взять Гранта за руку, переплести пальцы, но вместо этого он просто шел к нему ближе и покусывал губу, то глядя перед собой стеснительно, то изучая взглядом Джо, оценка которого была самой ценной во всем мире.
[NIC]Theo[/NIC]