Dont know what you think you're doing to me,
Hey! Stripper, Hey! Stripper!
Dont know what you see its getting to me,
Hey! Stripper, Hey! I wanna be your mister!

Выходные в клубе чаще всего были злачными. Самые живые дни – пятница и суббота, в пятницу клуб полнился взрослыми мужчинами, решившими расслабиться после работы. Гвинет была уверена, что клуб они посещали в тайне от жен, под предлогом завалов в работе перед выходными. Кольца они чаще всего снимали, но вот от следов на безымянных пальцах избавиться было тяжелее. По её мнению, даже кольца не имели значения, девочкам были интересны деньги, а не мужчины, так что наличие обручалок никак не сказывалось на их работе. Мужчины же, видимо, предавали этому большее значение: нет колец – больше шансов почувствовать себя свободным самцом, произвести лучшее впечатление, а может и заручиться вниманием какой-то знойной красотки. Даже зная систему, они все равно надеялись на что-то, жадные ублюдки с жирными пальцами, а значение все равно имели только деньги, вырученные за работу.
В субботу же в клубе было много молодых ребят и кутил, иной раз совсем зеленых – они кончали себе в штаны, стоило только потереться. Зато они, как правило, были щедры, не зная, что получить внимание можно и за меньшие цены. Часто это были празднования совершеннолетий, немногим реже – мальчишники. Все девочки хотели получить свое, потому чутко вызнавали причины и ластились к нужным мужчинам или мальчикам. По мнению Гвинет ластиться к юным и зеленым было приятнее. Их жадность была столь невинной, что работа превращалась в занимательную игру, а заставить мальчика кончить своим танцем, для нее было вдвойне приятно. Куда лучше так, чем отираться об искушенных жадных мужиков, которым мало оставить тебя раздетой. Если снять трусики, то они попросят раздвинуть ягодицы или развести ноги в стороны, подчинишься, и они придумают что-то еще. Иногда ей казалось, что они готовы содрать с нее даже кожу.
Этот день был успешным. Субботняя ночь проходила в бешеном темпе, приток клиентов в два раза больше, чем обычно. Гвинет повезло, она работала всю ночь и уже собрала больше чаевых, чем за всю неделю. Впереди было еще четыре танца, а позади уже три на сцене и два приватных. Её домохозяин ругался за отсутствие оплаты, но уже в понедельник она сможет его порадовать поступившими деньгами. И ей снова включат свет, который отключили еще в прошлый вторник за неуплату. Эта мысль придавала ей сил, потому она снова и снова кидалась на шест, выполняя акробатические трюки. Многие девочки не утруждали себя этим, предпочитая лишний раз дать себя потрогать и посидеть на чьих-то коленях, а Гвинет стремилась к большему и со временем у нее образовалась своя аудитория из завсегдатаев-любителей их клуба. Линда была довольна, деньги исправно оказывались сначала в её трусиках, а потом и в красном потертом кошельке из фальшивой кожи под крокодилью.
- Через пять минут я жду тебя в приват-руме, постарайся не слишком копошиться, и наведи красоту на лице, – сообщил ей всколоченный мужик в кожанке, дерзко огладив пальцами её подбородок.
Он поймал её, когда она спускалась со сцены в одних стрингах под вопли разгоряченных мужиков, желающих, чтобы на сцену скорее вышла замена. И хотела бы Гвин послать его к чертовой матери, откинуть его руку в сторону, пройти мимо, пихнув плечом, но не могла. Она – стриптизерша на работе, он – клиент, способный хорошо ей заплатить. К тому же, за определенную сумму денег он мог не только посмотреть и прикоснуться к ней, но и получить её тело в свое распоряжение на энное количество времени. Глупым было хорохориться, когда она уже зашла так далеко. Она зарабатывала своим телом, самое время потрудиться еще. Потому она одарила клиента обольстительной улыбкой и, подмигнув ему, отправилась за сцену.

Подправив макияж и волосы, Гвинет ненадолго накинула на себя прозрачное длинное платье – совсем скоро оно снова окажется на полу, а она на коленях у клиента, но появиться перед ним все равно нужно было загадкой. Линда считала, что на приватные танцы девушка должна являться, как в постель к своему мужу в брачную ночь. Заставить клиента поверить, что ты его соблазнительная женщина, желающая только его внимания. Заставить его забыть, что тебя уже видели и трогали другие мужчины там, в зале. Гвинет была готова соблазнять, хотя новый «единственный» мужчина за этот вечер казался ей грубым, невежественным и неприятным типом. Но делать нечего.
- Гвинет, девочка, - Линда обняла её крепкой рукой за плечи и улыбнулась. – Тебе нужно сделать все, что твой мужчина попросит. Он хорошо заплатил за это и практически удвоил твой сегодняшний заработок. Не удивлюсь, если он добавит тебе и чаевых за хорошую работу. Ты поняла меня?
- Да. – Кивнула Гвинет, глянув на начальницу. – Я поняла.
- Хорошо. Поспеши. Третий приват.
Большие деньги – большие требования. Не нужно быть гением, чтобы догадаться. И Гвинет приняла как факт и танец, и секс по требованию. Правило «Клиент не может трогать стриптизершу – только она его» не до конца работало даже в основном зале, а в привате и вовсе игнорировалось. По крайней мере, клиент не был страшным пузаном в очках с роговой оправой, который пыхтел бы на ней и капал на нее своим вонючим потом. Собственные мысли заставили её брезгливо передернуть плечами.
Но все пошло не так, как она планировала. Перед богатым клиентом извивалась другая девушка, Лилит, молоденькая, но горячая новенькая, согласная на все. Ей же он не позволил даже раздеться, пригласив присесть рядом. Гвинет не стала спорить, присела рядом с ним, прижалась к его боку и устроила ладонь на его бедре. Соблазнять так соблазнять. В другой девушке она видела соперницу, а уступать мужчину она не собиралась. Деньги должна была получить она, а не кто-то другой.
- Шампанское хочешь? А скотч? – спросил он, а она улыбнулась, склонив голову на бок и смотря на него игриво.
- Скотч. – Ответила Гвин, поглаживая его по бедру. – Меня зовут Прада. А как зовут тебя?
[NIC]Gwyneth[/NIC]

Ей попадались самые разные мужчины. У каждого из них были свои предпочтения, свои мысли и пожелания. Свои фетиши. Кто-то предпочитал вылизывать её ступни, кто-то просил называть себя папочкой, кто-то хотел хорошую и добрую жену, а кто-то истеричную любовницу, требующую развода, которую можно заткнуть членом. Кто-то из её клиентов хотел быть рабом, тогда она надевала высокие кожаные сапоги и бралась за плетку, а кто-то хотел рабыню, тогда она сидела на коленях, опустив голову, и ждала приказов. Конечно, для любителей настоящего БДСМ были специальные клубы с нужным обслуживанием и атрибутикой, а она с клиентами просто устраивала ролевые игры. Если кто-то перегибал палку, то она нажимала на кнопку в вип-комнате, вызывающую охрану. Линда заботилась о девочках почти по-матерински, за тем лишь исключением, что расценивала их не только, как дочек, но и как выгодный товар, который можно спихивать мужчинам снова и снова.
И Гвинет работала, изучала сферу собственной деятельности и примерно знала, чего можно ожидать от того или иного мужчины. Одним взглядом могла определить, чего он хочет и что может при своих желаниях, сколько готов заплатить и за какое время. Невелика наука, на самом деле. В сущности, всех мужчин можно разделить на группы, у каждой из которых есть общие характерные черты. И они все между собой почти безобразно похожи. Никаких неожиданностей, избитое клише было у каждой группы мужчин, словно было заложено в их головы одинаковыми пропорциями в самом начале их существования на этой планете. А, может быть, работа Гвинет просто уже настолько приелась, навыки были отработаны до автоматизма, на каждую встречу с клиентом был один общий универсальный план. Теперь же, когда её план был нарушен новым клиентом, она смотрела на него, не скрывая удивления. Словно только сейчас осознала, что делает и с кем сидит рядом. Винни не поддавался типированию и это её немного напрягало.
Она пила скотч мелкими глотками, покорно убрав от клиента руки и проглотив его грубость. Настоящего имени, впрочем, тоже не назвала. У нее был нерушимый принцип: не мешать работу с личной жизнью. Ничего криминального, просто попытка сохранить хоть немного души при работе, которой она занималась. Стриптиз, проституция, намечающаяся работа в порно… Гвинет хотелось хоть немного ограничить себя настоящую от той, которой мучительно были нужны деньги для выживания. Сохранить немного души, незапятнанной чужими руками.
Гвинет сидела с Винни рядом и ждала, когда он сам что-нибудь предпримет, раз не ждал инициативы от нее, как остальные одноразовые мужчины. Поглядывала на него с интересом, почти не обращая внимания на извивающуюся на столе Лилит.
- Тебе нравится это? – спросил Винни, и Гвинет нехотя перевела взгляд на свою юную коллегу, стремительно приближающуюся к финалу.
- Нет, - не задумываясь, ответила она, откидывая за спину свои светлые кудри. – Она слишком старается. Переигрывает. Мне кажется, что это отвлекает и лишает… интимности, оставляя игру игрой. Как в плохом порно, когда все время помнишь о том, что люди играют.
Лилит в этот момент с криком кончила, Гвинет посмотрела на нее и снова перевела взгляд на Винни, с улыбкой и одними губами шепнув:
- Видишь? Слишком громко. – Допив скотч из бокала, она отставила его и закинула ногу на ногу, расправляя подол своего «платья».
Она не считала, что Лилит действует неправильно. И любому другому мужчине она бы понравилась, ведь всем, в сущности, все равно, насколько реалистично выглядят люди в порно или снятые шлюхи. Их лиц даже не замечают, обращая внимания лишь на половые органы. Это нормально. Это работа и игра. Наверное, чем фальшивее, тем даже лучше, чтобы не вкладывать в дело душу, не пускать человека дальше, чем следует. Сыграть роль развратной, дешевой женщины, раздвигающей ноги и вставляющей в вагину пальцы по приказу, чем вложиться и растрачивать себя с каждым мужчиной. Гвинет и сама никогда не была с клиентами настоящей, отгораживаясь от всего мира и самой себя, чтобы совладать с брезгливостью и отвращением. Ей казалось, что раскройся она хоть немного и уже никогда не спасет свою душу.
Сев на столе, Лилит развела ноги в стороны, демонстрируя себя совершенно открыто и томно улыбаясь. Огладила ладонями свою шею, грудь, живот, бедра. Взъерошила густые волосы, ожидая дальнейших приказаний. Гвинет посмотрела на нее без особого интереса, после снова переведя взгляд на Винни. Она тоже ждала, когда он выразит вслух хоть одно свое желание, но он молчал, попивая свой скотч и наблюдая. Это раздражало. Как можно угодить клиенту, когда он не дает действовать и не делится своими желаниями?
- Что будет дальше? – спросила Лилит, ловко спрыгивая со стола и подходя ближе к Винни.
Она чувствовала себя хозяйкой положения, думая, что раз она уже получила указания и приласкала себя перед ним, то теперь имеет полное право на продолжение. Было видно, что он нравится ей. Симпатичный, властный, богатый. Конечно, он нравится ей. В Лилит чувствовалась новенькая в этом бизнес. А Гвинет, в отличие от нее, понимала, что никаких прав они не имеют, ровно, как и не имеют никаких шансов получить больше, чем он захочет им дать.
[NIC]Gwyneth[/NIC]

