Не было в мире ничего лучше, как просыпаться по утрам и зарываться пальцами в его, еще спящего, волосы, скользить подушечками по коже, очерчивая чуть колючую, небритую щеку, губами касаться шеи, плеча, сгиба локтя. Проводить дни напролет вместе, забыв обо всем остальном мире, принадлежать ему, не чувствуя себя связанным, да и любить, просто любить, уже без ощущения тоскливой боли. А еще - заказывать завтрак на двоих, кормить его, шептать на ухо нежности на немецком, так, чтобы вспоминал. Когда-то он пытался обучить Брайдена своему родному языку; вышло не особо, но даже теми небольшими результатами он гордился, пусть у Иена и получалось с ужасным акцентом. Он старался, видя, с какой счастливой улыбкой все это воспринимает его немецкий бойфренд, и это для Каспара было особенно ценно. Он был благодарен Иену за то, что тот в большинстве случаев слушает его, разделяет интересы, да и сам проявляет внимание к тому, что делает Бергер - будь это новой главой книги или блинчиком, который он скрутит, особенно воодушевившись какой-нибудь кулинарной передачей по телевизору, который то и дело играл шумом, пока они целовались, забравшись в постель. Пока была возможность, они не готовили, а заказывали еду в номер - в этом отеле Каспар останавливался вот уж не первый и даже не второй раз в жизни, он любил это место, обзор из окна и то, какой здесь сервис - номера часто убирались, еда была превосходной, свежей и горячей. Теперь, правда, убирались у них не так часто - Каспар был прекрасно осведомлен о том, какая охота началась на Иена Брайдена и о том, что они таки нашли его местоположение, предпочитая проводить дни и ночи у отеля, вместо того, чтобы заняться действительно стоящими делами. Это раздражало Бергера, который не хотел, чтобы в их жизнь вмешивались, чтобы докучали Иену и вели себя так, словно они посетители в зоопарке; он не хотел быть обезьянкой в цирке, потому что на деле он ею не был. Он любил внимание, но не откровенную наглость, которой сопровождались все попытки журналистов и фотографов добраться до них. Чего уж там, он и сам сталкивался с подобным после нашумевшего скандала из-за статьи Страйдера и его попытки самоубийства. Это был дурной черный пиар перед выходом его новой книги, которую он в итоге корректировал в последние строки, едва ли не выбросив от гнева все самое остальное. Тогда ему казалось, что о нем итак все слишком много знают, его видят насквозь, его узнают и сочувственно качают головой, на деле не зная его ни минуты. Раздражало. Он не хотел, чтобы к ним в номер пробрался папарацци под видом уборщика, да, попахивало паранойей, но Каспар знал, что бывает и так, потому справлялся своими силами, прибегая к услугам отеля по минимуму.
Помимо журналистов, их пытался достать звонками личный агент Бергера, на которого давил издатель, требуя презентаций и рекламы книги, от которых Каспар отказался по вполне объяснимым причинам. Сейчас ему гораздо важнее был Иен, чем собственная книга, на которой мерзкой печатью отобразилось то, как он сидит в машине и дышит газом, то, как его предают, как выкручивают душу и бросают на асфальт, пробуют поднять, а поднимать уже нечего. Охотнее он заперся бы в квартире с Брайденом, отдавался бы ему день за днем, леча его и для себя находя успокоение, чем шатался бы сейчас по Америке и Европе, рассказывая о том, о чем ему и вспоминать не хотелось. Но издатель давил, желая больше прибыли, личный агент рвал на себе волосы, терпя с одной стороны давление, а с другой - категоричное нежелание идти на уступки и даже контакт. Каспар ценил помощника, его работу, заботу и нервы, потому решил наконец-таки выйти и лично переговорить с издателем, объяснить ситуацию и, если придется, расторгнуть к собачьим чертям контракт, который включал в себя еще одну книгу.
Он правда забыл, какой сегодня день. Совсем выпал из реальности, проводя дни и ночи с Иеном наедине, вдохновляясь им и защищая от кошмаров. О собственном дне рождения ему напомнила Лидия, позвонившая как раз тогда, когда он пересекал Нью-Йорк, сидя на заднем сидении такси.