Её рабочее время закончилось, и Гвинет уже стояла в родных мягких застиранных джинсах, собираясь домой, когда в гримерку властной твердой походкой вошла Линда. На ней было умопомрачительное голубое платье, покрытое стразами, и Гвинет невольно залюбовалась ей. У нее было мало вещей, а о такой красоте она даже и не задумывалась, едва сводя концы с концами, но часто представляла, как когда-нибудь разбогатеет и купит себе дорогое нижнее белье, красивые платья, развивающиеся у ног при ходьбе, остроносые туфли на шпильке к ним. Когда-нибудь она позволит себе маникюр, педикюр и дорогие салоны красоты, где об её волосах позаботятся специалисты, а не те грубые тетьки, которые стригли её раз в пару месяцев в парикмахерской на углу. Но пока мечты оставались мечтами, а она стояла в дешевом лифчике и старых стершихся джинсах, любуясь своей великолепной начальницей, которой, казалось, даже годы к лицу, настолько выгодно она подчеркивала свои достоинства и скрывала недостатки.
- Милая, - она широко и белозубо улыбнулась. – Не хочешь поработать сверхурочно?
- Кто-то из девочек не может выйти на подиум? – спросила Гвинет, поправляя лямку черного лифчика со шлепком. – Какой номер танца? Мне нужно снова подготовиться.
- Нет-нет, на подиуме все идет по плану, но пришел клиент, который хочет тебя в випруме. Ему не понравилось, когда я сказала ему, что твой рабочий вечер закончился, и ты собираешься уходить. Ты уже встречалась с ним. Он хорошо платит, а тебе нужны деньги, верно ведь?
- Да, нужны. – Согласилась Питерсон, уже зная, что за мужчина хочет принципиально её в випруме и нагл настолько, чтобы требовать сверхурочной работы. – Дай мне пятнадцать минут на сборы.
- Не заставляй его долго ждать. – Мягко наказала Линда на выходе, захлопывая за собой дверь.
- Что за клиент? – ревниво спросила Лилит, сидевшая у дальнего зеркала возле окна и щедро осыпавшая блестками свою грудь. – Тот самый Винни? Гляди и замуж за него выскочишь.
- Мы не выходим замуж за клиентов. – Холодно отозвалась Гвинет, стягивая с вешалки одно из своих платьев для клиентов. – Мы не Золушки с проблемами, которых спасают принцы с огромным состоянием. Нас всего лишь используют за неимением лучших вариантов.
- Он, наверное, импотент. – Хохотнула девушка, оправляя кудрявые темные волосы. – Раз не трахнул ни одну из нас.
- Кто знает, кто знает… - пробормотала рассеяно Гвин, быстро застегивая босоножки.
У Лилит были все причины злиться на Винни и обзывать его, она понимала это, ведь он грубый мужлан, который швырнул деньги на пол и был откровенно груб с девочкой, которая его развлекала тем вечером откровенной игрой. Гвинет и сама бы поругала его, как они ругали остальных грубых клиентов, если бы не небольшой нюанс: он не сделал ей ничего плохого. Обидев её коллегу, он был довольно сносен с ней и пусть некоторый негатив вкупе с недоверием плескались в ней, отказывать причин не было, он действительно хорошо платил и не требовал за это ничего особенного. И ей было интересно, ведь в прошлую их встречу Винни сказал, что не собирается её трахать, только говорить с ней и узнавать её, а за это он собирался платить. Что ж, говорить она умела, деньги ей действительно были нужны.
Они сидели в том самом випруме, в котором встречались и в прошлый раз. Только теперь перед ними изгибалась не одинокая Лилит, а две молоденькие резвые девочки, которых Гвинет всего пару раз видела в клубе, не попадая с ними в одну смену. Они ползали по полу, целовались и обнимались друг с дружкой. Ластились к Винни, смотря на него ярко накрашенными глазами так верно, словно он всю жизнь был их заботливым хозяином, балующим своих красивых питомцев вкусненьким и выдавая им порцию ласки. Переползали к ней в ноги и кусали её икры, зацеловывали их, а после снова отвлекались друг на дружку, скользя ладонями по ладным почти обнаженным телам, катались по мягкому ковру, которым была застелена вся комната. Им, казалось, и не нужен никто был, кроме друг друга, вот так качественная работа с удовольствием. Гвинет наблюдала за ними с веселым любопытством и удовольствием, дивясь тому, как они задорно играются друг с другом. Это зрелище было гораздо более приятным, чем прошлое, выбранное Винни. Улыбаясь, она пила коньяк с колой и, неожиданно для себя, наслаждалась временем, проводимым с клиентом. Еще ни разу на её памяти такого не случалось, чтобы на работе она отдыхала и за это получала деньги.
- Нравятся. – Кивнула она, делая глоток из своего бокала и после вертя его в руках. – Они очень милые.
Рыженькая соблазнительно заулыбалась и благодарно лизнула колено Гвинет, после чего притерлась к нему щекой, разглядывая Винни. Погладив красивую девочку по роскошным кудрявым волосам, она улыбнулась своему собеседнику и пожала плечами, удивляясь тому, как девочки вели себя, не размениваясь на фальшивую страсть, а ведя себя игриво.
- М? – удивленно отозвалась она и склонила голову на бок, осматривая красивое украшение на золотой цепочке.
- Я отдам его в ответ на твое настоящее имя. – Усмехнулся Винни, дразня покачивая кулоном в воздухе.
- Ты покупаешь мое имя золотом? – кокетливо спросила Гвинет, не сдерживая широкой, польщенной улыбки.
Он флиртовал с ней, покупал её время и флиртовал, хотя мог бы позволить едва ли не все за деньги, которые платил Линде за время с ней. Почему? Это было, конечно, лестно, но подозрительно. Верить в то, что она в сотни раз привлекательнее других и он ухаживает за ней было тяжело, ведь она не кривила душой, говоря Лилит, что они не Золушки и счастливых концов у них не бывает.
- Меня зовут Гвинет. – Сдалась она, улыбаясь, и протянула руку. – Приятно познакомиться, Винни.
[NIC]Gwyneth[/NIC]

Гвинет не была продажной женщиной. Она продавала свое тело, его виды и позволяла его использовать для совершенно отвратительных, но естественных целей, потому что мужчины давали ей за это деньги и деньги были ей нужны. Но она не была продажной. Это было её работой. Танцевать у шеста в нижнем белье, а после и без него, улыбаться мужчинам так, словно каждый из них её единственный, соглашаться выпить с ними, а после удаляться в вип-комнату, чтобы раздвинуть ноги. Она никогда не вкладывала в работу душу, никогда не расценивала свои действия за чистую монету, знала план наизусть. Это всего лишь способ заработать, а продажной может быть только душа, забитая желанием получить больше. Она не хотела больше, она хотела выжить. И это уже не звучало так мерзко, как словосочетание «продажная женщина». «Женщина, которая хочет выжить» звучит куда лучше.
Она понимала, что подарок Винни был лишним в их общении. Девочкам не запрещали принимать что-то от клиентов, но Линда настоятельно советовала трижды подумать, прежде чем принять такой подарок. И Гвинет не принимала в те три раза, когда клиенты пытались подкупить её чем-то и склонить к чему-то непозволительному. У нее был единственный постоянный клиент, который баловал её – оставлял крупные чаевые, дарил подарки, спрашивал, как у нее дела, в  сексе был мягок и нежен. Его жена умерла несколько лет назад, и с тех пор он приходил к Гвинет за разговорами, теплом, нежностью, а взамен платил за всю ночь Линде и помогал деньгами ей самой. Когда Джон Монтгомери приезжал, она не помнила себя от удовольствия.
Теперь рядом с ней сидел другой мужчина, который тоже метил в постоянные клиенты и неплохо платил за общение. Гвинет не понимала, что ему нужно, почему он не хочет переспать с ней или хотя бы потрогать так, как её все мужчины в этом заведении хотят потрогать. Не понимала, почему ему нужно было знать настоящее имя, дарить подарок, подыскивать развлечение, которое придется по нраву. Гвинет уже давно учла, что все мужчины по сути своей эгоисты. Они могут прикидываться, что им не все равно, играть роль небезразличного, подстраиваться под обстоятельства и красиво говорить о любви, но на самом деле все они эгоисты. Она была научена этому на примере собственной первой любви, когда человек, обещавший никогда её не бросить, сделал это, как только представился подходящий случай. Женской дружбы не бывает, все мужчины эгоисты – это значит, что в этой жизни каждый сам за себя. Теперь она это знала и почти ничего не принимала за чистую монету. Визиты Винни тоже.
- Потому что я на работе, а ты – мой клиент. – Гвинет задумчиво гладила пальцами кулон на своей шее и смотрела на Винни. – У нас есть правила, которые мы соблюдаем, отправляясь на свидание. У каждой свой собственный гардероб специально для таких случаев.
- Приходи в следующий раз, как обычно. Или приходи обнаженной. Я люблю правду и естественность.
Только улыбнувшись в ответ, Гвинет выпила коньяка с колой из своего бокала и закинула ногу на ногу, снова смотря на ласковых девочек. Казалось, им действительно доставляет удовольствие играть на публику, гораздо больше, видимо, чем работа у шеста или на коленях у клиента. Если сравнивать с последним, то Гвин их даже понимала.
- Гвинет, ты знаешь, что я музыкант? – обратился к ней Винни и она снова посмотрела на него, внимательно слушая.
Музыканты ей нравились. Музыка была для Гвинет особым миром, к тому же, она любила танцевать, а какие же танцы без музыки? Так что тех, кто умел творить музыку, она находила привлекательными и сексуальными. Винни, к тому же, был недурен собой и, несмотря на всю странность его поведения в таком месте, с такой женщиной, Гвинет была бы не против отдаться ему. Платно или бесплатно – не имеет значения. Когда стоит вопрос об истинном удовольствии и желании, деньги не имеют значения. Поэтому, когда он показал два пальца, и хитро замолчал, Гвинет даже зарделась, он продолжил, а она думала, почему он не делал то, за что платил на самом деле.
- Расскажи о себе? Кто ты, что умеешь? Не говори очевидное, это слишком скучно.
Гвинет не любила такие вопросы, потому что они подразумевали под собой реальную жизнь. Редко находились желающие послушать о её жизни, но одна категория мужчин – скромняков – регулярно начинала встречи с ней подобными вопросами. Они, впрочем, быстро забывали о них, потому что Гвинет ловко переводила дело к телу, а вот с Винни такой номер не пройдет. Во-первых, он по какой-то причине не ждет от нее удовлетворения, а во-вторых, потому что он обладает суровым норовом, и не привык получать отказы. Задумчиво закусив губу, она думала, как ей поступить.
- Ну… Я умею менять смесители. – Сказала она, посмотрев на Винни серьезно, но спустя мгновение все же заулыбавшись. – Нет, правда, умею. Еще гвозди забивать, лампочки менять, немного шить и вкусно готовить. Могу стоять на голове и садиться на шпагат. Я умею танцевать. Не только у шеста, но и… просто танцевать. Я занимаюсь этим с детства.
[NIC]Gwyneth[/NIC]

В первую встречу Винни Мэттьюз явно дал понять Гвинет, что он не обычный клиент и ему вовсе не нужны обычные услуги, которые за определенную плату могла оказать ему эта белокурая женщина, знающая свое дело. Он сказал, что ему хочется говорить с ней, узнать её, видеть естественность и слышать только правду. Гвинет совсем не понимала его мотивов, но любая девочка бы согласилась с ней в том, что разговаривать с симпатичным мужчиной ночами напролет вместо утомительных плясок вокруг шеста и получать за это немаленькие деньги – это очень привлекательно. Легкая работа в одежде, приятная компания, выпивка, да еще и шоу.
Гвинет было любопытно, почему Винни выбрал именно её, почему ему так важно узнать о ней что-то из настоящей жизни, когда они даже незнакомы, потому она согласилась на его предложение, даже не задумавшись чем это чревато. Но самой главной ее ошибкой было то, что она подумала – разговоры это просто. Да ничего подобного! Конечно, позже она узнает, что все шло именно так, как было нужно. Что перед ней с приходом Винни открылась новая дверь в совершенно другую жизнь, пусть с удачами и неудачами, взлетами и падениями, но, тем не менее, эта дверь вела к большим свершениям и настоящему, подлинному счастью. А пока она просто ругала себя мысленно за то, что повелась на легкие деньги, потому что Винни заставлял её нарушать собственные табу, пренебрегать своими принципами и поступать вне согласия с самой собой. Он хотел знать больше, чем она была готова рассказать, а ведь они только начали. Лучше бы он просто её трахал…
Тем не менее, когда Винни рассмеялся в ответ на её слова, Гвинет было приятно. Она говорила серьезно о своих умениях и совершенно правдиво, но выбрала самые безобидные и очевидные факты, которые ничуть не приближали мужчину к ней настоящей. Но если выкрутилась в этот раз, совсем не факт, что получится сделать это еще раз. В том, что Винни умеет задавать правильные вопросы, требующие определенного и личного ответа, Гвинет уже не сомневалась. А он только подтверждал и подтверждал её догадки…
- Как-нибудь угощу. И исправлю все попавшиеся под руку неисправные смесители. – Тихо засмеялась она, смотря на мужчину. – Думаю, что почти все навыки люди обычно обретают по требованию жизни. Вот и я сталкивалась с необходимостью уметь делать все это. Только танцевала, пожалуй, для удовольствия. Когда-то это было моим единственным успокоением.
Задумчиво взъерошив свои волосы, Гвинет откинулась на спинку дивана. Она не могла уйти, прекратив все это, потому что официально она была на работе, и рядом с ней сидел клиент, желания которого она обязана была выполнять. По этой же причине она не могла молчать, игнорируя нежелательные вопросы. Винни явно не отличался покладистым характером, и ему определенно не нравилось, когда его планы рушились. Расслабиться и получать удовольствие у Гвинет тоже уже не получалось, потому что он лез своими грубыми пальцами в её душу, словно желая вывернуть наизнанку. Садист.
- Это был единственный шанс зарабатывать достаточно денег. – Сказала Гвинет негромко и с нежеланием, слышимым в голосе. – Я выросла в детском доме, и когда мне стукнуло восемнадцать, меня отправили в свободное плаванье. Небольшое пособие быстро потратилось, а работа на заводе, куда меня отправили, совсем не окупала даже самую бедную жизнь. Сначала я пробовала работать иначе, но потом поняла, что ночь здесь – это недельный заработок в кафе Бруклина и никаких унизительных щипков за задницу. Все-таки это Манхэттен, здесь следят за порядком.
Воспоминания неприятно кольнули сердце, но Гвинет мужественно сдержала слезы. Она ненавидела думать об этом, вспоминать и уж тем более говорить. У нее не было настоящих друзей, только разве что Линда, которая заботилась о ней, с которыми она могла говорить об этом. Не было и любимого мужчины, способного позволить ей выплеснуть все, что накипело. У нее никого не было, и Гвинет привыкла к этому, к своему одиночеству, к возможности молчать и ни с кем не делиться личной информацией, хороня все глубоко внутри. А теперь какой-то практически незнакомец, словно издеваясь, задавал вопросы, причиняющие ей боль. Залпом осушив свой бокал, она подставила его Винни.
- А что касается мужчин, то им нельзя доверять. – Высказала она свою мысль, отвечая на вопрос, который пропустила. – Современная женщина должна знать все, уметь все и надеяться только на себя, чтобы потом не оказаться у разбитого корыта. Так что мне до сих пор повезло в том, что я…. Сама могу выполнять некоторую мужскую работу. Проживу еще пять лет одна и научусь чему-нибудь еще.
[NIC]Gwyneth[/NIC]