- Как поживает мой король в свой день рождения? - послышался ее веселый голос, который вырвал Каспара из размышлений о том, стоит ли выливать стакан воды на пышную шевелюру издателя или можно ограничиться швырянием того самого стакана на пол.
- День рождения? - медленно и задумчиво повторил он. - Сегодня двадцать второе что ли? Правда?..
Он чувствовал себя несколько в прострации. Полностью отдавшись другому человеку, забыл о себе. Потому что это было важнее. И потому что он и сам этого хотел.
- Точно. - подтвердила она. - Ты не мог забыть о своем дне рождения.. - добавила Лидия несколько разочарованно, за что даже Каспару стало немного стыдно.
- В свой день рождения король едет скандалить с издателем. Хороши приключения с утра, ага? - поглядывая за окно, вернулся к началу разговора Бергер.
- В твой день рождения я спешу тебе сказать, что люблю тебя. И поздравляю тебя с днем рождения, как бы там ни было. Может, у тебя и не очень праздник, но у меня - праздник! В этот день родился мой любимый мужчина и это нельзя игнорировать. - со всей своей важностью сообщила Лидия, на что в ответ Кас улыбнулся так счастливо, как улыбался в последнее время разве что наедине с Брайденом. Когда-то ему начало казаться, что он разучился изображать улыбку, что все, что у него осталось - это опущенный рожками вниз полумесяц рта, а все счастье смыли в канализацию.
- Спасибо, дорогая.. Ты даже не знаешь, как мне приятно это слышать.. - приглушенно сказал он, прикрывая глаза. У Каспара Бергера было немного друзей, но тех, что были, он безудержно и бесконечно любил. Особенно Лидию. Она была лучшей.
- Я хочу в гости. Как насчет завтра? Я принесу вино, что-нибудь вкусное и познакомлюсь, наконец, с твоим мужиком. Ну что бы знать из-за кого я стольких волос лишилась. - все с тем же энтузиазмом и весельем сообщила она, и Бергер снова растянулся в улыбке, на этот раз благодарной, вспоминая все те ночи, что она проводила, обнимая его, не давая напиваться до состояния бревна, всю ее заботу и волнения о нем, об Иене, всю ее любовь, с которой она укрывала его одеялом и ложилась спать рядом, забивая на обязательства перед женихом быть дома вовремя. Он с радостью увиделся бы с ней, но не знал, хорошо ли на это отреагирует Иен, который выключил телефон и не особо шел на контакт с другими людьми. Понадеявшись, что хорошо, он согласился:
- Ладно, тогда завтра будем тебя ждать. Думаю, ему тоже будет интересно узнать, кто был со мной рядом, пока он был не здесь.
- Я еще позвоню. Люблю тебя, мой король. - улыбнулась девушка и добавила серьезно. - И да... Разнеси их там всех! Пусть знают, кто хозяин! Целую.
- Буду ждать, люблю тебя, - тоже улыбнулся немец. - И да, разнесу, я же иначе не умею. Целую.
Спрятав мобильный в карман, он благополучно добрался до места встречи с издателем, благополучно разбил стакан об пол, сказал, что плевать он хотел на обязательства, у него иные приоритеты и, если хотят - пусть расторгают контракт, он найдет иного издателя для следующей книги, их в мире много. Издатель помолчал, подумал, кивнул и дал добро на отмену презентаций, решив, что тот фурор, который они теперь производят вместе с Брайденом, приманит к Бергеру новых читателей, что принесет неплохие деньги. Тычок в небо, но Каспар не шел на уступки и не желал обсуждений.
Домой в отель он вернулся в приподнятом настроении - теперь их с Иеном оставят в покое, Каспар тоже сможет отключить телефон, вечером они закажут китайской еды и посмотрят что-нибудь, что в итоге плавно перейдет в секс, ласки и теплые признания, от которых сердце выскакивает из грудины. С улыбкой открывая дверь, Каспар думал, что все так и будет, пока не услышал приятную музыку и не оказался в крепких объятиях Иена, в плену его губ, аромата, присутствия.