С некоторых пор работа в клубе превратилась для Гвинет в вечное ожидание появления одного единственного человека. Винни Мэттьюз внедрился в её жизнь, разбавил собой рабочие будни, разнежил её выпивкой, развлечениями, невинными касаниями. Сначала она пугалась его интереса, не хотела отвечать на его вопросы, но когда они перешли первый рубеж, открываться ему стало проще. Гвинет все еще не любила рассказывать о себе и своем прошлом, но все-таки делала это через силу. Зато с легкостью обсуждала с ним все, от погоды за окном до музыки, кино и книг. Им было интересно вместе, общение с каждым разом давалось все легче и легче. Если раньше она тушевалась, предпочитая больше молчать и смотреть на заказанное мужчиной шоу, то теперь обращала все свое внимание на него. Казавшийся грубым, неприятным мужланом, на деле Винни оказался очень интересным человеком, который занимал её своими рассуждениями и речами, избавлял от одиночества. У неё ведь не было настоящих друзей, ей не с кем было так свободно и спокойно разговаривать обо всем. Гвинет все еще не понимала его мотивов, но уже не думала об этом так часто и много, предпочитая довериться и успокоиться, а не бесконечно бороться с сомнениями.
Теперь она скучала по нему и отчасти понимала, почему Линда предпочитала, чтобы работа с клиентами оставалась просто работой с клиентами для девочек. Тяжело настроиться на очередной вечер у шеста, на других клиентов, которым не нужны её разговоры и мнение о Канте, тяжело было не ждать, что Винни войдет в дверь клуба и спасет её от чужих взглядов, прикосновений и пошлых слов. Гвинет ругала себя за эту глупую, нелепую привязанность. Терзала себя мыслями и убеждала, что нельзя доверяться этому мужчине, тем более нельзя в него влюбляться. Любить – больно. Когда-нибудь он не вернется в этот клуб, а она останется у разбитого корыта, со своим снова израненным сердцем, изломанными чувствами. Она ведь знала, как это тяжело, как больно и обидно, когда любимый человек уходит, бросает, словно ничего не было. Но все равно не могла справиться с теми чувствами, что расцветали в её груди. Винни еще не стал для нее пылко желанным возлюбленным, не стал и навязчивой идеей, но она ждала его каждый вечер и ничего хорошего в этом, увы, не было.
Закончив очередную смену, Гвинет устало присела в гримерной. Она уже приняла душ и переоделась, но подняться и отправиться домой сил не было. На днях она подвернула лодыжку, несущественно, но болезненно, а поскольку больничный не могла себе позволить, то продолжала работать и теперь ужасно устала. Собирая волосы в хвост, она вяло размышляла над тем, что ждет её дома. Хорошо бы зайти в магазин по дороге и купить что-то съедобное, но нога пульсировала при этой мысли и Гвинет переметнулась к мыслям о разгрузочном вечере – почему бы и не обойтись йогуртами да фруктами, имеющимися в холодильнике?
Линда вошла в гримерную комнату, когда Гвинет все-таки нашла в себе силы подняться и закинуть ремень сумочки на плечо. Очередное шикарное платье с красным шелковым шлейфом приятно шелестело при ходьбе, и она залюбовалась своей начальницей. Каждый раз, когда Гвин видела её, она восхищалась её красотой и испытывала благодарность, ведь только благодаря Линде у нее была работа. Какая-никакая, но способная дать достаточное для жизни количество денег.
- Снова пришел твой клиент, - улыбнулась Линда, останавливаясь у порога. – Я сказала, что ты сейчас подойдешь. Я смотрю, у вас с ним сложились доверительные отношения? Ты даже не переодеваешься, когда идешь к нему.
- Он любит естественность. – Ответила Гвинет, поворачиваясь к зеркалу и оценивающе себя оглядывая. – Сказал или в своей одежде, или голой.
- Помни, что нельзя привязываться к клиентам, моя дорогая. Что бы они не любили, для них ты остаешься просто танцовщицей, которую можно купить за деньги. Вот твоя зарплата на сегодня.
- Да, Линда, я знаю. – Кивнула Питерсон, взяв деньги и, не глядя, сунув их в сумочку. – Я помню об этом правиле. Спасибо.
- Удачи.
Зайдя в родной уже випрум, Гвинет без внимания глянула на танцующую блондинку. Кажется, её звали Минди. Ничего особенного. Сначала она чувствовала в других девочках соперниц, способных увести её чаевые, потом она испытывала маленький укол ревности из-за того, что Винни все время заказывал кого-то еще, а теперь она относилась к их присутствию без всякого внимания. Они становились дополнением, мебелью, частью обстановки, а кто же ревнует мужчину к дивану? Да и вообще, какой смысл ревновать мужчину, который тебе не принадлежит.
Пройдя к дивану, она сначала бросила на него свою сумочку, а после присела рядом с Винни сама. Посмотрела на него внимательно и приняла бокал с коньяком, на этот раз неразбавленным. В помещении царила тяжелая, гнетущая атмосфера, эпицентром этого негатива был посетитель, который даже не поздоровался. Гвинет тоже не осмелилась открыть рот, прислушиваясь и принюхиваясь к происходящему. Внутри зародилось беспокойство. Сделав пару глотков коньяка, она отставила бокал на столик и села в половину оборота, смотря на мужчину перед собой. Он говорил, а она терялась все больше в его высказываниях. Ловила суть, слышала то, что он хотел сказать, между строк, но не знала, как правильно ответить ему. Не знала, что сделать и как успокоить его мечущуюся душу.
- Пустоту. Но я бы их простила, - наконец сказала она. – Я бы их простила, потому что это удел тех, кто может исцелять. Удел сильных, могущественных существ, которые точно могут вынести уготовленные для них трудности.
Гвинет помолчала немного, не зная, правильно ли она поняла его и правильно ли ответила. А потом крепко обняла Винни, подавшись вперед. Огладила его широкую спину ладонями, прильнула поближе, как никогда еще не делала, сколько бы раз они не встречались. Коснулась губами плеча и притихла в его руках, чтобы он не чувствовал себя одиноким. Остановившаяся стриптизерша глянула на них вопросительно, понимая, что как-то неправильно они реагируют на её соблазнения, и Гвинет махнула рукой в сторону двери, прогоняя её, словно имея на то право. Может, и не имела. Но и видеть Винни таким распотрошенным чужая не должна была, а она уже не чужая, не зря ведь он пришел сюда.
[NIC]Gwyneth[/NIC]

Винни был тяжелым, особенно когда расслабился, но Гвинет все равно было приятно от его близости. Устраиваясь удобнее на диванчике, она гладила пальцами широкую спину, затылок и растрепанные волосы, успокаивая мужчину в своих объятиях. Он задремал, задышав глубоко и спокойно куда-то ей в шею, а она едва заметно улыбнулась, прислушиваясь к нему. Она бы и сама не отказалась поспать, но новое ощущение близости с Винни, не только телесной, но и духовной, зачаровывало её и хотелось растянуть мгновение, насладиться этим. Во сне время пройдет быстро, она только закроет глаза и сразу же придет пора их открывать, выпускать из своих рук Винни, снова видеть его прежним и, что самое неприятное, провожать его, а потом снова ждать, когда же он вернется. Потому Гвинет не спала, она смотрела в потолок, слушала его дыхание, бережно и ненавязчиво ласкала, охраняя его сон от посягательств.
Когда она в последний раз кого-то искренне обнимала? Гвинет не могла припомнить. Последним мужчиной в её объятиях был Адам, о котором она зареклась думать уже давно, а женщиной… наверное, Линда. Она была единственным человеком, которого Гвин могла назвать другом, потому что эта женщина приняла её на работу, дала кров и поддержала в то трудное время. Конечно, было еще много тех, кого обнимать было частью работы, но сейчас она не хотела о них вспоминать и думать, потому что вопрос касался её настоящей, а не той, что продает свое тело за деньги. Гвинет четко разграничивала две свои жизни и не перемешивала их между собой, теперь Винни скорее был частью её настоящей жизни, нежели рабочей. Слишком много границ пересек, слишком глубоко проник к ней в душу, а теперь и доверялся сам, не стесняясь собственной слабости. Гвинет нравилось это, чувствовать его в своих руках, таким доверчивым и нуждающемся в тепле.
Время текло, как сладкая патока, но все-таки оно шло, и когда женщина снова посмотрела на свои часы, она заметила, что время кончилось. Через полчаса клуб закроют, выгнав всех завсегдатаев, девочек отпустят домой, а Линда сядет считать выручку. Им с Винни нужно было уйти до этого момента, чтобы их не застали в випруме, когда будут проверять, все ли ушли. Не то, чтобы Гвинет делала что-то запретное, просто не хотела, чтобы все закончилось вот так, от грубого чужого вмешательства, да и вопросов потом не избежать. По общему мнению, Винни приходил трахаться, много и со вкусом, а не спать на диванчике, занимая комнату и работницу, способную удовлетворять других клиентов. Дела до этого никому быть не должно, он платил даже с излишком, но тем не менее. Нехотя завозившись, Гвинет потрясла Винни за плечо и позвала ласково на ухо.
Он выглядел разбитым и уставшим, когда поднялся с дивана, рассеяно поправляя одежду. А еще безумно милым. Невольно улыбнувшись, она тоже поднялась с места, поправила волосы и задравшуюся кофту. Она перешла все границы, когда пригласила его домой, в свою темную каморку, в которой и одной тесно, не говоря уже о двоих, но не хотела отпускать его одного. Винни не казался тем, кто не справится со своим одиночеством, но вместе с тем казался тем, кто не хочет в него возвращаться, и Гвинет предлагала ему помощь. Свою квартиру, раскладной диван и дружеские объятия. Пусть отдохнет, прежде чем возвращаться в собственную реальность.
Гвинет вышла из клуба следом за Винни, попрощавшись с Линдой на ходу. Та выразительно глянула на спутника, словно задавая вопрос, а Гвин только плечами в ответ пожала и едва заметно улыбнулась. На дорогу до дома хватило десяти минут средним шагом, она специально искала квартиру рядом с работой, чтобы не тратиться на такси по ночным тарифам. Гвинет честно старалась не хромать, но все-таки взялась за руку Винни, когда боль снова стала тупой и ноющей.
Первым делом дома она разложила диван и застелила его свежим постельным бельем, взбила подушки и достала второе одеяло. После взяла из шкафа домашнюю одежду и, уходя в ванную переодеваться, сказала Винни:
- Ложись пока.
Вернулась через десять минут, переодевшись и смыв косметику. Погасив свет, она присела на диван с другой от Винни стороны, распустила волосы и устроилась рядом. Улыбнулась ему ласково и закрыла глаза, шепнув:
- Доброй ночи.
Страшно вымотавшись на работе, она уснула быстро и спала до самого утра не просыпаясь, на редкость спокойно. Проснулась раньше Винни и выскользнула из постели, чтобы привести себя в порядок и приготовить завтрак. Пожарила тосты, заварила свежий кофе, порезала фрукты, намешав легкий фруктовый салат с йогуртом. Угощать гостя особенно было нечем, но и не накормить было нельзя. Так что приходилось довольствоваться тем, что есть. Дожидаясь пока он проснется, Гвинет присела на кухне за столом, просматривая свежую газету.

[NIC]Gwyneth[/NIC]

Хотела ли она отправиться на его концерт? Конечно, хотела! Гвинет уже и не помнила, когда в последний раз выбиралась куда-нибудь. Единственное, что она позволяла себе изредка – это перекусить в какой-нибудь забегаловке, когда готовить после тяжелой работы было уже невмоготу, а все остальные деньги шли на квартиру и естественные нужды. Лишних купюр никогда не водилось в ее потертом кошельке, всегда находились счета или другие траты, требующие внимания. Последние «развлечения» были еще в приюте, но Гвинет так сильно его ненавидела, что не наслаждалась ни поездками, ни экскурсиями, ни концертами. Так что, можно сказать, что она никогда в жизни по-настоящему не развлекалась. И никогда не приводила мужчину домой. И даже не ходила на настоящие свидания. Гвинет неожиданно поняла, что её жизнь проходила мимо, она жила от кварплаты до кварплаты, работала на износ и… для чего? Просто чтобы выживать? Неожиданно на женщину накатила такая ужасная тоска, что хоть вой. Она действительно жила в никуда, не делала хороших вещей, не получала удовольствия. Бродила в потемках и все. Одиночество сковало ее горло, но Гвинет все-таки улыбнулась.
- Я с радостью. – Сказала она в ответ на предложение Винни.
Проводив его, предварительно договорившись о встрече, Гвин неспешно убралась в своей маленькой квартирке. Впервые её душу терзали иные сомнения. Раньше ей приходилось думать лишь о том, как справиться с тяготами одинокой, бедной жизни, а теперь она вдруг задумалась, что все это не имело ни малейшего смысла и не дарило ей ни капли удовольствия. Теперь в её жизни был особенный мужчина, он пригласил её послушать музыку, а она вдруг поняла, что ей даже одеть нечего. Да и была бы одежда единственной проблемой Гвинет… Она ничего не понимала в свиданиях и даже не знала, свидание ли это или просто жест благодарности за то, что она привела его к себе домой и обнимала всю ночь, охраняя чужой сон? Так или иначе, она согласилась, и нужно было что-то решать.
К счастью, в день концерта у нее был выходной, потому не пришлось идти к Линде и отпрашиваться. Такое бывало крайне редко, да и то по болезни, когда совсем невмоготу – обычно Гвинет выходила к шесту и сопливая, и с температурой, и с ноющими мышцами. Ей были нужны деньги, а еще она не хотела подводить свою начальницу, которая в свое время взяла её на эту работу только из жалости к судьбе бедной сиротки. Гвинет хотела быть не хуже других и ответственно подходила к своей работе, пусть не самой уважаемой и лучшей, зато единственной. Ничем больше она заниматься не могла, так что выкладывалась по полной, стремясь доказать, что Линда не просто так приняла её.
Утром она поднялась с постели очень рано. Привела себя в порядок и достала из-под одежды конверт с деньгами, которые она откладывала на черный день. Это были единственные сбережения Гвинет, их она не трогала до самого крайнего случая, предпочитая иметь хоть небольшую подстраховку на случай непредвиденных обстоятельств. Вдруг ей понадобится медицинская помощь? Какие-то лекарства? Или она по каким-то причинам лишится работы? А если квартиры? Никогда не знаешь, что ждет тебя завтра, а Гвинет жизнь приятными сюрпризами обычно не радовала, она привыкла думать о худшем с самого детства. Правда теперь брала все деньги из конверта без всяких зазрений совести и вовсе не для тех целей, что планировались изначально. Она хотела купить себе одежду.
В принципе, ей не нужна была одежда. У нее было то, что можно носить еще какое-то время, а на работе была особенная одежда, так что… Но Гвинет решила, что раз она не получала от жизни удовольствия, то почему бы хоть раз не побаловать себя? Чувствовала она себя превосходно, квартира оплачена на месяц вперед, клуб работает и у нее много выходов. Почему бы не рискнуть сбережениями? Гвинет рискнула и отправилась в магазин.
О дизайнерских шмотках за баснословные цены речь даже не шла, она специально искала максимально бюджетные отделы, где можно было подобрать себе что-то подходящее. Чувствовала себя неуверенно, впервые засматриваясь на маленькие черные платья, которые по правилам должны иметься в гардеробе каждой девушки. Благо на фигуру она никогда не жаловалась, так что даже самое простые и дешевые варианты были ей к лицу. Выбрав короткое черное платье по телу с ажурной вышивкой у скромного, элегантного декольте, она сразу же перешла к жакетам. Вскоре выбрала и его, черный с шелковыми лацканами. Прозорливая продавщица, помогавшая ей советом, указала Гвинет на шарфики со скидкой и тогда она купила себе темно-синий, шелковый шарф. Туфли она выбирала в другом отделе и с этим справилась гораздо быстрее – что может быть лучше туфель? Если бы у нее было много денег, то она бы скупала их десятками, но, увы, довольствовалась малым. Теперь купила модель с открытым носом и на высокой шпильке. На ноги она тоже никогда не жаловалась, причин не было, а каблуки всегда только подчеркивали их длину. Последним пунктом было белье. Не то, чтобы она собиралась раздеваться, просто решила, что раз создает новый образ, то белье должно ему соответствовать.
Вернувшись домой с пакетами, Гвинет неожиданно поймала себя на том, что постоянно улыбается. Собой она занималась с удовольствием, уложила волосы, накрасилась тщательно, срезала с покупок этикетки и неторопливо оделась, красуясь перед зеркалом всякий раз, когда надевала новую вещь. Дополнила образ украшениями, которые позаимствовала у Линды по дружбе накануне. И улыбнулась своему отражению в зеркале перед выходом.
Ожидая Винни у входа в клуб, в сторонке от стайки фанаток, она немного нервничала.
[NIC]Gwyneth[/NIC]

Как чувствовала себя Гвинет, когда увидела появившегося Винни? Как дура. Его спутницы, одна из которых наверняка сидела на его коленях (простая логика, четверо не уместятся на заднем сидении машины иначе), красноречиво прижимались к нему со всех сторон, а он выглядел, как господин на выгуле самых красивых жен, не оставляя никаких сомнений в происходящем накануне. Гвинет не хотела надеяться на большую любовь, пышную свадьбу и десяток детей, но все же ей нравилось думать о Винни, как о мужчине, который увлечен её душой, а не телом, которое можно приобрести за деньги. Ей хотелось думать, что это свидание, но нет, на свидание не приезжают с другими женщинами. И пока она красовалась перед зеркалом, примеряла новую одежду, купленную, чтобы понравиться Винни своим вкусом и настоящим внешним видом, он трахал каждую из этих девушек. А, может быть, их было даже больше, просто на его коленях в машине могла уместиться только одна и рядом еще две. Теперь она чувствовала себя идиоткой, а ведь всегда знала, что для мужчин она красивая игрушка, просто как играть ей каждый решает самостоятельно. И Винни решил не так, как другие, а Гвинет успела что-то придумать в своей белобрысой, глупой голове.
- Привет, - слабо улыбнулась она, подставляя руку под поцелуй. – Нет, буквально только подошла.
Теперь она не знала, как ей стоит себя вести с этим мужчиной. Она не на работе и не обязана быть красивой игрушкой, которой можно пользоваться, как хочется. Гвинет свободная женщина и она может попрощаться с ним сейчас же, уйти и не оборачиваться. Забыть его. Поговорить с Линдой и попросить начальницу сделать Питерсон недоступной для этого человека. Это возможно, тогда Винни сможет выбирать любую из девочек, кроме нее. Но она не могла решиться, а он уже вел ее в клуб за собой.
Устроившись за стойкой, Гвинет благодарно приняла бурбон – выпивка ей ой как не помешает. Она улыбалась ему фальшиво, но она ведь, какая-никакая, актриса. Она многое умела делать фальшиво так, чтобы мужчины верили в ее искренность. Сейчас не было нужды, но работала защитная реакция, она позволяла выкроить время для размышлений. Вот-вот Винни уйдет на сцену и ей, возможно, даже не придется с ним объясняться, достаточно просто выйти из клуба. А потом забыть. Забыть его, как страшный сон. Как все прошлые обиды и неудачи. Отказаться и не терзаться больше сомнениями, теперь-то она видела, какой он и что она для него значит.
- Хорошо, я подожду тебя здесь. – Кивнула Гвинет, согласно кивая и даже не стыдясь своей нечестности.
Когда мужчина ушел, ей стало легче дышать, а вместе с тем подступили и слезы обиды. Она так старалась, возомнив себя той, кем не являлась, теперь же чувствовала себя униженной, оскорбленной, немного обманутой, хотя последнее было несправедливо, ведь Винни никогда и ничего ей не обещал. Она была танцовщицей и проституткой, которой он платил деньги за свои игрища, вовсе никакой не женщиной, способной заинтересовать птицу такого полета. И почему Гвинет только решила, что у них может быть нечто большее? Потому что Винни был разбит, и она пустила его еще дальше в свою жизнь, решив, что минутная слабость – это знак доверия? Потому что он позвал её на этот проклятый концерт – жест благодарности? Она всего лишь девушка, которую он благодарит за внимание. А потом опять работа, захочет – они поговорят, захочет – она ему отсосет. Это просто исключение из их рабочих отношений, а она все деньги спустила на «свидание». Господи, какая же она дура. Гвинет устало помассировала виски и сделала пару крупных глотков бурбона.
Концерт начался, и она повернулась к сцене, нервно сжимая пальцами бокал. Ей нужно было решить, что делать, но силы словно покинули ее, Гвинет вдруг почувствовала себя слабой, никчемной, бессмысленной. Из нее словно бы вынули сердце и душу, вытряхнули все чувства, оставив одну оболочку. Она уже чувствовала себя так раньше, когда поняла, что родители не вернутся за ней в детский дом, и когда ее покинул Адам, уйдя раз и навсегда. Гвинет чувствовала новую потерю, вот только на этот раз ее предал не человек – это она сама себя предала, сама вляпалась, сама устроила для себя ловушку. Одно Гвинет знала точно, им с Винни нельзя больше видеться. И нужно было принять решение, как уйти. По-английский или сказав все честно?
Тоскливо смотря на сцену, она мелкими глотками пила бурбон. Стоило отдать Мэттьюзу должное, он действительно был потрясающим музыкантом. Его голос раскатисто захватывал помещение, а Гвинет хоть волчицей вой, вторь ему, потому что болит. Музыка гремела где-то внутри, она чувствовала каждый удар по барабанам, каждое касание струн медиатором. Ей нравилось то, что она слышала – это прекрасно дополняло страданием ее покореженную душу, которая никому не нужна, такая слабая и изломанная. На нее уже даже заплаток не осталось, все использованы, а дыр все больше, с каждым мгновением.
Концерт кончился неожиданно. Гвинет то заслушивалась, то погружалась в себя. Время пролетело незаметно, но она все же успела принять решение. Позже Винни действительно подошел к ней, в свежей одежде, но потный и разгоряченный шоу. Грустно улыбнувшись, Гвин все же невольно залюбовалась им, а потом дружески обняла.
- Это было бесподобно. Ты потрясающий музыкант и фанаты обожают тебя. – Погладив мужчину по плечам, Гвинет отстранилась и вернулась на свое место. – Спасибо, что пригласил меня.
Они поговорили о мелочах, выпили вдвоем за удачный концерт. Винни приобнимал Гвин за плечи, почти невинно и это было бы приятно, если бы не то, что она собиралась ему сказать. Когда она решила, что момент пришел, она обратилась к нему с вопросом:
- Можно тебя попросить? – и, дождавшись кивка, добавила. – Не приходи больше.
[NIC]Gwyneth[/NIC]