В гостиной оказался накрыт стол, приготовлен горячий ужин, а Иен прильнул к нему, крепко обняв, и шепнул:
- С днем рождения, малыш.
Окидывая все это взглядом, Бергер не знал, что сказать: он думал, что Иен забыл или что они молча решили в этом году не отмечать, он был удивлен, что Иен сам все организовал, сам все устроил, преподнеся ему сюрприз.
- Иен.. - выдохнул тихо и очарованно немец, развернулся к нему лицом и с жадностью поцеловал любимые губы, крепко и глубоко, с благодарностью, с нежностью, счастливо. Он не ожидал, а лучшие люди его жизни в этот день делали и говорили ему столь приятные вещи.. Каспар не знал, чем заслужил подобное, но был определенно не против.
Потеревшись носом о нос Иена, он отпустил мужчину и исчез в ванной, чтобы вымыть руки и похлопать раскрасневшиеся от удовольствия щеки прохладными ладонями. Вернулся, и они с Иеном уселись за стол. В бокалах было хорошее, вкусное вино, еда была лучше той, что готовят в отеле, все было прекрасно, вкусно, так, что у Бергера все внутри трепетало; он с нежностью разглядывал своего Иена, не веря тому, что происходило. Как во сне.. А ведь не так давно ему было так погано, что хоть вешайся, а теперь так хорошо, что хоть забирайся на балкон, прыгай и лети, лети, лети...
[NIC]Caspar[/NIC]

Эгоистичный, капризный и невыносимый Каспар Бергер, он не уловил момент, который изменил многое в его мировоззрении, не поймал ту световую частичку, которая позволила ему смотреть на мир шире и понимать больше, глубже, человечнее. Его главным интересом был собственное творчество, его дети - его книги, личное душевное спокойствие и качественный ужин, а остальное было неважным. Мелочным. Приходящим и уходящим, как порыв осеннего ветра. Это было сбоку от него, служило таким себе фоном, в то время, когда он спал, ел, писал. Заботился только о себе, своем будущем, помнил о прошлом. И в определенный миг все щелкнуло и изменилось - он начал рано ложиться спать не потому что хотел встать пораньше, чтобы написать больше новой книги, он делал это, чтобы Иен отдыхал, Иен Брайден, в мозгу которого происходило что-то невообразимое, израненный романтик, он вымотался, и теперь его нужно было оберегать, не только от усталости или кошмаров, а и от того, что он успел забыть. Каспар спрятал его в своих руках от всего мира, он заботился о нем, как никогда: следил, чтобы тот принимал выписанные лекарства, не смотрел много телевизор, чтобы хорошо спал и ел, потому что синие круги под глазами и впалые щеки - это не то, что хочет видеть на лице своего возлюбленного Бергер, он хочет улыбки и жадного желания есть яблоки и целоваться. Отчаянного стремления писать музыку и петь перед толпой, быть их вдохновителем, их королем, быть вдохновленным, окрыленным, таким, каким умел быть только один Иен. Он был особенным для Каспара, и потому немцу хотелось быть с ним, хотелось изменить его состояние, наплевав на себя, на обязательства перед читателями, которые ждали его книгу и встречи с ним ради общения или автографа, наплевав на весь мир, отдавшись ему, потому что Иен был миром, и только ради этого стоило сейчас жить. Прожив такую долгую жизнь, только сейчас Каспар понял ее смысл. Саму суть. Он смог глянуть глубже, и увидеть в своем сердце необходимость быть рядом с одним только человеком. С Иеном.
И теперь Иен приготовил ему подарок. По всему номеру отеля витали вкусные ароматы, вино уже начало немного кружить голову, или это улыбка Брайдена и его взгляд, такой нежный и любящий, сводили Каспара с ума, заставляя теряться в окружении и в нем, в Иене, который был сейчас желанней всего на себе, пройдя через годы разлуки, оказался самым родным. Неужели это он сам приготовил ужин? Нашел продукты, заказал вино, подобрал музыку, которая очаровывала слух Бергера. Они несколько лет жили вместе, изучив привычки и вкусы друг друга едва ли не как свои пять пальцев, но немец все равно думал, что Иен уже давным-давно забыл о том, что ему по душе - но как Иен мог, если, по сути, только это он теперь и помнил? Он прожил меньше, чем успел прожить Кас, и потому это казалось странным, но не менее волнующим. Каспару казалось, что это было давно, а Иену - что все, как вчера. Что они разошлись примерно на месяц. И снова слепились в кучу, как целое. Два андрогина, нашедших свою половину. Теперь не только Брайден привыкал к изменения, но и Бергер пытался свыкнуться с тем, что для Иена особых изменений не было. Он не знал, что произошло с Касом за это время, а Каспар не счел нужным пока вдаваться в подробности. И потому для него, думающего, что все забылось, было несказанно приятно то, что Иен помнит темп его любимой музыки и вкус предпочитаемого вина. Сам Брайден не был ценителем винного дела, но вкусы возлюбленного знал.
- Я написал кое-что… Послушаешь?
- Конечно, - кивнул Каспар и устроился на стуле удобнее. По правде говоря, он ждал этого момента. Слышал о том, что в голову Иену приходили только его старые песни, о которых он успел позабыть, вынужденно позабыть, потому теперь надеялся на то, что эта песня окажется действительно новой. Ему не хотелось сказать Брайдену, что он уже писал ее, что это повторение, а не новое, ему не хотелось, чтобы и сегодня оказалось так. Потому, пусть и сидел он расслабленно, внутри слегка напрягся. Ему не хотелось разочаровать Иена, который так старался ради него, который помнил и хотел порадовать. С этим обычно возникали трудности, потому что они были людьми разными, но держались вместе вопреки всему. Каспар любил красивые слова, долгие поцелуи и букеты цветов, а Иен любил музыку, кожаную одежду и мотоциклы. Они были едва ли не противоположностями, но отлично смотрелись вместе. И Каспар никогда не пытался переделать этого мужчину, он любил его таким, каким Иен был. Изменить что-то значило уничтожить Брайдена, а зачем ему что-то не такое, уничтоженное, как говорят - усовершенствованное? Бред собачий. Иен был прекрасен со своими изъянами, которые казались Бергеру особенностями. И потому он привык к неловким подаркам, он готов был принять все, зная, что Иен не мастер выбора презентов, он музыкант и любящий человек, а от такого и новый блокнот - невероятная приятность.
И тут Иен запел. И Каспар расслабился от того, что песня была действительно новой, но внутренне вздрогнул от первых же слов, а затем улыбнулся, когда Брайден поднял на него взгляд. Это было так просто и так красиво. Это было так в духе Иена и так нравилось Касу, что он крепко сжимал пальцами бокал с вином, не отрывая взгляд от мужчины - он скользил им по пальцам, по губам, скуле, по волосам. Он выхватывал снимки, пряча их в само сердце. Он пододвинулся ближе, желая слышать эти звуки первее, быстрее, впитывать их, не рассеянные по помещению. Он выдохнул только тогда, когда Иен закончил петь.
– Тебе нравится? Конечно, она еще размытая и не законченная, но…
Иен пригласил его на танец и тот поднялся, задумчиво молча и прижимаясь к мужчине. Нужно быть невероятным человеком, нужно обладать огромным талантом, чтобы в две минуты песни вложить смысл, который Каспар не смог бы вложить в целую книгу. Глядя на Иена с восхищением, он легко покачивала под музыку вместе с ним и думал о том, что это лучший подарок, который когда-либо дарил ему Брайден. Это лучший подарок за всю его жизнь. Иен писал ему песни, признавался ему в любви, но так честно, отчаянно, особенно - впервые. Не шли с этим в сравнение ни дорогие часы, ни поездка на Кубу.
- Я ее закончу.