Она сбегала. Быстрым шагом на высоких каблуках пробиралась сквозь людей, стремясь как можно быстрее попасть на улицу, глотнуть свежего воздуха и поймать такси. Ей не хотелось больше находиться в этом шумном помещении, где люди пьют и веселятся – это не ее мир. Гвинет не место среди веселящихся, ведь она всего лишь обслуживающий персонал. Она не веселится, она работает. Вот она правда, неприкрытая правда и незачем было обманывать себя в надежде, что ее ждет новый мир, где она перестанет быть Прадой Уолл. Нет для нее такого мира. У каждого в жизни есть свое место и ее место там, в стрип-клубе, среди мужчин, а не принцев. Ни один из них не захочет спасти ее по-настоящему, потому что она лишь игрушка. Женщина-мечта для мужчин-простофиль, не желающих спать со своими женами. За ее счет они отвлекаются от мрачной реальности, мнят себя самцами, ведь она красотка, девушка с картинки в журнале, на которые те привыкли дрочить. Она женщина-сказка, но не из сказочного мира. Просто миф.
Винни поймал ее. Гвинет хотела вырвать свою руку и продолжить путь к стоянке такси, но все же осталась стоять, смаргивая слезы. Те солеными капельками скатывались по щекам, капали с подбородка, а она стояла посреди оживленной улицы, оскорбительная для этого праздника жизни своим личным несчастьем. Что же ты сделал, Винни? Что ты продолжаешь делать, смотря с таким мучительным непониманием, словно тебе не все равно? Зачем ты так с ней, с этой бедной блондинкой, которая все никак не научился на своих ошибках? Ей итак не хорошо. Ей очень плохо. Оставь ее в покое, оставь. Не наказывай еще больше.
Не так она себе представляла первый поцелуй с Винни. Не так все было в ее фантазиях, глупых фантазиях маленькой девочки, которая, несмотря на все невзгоды, верила в мужчину, он появится и обязательно ее спасет. Но она все равно ответила на поцелуй, случившийся не по сценарию. Глотая слезы обиды и переживая боль в душе, Гвинет медленно целовала Винни в ответ. Он увлекался все больше, уже привлек ее к себе ближе за талию, и она послушно прижалась, сжав пальцами футболку на его плечах. Она не хотела думать, почему он не позволил ей уйти, удержал и целовал теперь так глубоко, нежно, но собственнически. Не хотела придумывать ему оправдания, снова обманывать себя, собирать разбившуюся на осколки надежду. Обжечься второй раз было бы гораздо губительнее, чем в первый, и хорошо бы ей было сбежать от него, но она льнула ближе, целовала столь желанные губы, прощаясь с Винни раз и навсегда. Уйти уйдет, просто немного позже. Быть может, так прощаться даже справедливее, ведь она заслужила хоть чуть-чуть искренней мужской ласки. Его ласки.
Отстранившись, Винни посмотрел на нее и легко улыбнулся. Гвинет не ответила ему, лишь судорожно вздохнула, не в силах сдержать рвущиеся наружу отчаянные рыдания. Нет, так прощаться только хуже, чувствуя его руки на себе, видя эту иллюзию симпатии в его взгляде. Можно было поверить ему снова, а ей не хотелось. Она больше не желала разочаровываться, и удерживающие ее руки делали только больнее. Лучше бы он подтвердил свое безразличие, оставшись в клубе, лучше бы исчез из ее жизни, став новым большим разочарованием. Ей было бы больно, но она бы сумела это пережить и оставить в прошлом, а Винни не хотел в прошлое, не отпускал ее и момент. И выглядел таким честным…
- Не плачь… - Попросил он, сцеловывая соленные слезы с ее щек.
- Не могу… - тихо ответила ему Гвинет, безвольной куклой оставаясь в его объятиях, сильная в своих мыслях, но слабая на деле – все никак не могла собраться с духом и сбежать, все еще хотела ему довериться, глупая девчонка.
- Почему? – спросил Винни, оглаживая широкими ладонями ее узкую спину.
- Потому что мне больно… - шепнула она ему в ответ, прижалась щекой к плечу, смотря на дорогу.
Еще чуть-чуть в его объятиях, думала она, и сбежит. Ведь не будет совсем поздно, если она еще немного потешит себя его внимание и лаской? Она успеет убежать от него до нового разочарования, не поддастся ему окончательно, только чуть-чуть, чтобы успеть почувствовать его так близко и по-настоящему. Всего лишь несколько минут в его руках, это ведь не так много… Гвинет успеет все изменить. Успеет.
- От чего? – не переставал сыпать своими болезненными вопросами Винни, словно стремясь вынуть из нее душу.
- От чувств.
- Каких?
Гвинет закрыла глаза устало и зажмурилась, прижимаясь к нему крепче, словно он, ее палач, сможет стать и великим спасителем.
- Слишком много вопросов, на которые ты знаешь ответы...
-  Одно дело знать, другое - слышать.
Что же ты за садист такой, Винни Мэттьюз? Что за неуемная страсть к чужим страданиям? Гвинет посмотрела на него внимательно. Раз он хотел услышать, то она скажет. Скажет ему все, что случилось. Все, что она думает о нем.
- Я влюбилась в тебя. Я весь день готовилась к этой встрече, как идиотка. – Дернув подол платья раздраженно, Гвинет зачастила. - А ты приехал со своими любовницами. Поэтому я плачу. Я ведь знала, что мне не нужно ни на что надеяться. Работа - это работа. Я просто ошиблась, когда позволила тебе добраться до себя настоящей и плачу за это теперь. Это ты хотел услышать?

[NIC]Gwyneth[/NIC]