- Это просто что-то нереальное.. - совершенно реально, даже банально, сказал ему Каспар, ладонями с нежностью обнимая любимое лицо. Иен сделал этот вечер особенным, он всю жизнь делал особенной, переворачивал с ног на голову, а затем показывал, что такое на деле счастье. Тепло вздыхая, Каспар целовал его, забыв о музыке, остановившись, целовал, горячим языком касаясь губ и языка Иена, льнул к нему, не зная, как еще отблагодарить за это совершенство, что сказать и как, чтобы Иен понял, что на деле Каспар чувствует. Его сердце бешено билось о грудную клетку, внутри расцвел солнечный цветок, он обнимал Иена крепко, словно желая быть с ним целым, он, писатель, не мог подобрать верные слова, чтобы описать все свои переживания, тот взрыв, что происходил где-то в душе, в космосе, который был у Бергера внутри.
И все было прекрасно, просто превосходно, Каспар давно не чувствовал себя настолько до невозможного счастливым, он думал, что это предел, и дальше уже некуда, как Иен посмотрел на него, когда они слегка оторвались друг от друга после поцелуя, и спросил:
- Твое предложение улететь в Берлин еще в силе?
Каспар даже вздрогнул. Сорвано выдохнул, жадно глядя на Иена. Он.. Правда хотел этого? Губы невольно растянулись в улыбке, которая означала разом всевозможные формы согласия, Каспар закивал, обнимая мужчину за шею и не отрывая взгляда от его глаз. Это было больше, чем ощущение счастья. Это было что-то, чему нет придела..
- Я закажу билеты. Сегодня. Но позже.
Прижавшись лбом ко лбу мужчины, Бергер закрыл глаза и глубоко вздохнул. Обнимал его за шею, не веря, что это происходит с ним. Он был так несчастен, он всерьез пытался перестать жить, а теперь жил так, словно только что начал делать это.
[NIC]Caspar[/NIC]

Они вернулись домой. Пусть в Берлине все еще было холодно, пусть ветры подгоняли их вперед по серым улицам - это было мелочью, потому что в ставшем некогда омерзительном доме теперь забрезжил ласковый свет. После расставания с Иеном Каспар сбежал отсюда, бросив все на местах, как неаккуратный вор, не решившись ничего убирать или чистить. Не отдал распоряжение Гедеону выбросить вещи своего мужчины, не мог даже думать о подобном варварстве - просто бросил все и улетел. Жил в теплых странах, писал книгу, много курил и пытался затереть прикосновения тонких губ чужими руками, ладонями, телами. Не думая о будущем, жил настоящим, убивая себя вполне осмысленно. Трахался, не ощущая удовольствия, пил, не чувствуя облегчения. Не думал, что придет лучшее время, знал, что катится по наклонной. А затем известие об аварии, затем - информация о том, что Иен в коме. Это вытряхнуло Каспара из своей пьяной скорлупы, заставило его взять ноги в руки и примчаться в большой город, где было все так же было холодно и одиноко без него. Без живого, вменяемого его.
Теперь они прилетели в Берлин вместе, это действительно воодушевляло. Давненько он не был в Берлине, не видел своего енота, не обнимал Гедеона, который блестяще справлялся со всем хозяйством. На деле Гедеон был едва ли не символом дома для Каспара, он не представлял, как можно было бы без него обойтись. Он и встретил Иена чуть ли не как сына, на что Каспар мягко улыбнулся ему, зная, что из всех его мужчин Иен нравился дворецкому больше всех. Они были неплохими друзьями, частью семьи. Каспар не знал, что сейчас между ними с Иеном, не мог точно определить, ведь все границы были стерты желанием убежать от большого мира, людей, которые суют свой нос в чужие дела и боли, которая засела в центре Нью-Йорка и пульсировала с каждым вздохом, гнала яд по венам. Берлин вылечит их от отравления.