Она задыхалась от боли, ярости и возмущения. Гвинет попросту не понимала, что происходит. Почему ей суждено притягивать к себе таких проблемных людей? Адам не был простым никогда, и кто знает, куда его завели теперь черти. Простаком не оказался и Винни – он пугал ее своими демонами, она видела что-то темное и страшное в его взгляде, чувствовала опасность. Хотела ли она себе простака? Быть может, все дело в том, что она сама выбирает себе таких – изломанных и неправильных?
Самое страшное, что ей хочется верить ему. Хочется забыть обо всех странностях, об этих глупых фанатках, с которыми он приехал, о его словах вот только что. Женщины такие глупые, любят ушами и бесконечно оправдывают своих избранников, даже если они того недостойны. Она влюбилась в Винни, она чувствовала это внутри себя, и чувство разрасталось быстрее, чем раковая опухоль. Оно пожрало ее с каждой минутой, с каждой секундой ощущалось все явственнее. А он знал, как действовать. Говорил угодные ей слова, смотрел так ласково и преданно, целовал трепетно и мягко, как явно не привык целовать других. Но кто же знает наверняка? Гвинет понимала, что не знает о нем ровным счетом ничего и это пугало. Ей не хотелось стать жертвой очередного эксперимента извращенного ума. Хотелось уносить ноги и беречь свое израненное сердце для самой себя, чтобы жить, а не для любви, потому что она – глупый миф. Не бывает ее, как не бывает абсолютного счастья. Ему нельзя верить, нельзя. Нужно бежать.
А она прижимается ближе. Это так по-женски, покупаться на ласку и игнорировать очевидное. Наверное, поэтому их называют слабым полом – они попросту не могут сопротивляться сильному. Мужчины любят спокойнее, они успевают вести размеренную жизнь, работать, закладывать фундамент для будущего, даже потрахивать других, а женщины любят самозабвенно и совершенно бесполезно, они ничего не успевают, забивают себе голову глупостями и фантазиями, иногда сомнениями, потом накручивают себя, страдают и успокаиваются со звонком, который сразу, конечно, не принимают. Женщины ведь занятые и самодостаточные, они по первому зову мобильника не бегут и слюнями на него не капают. Гвинет была женщиной. Несмотря на печальную свою судьбу, на все перенесенные тяготы-трагедии, она так и осталась наивной женщиной, которой хотелось верить в избранного мужчину. У нее не получалось делать это целиком и полностью, но она давала ему шанс исправиться, задерживалась вместо того, чтобы уйти и это неправильно. Она знала, что это так, но ничего не могла поделать со своим слабоволием.
- Тогда что ты делал с теми тремя? – спросила она бесцветно, прижимаясь щекой к его груди.
Конечно, она знала, что он с ними делал, и хотела знать, почему он делал это с ними? Почему так заметно, почему именно сегодня, почему его поступки противоречат его словам? Гвинет считала, что это нормальное желание и старательно игнорировала увещевания разума – он просто тебе врет, врал вчера, соврет и завтра, если останешься. Она хотела слушать его, она жаждала услышать повод остаться, хоть и злилась, хоть и обижалась, едва не задохнувшаяся в своей боли.
- Они просто фанатки, - отмахнулся Винни, целуя ее в макушку.
Просто. Сердце просто сжалось в груди, и Гвинет прикусила губу, набираясь сил уйти – он не пользовался шансами, которые она ему давала. И неожиданно, словно по щелчку, она посмотрела на ситуацию иначе. У Винни все было просто. Он разнеженный, избалованный популярностью сукин сын, который выбрался на большую сцену, заработал денег и решил, что ему можно все. Он просто пришел в стриптиз-клуб, где познакомился с ней и просто стал с ней развлекаться, решив влюбить в себя. Он просто покупал и других девушек для развлечения. Он просто трахал своих фанаток – троих за раз. Просто пригласил на свидание и теперь просто распинался, продолжая свои извращенные игры. Что ж, все правильно. Они – просто фанатки, а она…
- А я просто стриптизерша, - кивнула она, вдруг точно осознав свое место рядом с Винни – он разыграл хорошую партию, добился своей цели и теперь он заслужил награду, вполне себе оплаченную. – Поехали к тебе.
Она профессионалка и в работе она лучше, чем в любви. Стоило признать это и перестать страдать из-за несчастливых романов. Гвинет чувствовала хладнокровное желание покончить со всем этим, отдать долг так, как привыкла, и закрыть игру, отправив Винни на иные подвиги. Он не тот, кто остается. Не тот мужчина, который способен взять на себя ответственность за одну всего лишь женщину – это сложнее, чем кажется и ему явно не справиться с этой ношей. Он и не хочет, он развлекается. Что ж, пускай получает свое. По крайней мере, они поставят точку в этой грустной, трагичной истории.
Поймав такси, они отправились к нему. Гвинет смотрела в окно и больше не хотела плакать. Она очерствела и закрылась, став той, кому непозволительно ронять слезы обиды. Проститутки не плачут при клиентах, только если клиенты этого не хотят, но она не из этой оперы – она самая простая проститутка, она делает самую простую работу. В прихожей Винни принялся снимать с нее пиджак, а она позволила, закрыв глаза. Скинула туфли на высоком каблуке, сразу став меньше в его глазах и доступнее. Прошла в спальню неторопливо, невнимательно осматриваясь – красиво, чисто, дорого. Не то, что ее каморка, куда дневной свет не попадает толком. Не смотря на Винни, повернулась к нему спиной, чтобы расстегнул платье – ткань соскользнула по телу на пол и Гвинет, оставшись только в нижнем белье и чулках, перешагнула через него. Вот так гораздо привычнее, не зря прикупила, как оказалось.
Тяжело оставаться невозмутимой, когда сердце рвется на части, но она закрывает глаза и не дает слезам скатиться по щекам. Винни касается поцелуями между лопаток, и она плавно ведет плечами, словно отзываясь на ласку. Ей бы хотелось, чтобы все это было по-настоящему, но нет. Нельзя сдаваться, нужно помнить о том, что происходящее здесь – игра, в которой она проиграла. Его поцелуи обжигают губы, Гвинет больно целовать его и она отстраняется, не позволяя его дьявольскому языку скользнуть еще глубже в рот. Вместо этого скользит поцелуями по сильной шее, стянув футболку, прижимается губами к груди и медленно, оставляя влажную дорожку языком, опускается на колени. Ремень подчиняется мгновенно, вот в чем ее профессионализм…
[NIC]Gwyneth[/NIC]

Не хотелось ему верить. Его крепким мужским рукам, его ласковым сухим губам, его проворному языку. Не хотелось доверять ему свою слабость, свою искренность. Не нравилось ощущать абсолютную беззащитность перед ним. Он был слишком настойчив, чтобы не поддаться, слишком хорош и притягателен. Ей так давно хотелось познать его, она была готова отдаться в первый и последний раз, злая и обиженная, но все еще охочая до его ласки. Он словно боролся с ней, с ее попытками свести все ласки к минимуму, с ее нерешительностью и неверием. Не позволял превратить их связь во что-то обычное, заурядное для Гвинет, которая привыкла отдаваться за деньги. И это было по-настоящему приятно и одновременно ужасно больно. Винни появился в ее жизни и сразу задал тон их общению – ничего обычного для нее, все только по его странным правилам. Столько раз покупал ее время, но ни разу по-настоящему не коснулся за деньги. Казалось, ему важнее было разговаривать, узнавать друг друга по-человечески и именно это так подкупало, ведь ей уже давно никто так не интересовался. Гвинет так хотелось ему поверить прежде, но теперь казалось, что ослабь она оборону и все будет закончено.
А он пробивался все дальше и дальше, не позволяя себе сопротивляться. Винни не был груб, а жаль, иначе бы она не забывалась в ее руках. Он словно не стремился к собственному удовольствию, напротив, вел Гвинет к эйфории и она, волей-неволей, сдавалась ему на милость. Мысли так восхитительно исчезли из головы, когда она зарывалась пальцами в его волосы, пока он ласкал ее в самых интимных местах совершенно бесстыдно – не мешкая, не брезгуя и совсем не торопясь. Выгибаясь на постели, она задыхалась в своем удовольствии. Хотела бы себя одернуть, да не получалось собраться для этого. Поздно было что-то менять, поздно проявлять характер. Какой бы она, к тому же, была дурой, если бы прервала столь интимную ласку в пользу скупого траха? Желание Гвинет сделать самой себе больно было иррациональным, в этом саморазрушении она видела мнимое спасение, хотя на деле не быть ей спасенной никоим образом. Плакать она будет от его ласки так же горько, как от грубости. Страдать от потери так же больно, несмотря ни на что. А Винни не похож на тех, кто хочет надолго и счастливо. А она, пожалуй, для того и вовсе не создана, поэтому внутри нее так много слез – ей полагается пролить их на беды свои, на страшное горе, которое испытывала и испытает еще.
Она отдавалась ему живо, откровенно, очень честно. Обнимала крепко руками, царапала его спину ногтями, впивалась пальцами в крепкие плечи. Она стонала его имя, она просто стонала, вскрикивала и обмякала в его руках, боясь, что вот-вот, вот сейчас все закончится и ей укажут на дверь. Гвинет испивала момент до дна, самоотверженно бросалась на амбразуру, потому что не смогла сразиться с соблазном и теперь предпочла вкусить его целиком, полностью, без остатка. Не думала о том, что будет после, словно знала – ничего хорошего, не терзалась мыслями, не стыдилась своей открытости. Гвинет отказала гордыня, не осталось самообладания, чтобы противиться столь приятной и изощренной пытке. Когда все закончилось, она еще долго наслаждалась послевкусием – горячая, потная, казало бы, любимая, но в мыслях своих она все равно заклеймила себя использованной. Глупая женщина.
Отвернувшись от Винни, она прятала свои слезы, боль и усталость. Не дрожала, хотя замерзла, не тряслась в рыданиях, хотя плакала. Обнимала саму себя, поджав ноги, и думала, что ей пора. Пора подняться и надеть обратно чулки, белье и платье. Пора обмотать шею шарфом, потому что ночью на улице холодно, а она так легко оделась, чтобы быть красивой для него. Ей необходимо было бежать как можно дальше, пока он не начал снова говорить, пока он не прикоснулся своими теплыми и такими желанными руками. Как Гвинет могла полюбить этого мужчину так сильно? Когда это случилось и почему? Зареклась ведь когда-то не доверяться сильному полу ни в чем, не поддаваться и слабому. Не хотела больше любовных терзаний, не желала переживать расставания, давиться своей обидной и болью, жалеть себя, брошенную и разбитую. Любовь разрешения не спрашивала, поселилась в сердце и теперь переполняла его – вот-вот разорвет изнутри, раскурочит грудную клетку, но умереть спокойно не даст. Любовь будет жить, и Гвинет будет жить, страдая от этого чувства, когда как Винни снова отправится в путь, петь свои песни и приглашать в свою постель других красавиц. Посвежее, помоложе, попроще.
Винни прижался со спины, обнял крепко и прижался губами к плечу. Гвинет вздрогнула, словно ожидала удара. Напряженно вздыхая, она прислушивалась к его дыханию, она чувствовала его запах, и оттого ей не хватало воздуха. Наверное, она вся им пропиталась. Везде Винни оставил на ней свои следы, как клейма, горящие и больные, чтобы она не забыла его быстро, не оправилась легко от произошедшего. Мог и не беспокоиться, не суетиться, она итак не забудет, итак не оправится, обреченная целую вечность вспоминать, каким он может быть ласковым чудовищем. Лучше бы он, право, однажды не пришел…
- Вот и все… - мягко сказала она, смаргивая слезы – подводя их к логичному завершению истории.
[NIC]Gwyneth[/NIC]

Вот и все. Подошла к концу их история. Это было необычно и увлекательно. Чего таить, это было приятно. Возможно, это было даже нужно. Говорят, люди приходят в чужие жизни, чтобы сыграть свои роли, а потом они уходят за ненадобностью. Винни помог ей поверить в то, что она не просто продажная женщина из занюханного стриптиз-бара – она умная и красивая. Кто-то действительно может заинтересоваться ее умениями и взглядами на жизнь, кому-то правда захочется узнать ее настоящее имя, а не дурацкое прозвище как для порнофильма. Возможно, в один день придет другой мужчина, который захочет платить не за утехи и танцы у шеста, а за общение с ней и, кто знает, может он пригласит ее на настоящее свидание. Как и полагается, тот мужчина придет с цветами, чтобы подарить их и сказать, как хороша Гвинет, она словно цветок – яркая и раскрывается, когда ей уделяют внимание. Тогда они отправятся поужинать или прогуляться, вечером он поцелует ее в щеку, скромно и легко, не воспользовавшись возможностью получить все и сразу. Может быть, этот мужчина не оставит ее, не бросит на растерзание жестокой реальности и заберет с собой, чтобы продолжить общение, познавать ее шаг за шагом, ухаживать за ней, закрыв глаза на мрачное прошлое. Потом он попросит ее оставить работу, пообещает заботиться о ней и помогать деньгами, а она, конечно, позволит ему, согласится и уйдет из клуба, став примером женщины, которая смогла выбраться из этого болота. И тогда в сердцах других девочек снова затеплится надежда на счастливый конец, выходя к шесту, они будут приглядываться к мужчинам, надеясь, что среди них есть тот самый, который заберет и будет обожать, словно не было близости с другими за деньги. Может быть.
Но Гвинет не верила в эту сказку. Когда ты влюбляешься, тебе всегда кажется, что это раз и навсегда. Есть только момент, один человек и чувство, которое ты никогда не испытаешь по отношению к другому. Всегда кажется, что любовь – это в последний раз и больше не появится в жизни человека, способного вызывать столь яркие эмоции. Гвинет была влюблена в Винни, а он не подарил ей цветов, не сказал, как она красива в этом платье, какие стройные у нее ноги и тонкие запястья. Он интересовался ей, но все же не поцеловал скромно в щеку на прощание, потому что она не хотела встречаться с ним вновь и не согласилась бы на второе свидание. Вряд ли он пообещает быть с ней рядом всегда, заботиться о ней в болезни и здравии. Он не заберет ее замуж, так что не суждено ей стать примером для девочек, не подарит она им приятную иллюзию счастливого будущего. Не станет обожаемой, оставшись все той же унылой Гвинет, которая каждый вечер выходит к шесту и числится в списке тех, кого можно купить.
Вот и все.
Винни умел удивлять, он знал, что умеет и пользовался этим. Вот только не думал, наверное, что его ласковое предложение звучит издевкой. Гвинет замерла, смотря на него. Не верила словам, искала ответы в его взгляде, но он, как и прежде, ничем не выдавал себя – смотрел спокойно, серьезно, ласково касаясь пальцами ее щеки.
- Я не могу верить тебе, - честно отозвалась она, слабая и уставшая – она молила его одними глазами не терзать ее больше, отпустить с миром, зализывать раны.
- А какой мне смысл врать в подобном? Ты влюблена в меня, как я и хотел.  Сама подумай, ты бы не была со мной, подойди я к тебе тогда в клубе и предложи.
Гвинет села, не стесняясь своей наготы. Повернувшись, смотрела на Винни в замешательстве, не понимая, о чем он говорит. Казалось, они живут в разных измерениях, говорят на разных языках, принадлежат к разным расам. Гвинет прощалась с ним, она понимала, что здоровых отношений не получится, она не верила его словам – так в жизни не бывает, все складывалось в пользу конца, а не нового начала. А Винни словно не замечал всего этого, в его понимании все только начиналось, дорожка, по которой они шли, для него была тверда и ровна, когда как Гвинет разбила о кочки все ноги и устала проваливаться в ямы, замаскированные мягкими листьями. И все это было так нереально и неправильно, что впору было бы бежать – сворачивать с этой дорожки на бездорожье, все равно уже не страшно одной, а с ним ужасно страшно.
Но привлекательно.
- Ты ведь трахал тех девушек и не постыдился приехать с ними, зная, что я увижу... – Упрекнула его Гвинет сама того, впрочем, не желая. - Разве так добиваются женщин?
Она взывала к здравому рассудку – своему и чужому. Напоминала себе и ему, почему все сложилось так, а не иначе. Показывала, что ранена его отношением, его повадками, тем, как он расставил свои чертовы приоритеты, а вместе с тем убеждала себя не верить ему ни секунды больше. Поступив так один раз, он сделает это снова и с каждым разом ей будет все больнее и больнее.
- Тебе важны девушки, которые для меня ничего не значат?
Он что, издевается?
Гвинет, словно защищаясь, натянула на грудь покрывало. Обнимая себя, она смотрела на него внимательно и не находя слов, чтобы выразить свои чувство, свое негодование, сильнейшую обиду человека, который получил нож в спину и видел перед собой нападавшего подлеца, считающего, что так было нужно. Это, дескать, не предательство было, я все делал в твое благо. Как это ты не понимаешь? А она не понимала! Хотя ей бы, признаться, хотелось.
- Если бы спать с тобой было моей работой, то мне было бы все равно. Но я не на работе, хотя пришла сюда с мыслью, что ты заплатил мне достаточно для того, чтобы обслужить тебя.
[NIC]Gwyneth[/NIC]

Винни точно не светила блестящая карьера в рекламном бизнесе – он совершенно не умел продавать. Предлагая себя, он сразу ткнул Гвинет носом в свои недостатки, выдал самые худшие рекомендации и вместе с тем ничего не гарантировал. Плохой товар, плохой продавец, бесполезные растраты душевных сил на оплату неисправного объекта, неспособного поступать правильно. Гвинет не нужны были новые проблемы, ей с лихвой хватало старых, которым пока не видно было решения и, увы, конца. Она понимала, что ей не нужен этот мужчина. Это неправильно, полагаться на него прямо сейчас, вверять в его руки свое израненное сердце, доверяться тому, кто разрушил доверие в одно мгновение, не дойдя еще даже до старта. А Гвинет хотелось рассчитывать на длинную дистанцию с финишем, на котором ее будут ждать дети, внуки и пенсия. Долгожданная, так сказать, нормальная жизнь. Коротких путей и необязательных мужчин ей хватало на работе вдоволь, а свою жизнь она если и хотела связать, то только с кем-то надежным, чтобы не растрачивать и без того пустеющие резервы зазря. Винни не подходил ей. Он был непригоден для серьезных отношений. Ему самому нужен был лекарь, способный залечить его раны и привести в чувства. Болеющий душой и потерянный, с некоторых пор разбалованный сукин сын, воспринимающий все как должное. По сути, Мэттьюз был еще мальчишкой, который не наигрался в игры и не осознал, что ему нужно в этой жизни. И он был плохим, ужаснейшим продавцом, вот только Гвинет похоже относилась к бестолковым домохозяйкам, которые сметают весь хлам с теле-магазинов в попытках хоть как-то скрасить свою жизнь. Она все равно покупалась.
- Соглашайся, - говорил он, заглядывая проникновенно в глаза. – Я не сделаю тебе больно.
Гвинет хотела качать головой отрицательно, отказываться от предложения и отвечать, что сделает больно, обязательно сделает и не один раз, но она только смотрела на него в ответ. Смотрела и чувствовала, как затягивает ее в новые приключения, которые не принесут азарта и радости, а в очередной раз лишат ее всего. Не то загипнотизированная его взглядом, не то просто глупая, Гвинет не могла поступать так, как должна была. Отказывал здравый смысл, не выдерживали расшатанные нервы, душа желала поддаваться соблазнам, пока они есть, ведь иначе вернется прежняя пресная и совершенно несчастливая реальность. Забытый было дух авантюризма кипел в крови, а Питерсон послушно плавилась, поддаваясь малодушно своим в корень неправильным желаниям и прихотям. Потом она не раз назовет себя дурой за это, но к чему же говорить об этом сейчас?
И вот она снова безрассудно прижималась к нему, утыкалась носом в крепкую шею и вдыхала такой приятный запах. Ей не хотелось разговаривать, Гвинет оттягивала момент, не желая все же давать однозначный ответ на вполне конкретный (нелогичный, несуразный, странный и совершенно несвоевременный) вопрос. Если сказать нет, то надо уходить сейчас же и смириться с потерей того, кого так по-настоящему и не успела обрести. Если сказать да, то значит подписать приговор самой себе и своим нежным чувствам, сдаться кому-то другому на милость, зная, что ничем хорошим такие жертвы не кончаются. Больше всего Гвинет боялась боли и сильнее всего не хотела снова оказаться брошенной на произвол судьбы дурочкой, но сейчас она как раз допускала мысль о том, что такая жизнь – это действительно ее судьба. Родители запрограммировали свою белокурую малышку на вечные муки, уйдя первыми, а дальше только череда страшнейших потерь, одна за другой и все, как самая первая, ужасно болезненные. Одной больше, одной меньше – зачем мелочиться?
- Ладно, - согласилась она, когда Винни, не давая поблажек, схватил ее за плечи и потребовал ответа.
Не самая романтичная вышла сцена, но в жизни, как водится, обычно не до романтики – главное не дотянуть до дешевой мелодрамы и уже ладненько. Гвинет не знала, что еще сказать. Ладно, давай попробуем. Ладно, я буду твоей девушкой. Ладно, я дам тебе новый шанс разбить мне сердце. Ладно, ладно, ладно. Внутри нее, конечно, жила надежда на лучший исход, но реализм (на деле, конечно, все-таки приступ пессимизма) не позволял ей надевать розовые очки и вприпрыжку нестись навстречу новым разочарованиям. Вместо этого она ступала медленно, якобы осторожно, но все в том же направлении, словно надеясь успеть развернуться и убежать до того, как ее накроет новой лавиной страданий. Ладно, Винни, давай будем встречаться.
- Лаааадно? – переспросил он, ловя пальцами маленький подбородок и притягивая Гвинет к себе ближе.
- Ладно, - повторила она ему, послушно прижимаясь ближе.
Пока Винни целовал ее так ласково и медленно, Гвинет не хотела ни о чем жалеть и даже ничего не боялась. Ей было хорошо с ним, тепло и комфортно. Можно было молчать, можно было подолгу говорить, иногда даже спорить, а теперь еще и ласкаться. Она влюбилась в мужчину, который производил впечатление таинственного человека со скелетами в шкафу, так чего она, в общем-то, ожидала? Винни не был нормальным. По сути, нормальной не была и она. Может, поэтому у них есть шанс на свое счастье?
[NIC]Gwyneth[/NIC]