Вещи и одежда действительно обнаружились на своих местах. Словно не было года порознь, не было метаний по чужим краям, слез в нью-йоркском номере отеля, не было ругани с издателем, не было долгих упоительных объятий после секса, о правильности которого не было и речи. Корешки книг стояли ровными рядами, ничего ужасного не произошло. Все было как прежде. Как в тот последний раз, когда они поругались.. Нет, Каспар не хотел думать об этом. Встряхнул головой и пошел в ванную. Трубы, идущие на верхний этаж, успели заржаветь, потому сначала потекла рыжеватая вода, и Каспар недовольно поморщил нос. Он давно знал о том, что не следует оставлять дом без хозяина, вот и результат. Берлин соскучился по нему, соскучился по ним, дом медленно оживал, Каспар дал отопление во все комнаты, бродя по ним и приводя каждую спальню к жизни. Зачем - сам не знал, просто так было нужно, ему хотелось ощущать тепло, ему хотелось сделать это место родным, как оно было до того. Как было, когда они действительно жили вместе.
Каспар помнил времена их первых попыток создать отношения, помнил, как ловко Иен переводил обычные ласки в прелюдии. Теперь они с удовольствием ласкались, не переходя к постели так быстро. Лежали и целовались, пробуя друг друга, пока хватало дыхания, пока сердце не начинало истерично биться о ребра, требуя глотка кислорода. И то, вдохнув, Каспар припадал к любимой шее мужчины, притягивал его к себе ближе и обнимал ногами, не позволяя отодвинуться чуть дальше. Вот и тогда, они валялись на диване, целовались со всей нежностью любовников, которые только что обрели друг друга, грелись от весенних холодов у того самого камина, у которого когда-то встретили первое совместное Рождество. После они улетели на Кубу, но, тем не менее, каждый раз этот камин напоминал Каспару о том первом, о празднике с человеком, который был его настоящей половиной. О первом празднике, проведенном за несколько лет не в одиночестве.
Иен прижал мужчину к своей груди и Каспар охотно прильнул ближе, оставив поцелуй над сердцем.
- Ты когда-нибудь задумывался над своей жизнью без писательства? Я имею в виду, что было бы, если бы ты вдруг не смог писать еще?
Чтобы Каспар не смог писать - ему нужно было отрубить руки и вырвать язык. Или начисто лишить вдохновения. Он итак был на грани, последнюю книгу вымучил из себя, переписывая так и эдак, он не был ею доволен, потому позволил издательству делать с ней чуть ли не все что угодно. Потому что ему было все равно. Он любил свои книги, свои детища, но сейчас ему было все равно. Потому он и променял презентации на побег с Иеном. Плевать. Но все же.. Если бы он не мог писать..
- Я бы сошел с ума. - коротко сказал Бергер, обнимая мужчину за пояс, закрыв глаза.
В его голове бродило слишком много мыслей, они заглушали шум города, чужие разговоры, иногда даже заглушали его боль. Помимо книг он писал дневник, потому что Каспару нужно было место, куда бы он смог выплеснуть себя. Слова гроздьями нависали на его языке, и он сбрасывал их на шариковую ручку, которой заполнял пустые поля на бумаге, которой чертил своим почерком мысли. Идущие из разума. Или из сердца. 
- Почему? - спросил Иен, не выпуская его из своих рук.
- Потому что слова переполняют меня. Если я не дам им выхода - они съедят меня изнутри. - он положил голову на плечо Брайдену и закрыл глаза.
Дальше последовало молчание, нарушаемое лишь их дыханием и потрескиванием поленьев в камине.
- Почему ты спрашиваешь? - тихо задал вопрос Каспар, греясь в руках мужчины.
- Потеряв музыку, я понял, что в моей жизни мало смысла. До встречи с тобой мне казалось, что я умер. Там, еще на дороге... - тихо сказал Иен, целуя его в лоб.
Каспар немного помолчал. Правда была в том, что он чувствовал то же самое. Жил сам не зная зачем. Просто не находил времени на то, чтобы со всем покончить. Потом Гедеон спас его. Затем, оклемавшись, как-то потекло время безвкусной карамелью из конфеты.. И вот он снова с Иеном. Есть, наверное, в мире какая-то справедливость. И что-то потустороннее есть, раз уж они снова вместе. По крайней мере, в объятиях.
- А теперь? - Каспар поднял на мужчину взгляд.
Он привез его в Берлин, надеясь, что здесь Брайдену станет лучше. Про себя он молил небеса о том, чтоб именно так и произошло.
- Что? Жив ли я теперь? - он погладил Бергера по щеке, рассматривая. Каспар лишь угукнул в ответ, наблюдая за ним и подставляясь под ласку пальцев. Иен улыбнулся. - Ты сохранил мои вещи в своем шкафу и часть меня в своем сердце, чтобы когда-нибудь мне все вернуть.
- Иногда мне кажется, что это все, что там осталось.. - хрипло шепнул Бергер и прочистил горло.
- Этого хватит.. - кивнул Иен и закрыл глаза, прижав мужчину к себе еще ближе. - Главное больше не оступаться. Жизнь красноречиво намекнула, что чревато разбрасываться тем, что имеешь.
Глядя на него, Каспар закивал в ответ. И пусть Иен этого не видел, он почувствовал его мягкий, ласковый поцелуй на своих губах.
[audio]http://pleer.com/tracks/6007289ZoJl[/audio]

[NIC]Caspar[/NIC]

Дома было хорошо даже несмотря на поселившуюся между половицами грустную атмосферу. Каспар делал все, что мог, чтобы позволить мужчине чувствовать себя здесь хорошо или, как минимум, спокойно. Папарацци оставались за высоким забором и все, что они могли, это щелкать камерами с большим объективом, выискивая попытки добраться до личного. Грешно Бергер думал завести пару-тройку ротвейлеров, которые охотно будут кидаться на непрошеных гостей, но постоянно приходил к вопросу: что делать с ними дальше? Каспар всегда был в разъездах, а Гедеону и енота с головой хватало. Трех безумных собак он не готов был оставить на столь любимого пожилого человека, потому ограничивался мыслями да тайными мечтами, опекая комфорт Брайдена своими силами. Основное время они проводили в большом доме, Каспар даже соизволил взять тряпку и привести в порядок вещи и мебель в покинутых обитателями комнатах; он хотел, чтобы его дом стал действительно домом, а не просто убежищем или иллюзией, из которой приятно будет сбежать. Было бы только куда.. Немцу казалось, что кроме этого места у Иена не осталось островков покоя, кроме этого места ему некуда деваться. Даже дома у родителей, где он вырос, ему не будет так спокойно, как здесь, потому что Каспар не доставал его вопросами, не вынуждал посещать (или принимать) психологов и психиатров, не пичкал его лекарствами, он просто освободил ему помещение для музыкальных инструментов и предложил сделать там студию. Музыка - вот что нужно было Брайдену, а не успокоительные, антидепрессанты и прочие разноцветные пилюли. Сам он то брался за работу и делал наброски и заготовки, то тихо приходил послушать, что у Иена получается. А получалось не сразу, приходило медленно, но он уже делал уверенные шаги к чему-то новому, находя собственную панацею ото всех проблем и болей. Каспар всегда любил его музыку, его группу, он был на каждом концерте Немо Курат, пока они были вместе. Он успокаивал бушующие страсти внутри своего возлюбленного, когда концерты кончались. Смывал его грим, расчесывал растрепанные волосы. Он всегда нужен был Иену после очередного выступления, потому что слишком много вкладывал в музыку, в игру, в отдачу залу. Он нужен был, потому что у Иена не было сил позаботиться о себе, потому что он был нараспашку, потому что был раним и распотрошен, вот Каспар и лечил его раны, успокаивал его, надевал кольчугу из своей заботы и нежности, чтобы другие не ранили и не достали. Как Иен справлялся без него? Бергер следил за датами концертов, иногда порывался схватит сумку и умчаться скорым рейсом в Айдахо, в Мичиган, во Флориду, не важно, где выступал Иен. Но ни разу не сорвался, пусть метался зверем по дому, пусть брал билеты в совершенно другой уголок планеты, лишь бы случайно не столкнуться лбами. И все равно думал о том, каково там Иену без него. Кто расчесывает ему волосы после концерта? Кто дает напиться, когда мучает жажда? Ответа не приходило, километрами сгорали нервы, а Каспар кусал уголок подушки в тупом желании сделать что-то, подавляемый гордостью и глупой упрямостью, не делая ничего ни ради него, ни ради себя.
Теперь же готов был сделать что угодно, чтобы Иену было хорошо. Обнимал ночами, разговаривал, давал читать книги и себя. Он был уверен в том, что сделал правильно, позвав мужчину в Берлин. Иену нравился этот город, когда они здесь вместе, нравился особняк Бергеров, нравилась Лалли, которая радостно бегала у Иена по плечам и теребила рукава футболки, довольная и такая же влюбленная в Брайдена, как и хозяин особняка. Они много проводили времени вместе, чудовищно много спали и целовались, занимались друг другом и своими делами, давая свободу и при этом поддерживая. Иен исчез из постели слишком рано и спустился Каспар в дурном настроении. Он не любил, когда его бросают, не любил спать один в кровати, не любил, когда рядом на подушке никого. Наелся одиночеством и всем, что из него вытекало.
Заметив Иена на кухне, он хотел было сонно и капризно спросить, почему тот сбежал так рано и даже не разбудил, пока не увидел на столе бутылку, какие-то бумаги и тяжелый взгляд мужчины. Что-то случилось, и он медленно сел на стул рядом, рассматривая Иена и переводя взгляд на бумажки.
- Бумаги на развод.
Вот оно что. Каспар медленно понимающе кивнул. Этого следовало ожидать, их рай не мог продлиться долго без вмешательства извне, рано или поздно Стивен бы дал о себе знать. Это было естественно - его желание расставить все по своим местам, поставить необходимые точки. Бергер одобрял его решение, но Иену от этого было невесело. Ему было тяжело, хотя немец был уверен, что и он ожидал подобного поворота событий. Иен давно отказался от Стива, отказался еще тогда, когда гнал по трассе на бешеной скорости, не глядя по сторонам. И теперь только оттягивал, но это оттягивание было самообманом. Проблема так просто не исчезнет, ее нужно решить.
- Ты не хочешь их подписывать? - переспросил Каспар. В его голосе не было ни злобы, ни недовольства, ни показной обиды. Иен был его человеком, которому сейчас было сложно, так какое право имел Бергер уступить собственным демонам вместо того, чтобы поддержать его, понять все и по возможности простить. Что, если Иен успокоится здесь и наутро улетит домой, вернется в руки Стивена, потому что тот спас его душу после их расставания? Каспар предполагал и такое его решение, хотя в душе надеялся на обратное.
- Я подпишу. Меня беспокоит не развод. - серьезно и тихо ответил Иен, на что Каспар слегка нахмурился, не понимая.
- А что тогда?
- Он десять лет был моим лучшим другом, понимаешь? Он прошел через этот ад из-за меня теперь. Я чувствую себя виноватым и не хочу терять того человека, который ворчал на меня гитарой и чистил мне футболку от шерсти своего кота каждый раз, когда я приходил в гости.
А, вот оно что. Дружба. Каспар снова кивнул. Отчасти он понимал мысли и тревоги Иена, а отчасти был от них огражден, потому что у Каспара Бергера не было друзей. Ну, почти. Ему не доводилось сталкиваться с подобным, он никогда так больно не расставался с близкими друзьями. Он отвыкал, а затем все отпадало само по себе, как шкурка змеи, которая слезает ради чего-то нового.
Каспар знал Стивена. Видел его в роли гитариста, видел его в роли встревоженного, изъеденного переживаниями любовника. И ему не хотелось, чтобы Стив был рядом, нет, даже не столько из-за своей ревности, сколько, понимая, что так раны Иена никогда не заживут. Взгляд Стива будет вечным ржавым шурупом, которым ковыряются в порезе.
- Ему так будет лучше. - тихо сказал Каспар. - Не обрекай его на испытание видеть тебя и проматывать все пережитое в голове. К тому же, ты можешь быть разве что виноватым перед Тем человеком, вот только он остался в прошлом и сейчас этот человек уже Другой. - он вздохнул и мягко взял Иена за руку. Обстоятельства очень сильно меняют людей, а машину времени так и не изобрели, потому люди все ошибаются и ошибаются, а спасения от этого просто не существует.
[NIC]Caspar[/NIC]