Конечно, он согласился тогда. Не поверил сначала своим ушам, решил, что это высказанное вслух желание, надежда, которой не суждено в ближайшем будущем оправдаться, хотя принадлежала она не одному человеку, а им обоим, но оказалось, что слова Пьера были правдой - у них по-настоящему была возможность быть вместе везде. Йон мог собрать вещи в сумку и улететь со своим мужчиной в Париж, в Берлин, да даже в Москву, если туда занесет Рейну; он мог сделать это, и эта возможность опьяняла как сладкий весенний мед. Тогда, убирая небольшую кухоньку среди ночи в четыре руки, они смотрели друг на друга, как в первый раз: изучающие, долгие и счастливые взгляды лаской проходились по коже, которая не так давно была влажно зацелована; Йон не до конца верил своим ушам, Пьер не до конца был уверен, что Йон согласиться. Но как он мог иначе? Как мог, глядя в эти нежные глаза, сказать: "Прости, у меня работа, я правда не могу". Никакая работа и рядом не стояла рядом с любовью, без которой им обоим выкручивало жилы. Деньги не стоят ничего, когда на душе скверно и живет ощущение разорванности пополам. Самым зверским образом, хотя они долго кололи себе анестезию, готовясь к отъезду Гренгуара.
А теперь если он и уезжал, то только вместе с Луной.
- Я был в Париже однажды.. - шепнул Йон, когда они разместились в большой постели отельного номера в новом городе. Перелет дался легко, хотя разница во времени все равно ощутимо била по организму, что даже не дало Луне возможности вдоволь нагуляться по Парижу, как мальчишке, который не ложится спать, пока не обнаружит у своей елки Санту с подарками. Ему хотелось рвануть на улицу, но гудящая голова и теплые объятия возлюбленного не отпустили его в узкие улочки, покрытые брусчаткой. Он мягко улыбнулся Пьеру, оглаживая его живот. Испытывая чувство любви и благодарности, он тихо дышал ему в шею, чуть прикрыв глаза. - Когда был маленьким, родители привезли меня сюда - они долго думали, куда отправить меня учиться и жить, и Париж был одним из их вариантов. Вот только французский у меня ужасен, поэтому пришлось ехать в Нью-Йорк. - эта болтовня не имела никакого практического смысла, но Йон так соскучился по Пьеру, что готов был лепетать о чем угодно. Ему просто было хорошо. Нравилось лежать вот так, говорить ерунду и знать, что тебя поймут и будут любить от этого только сильнее. Живот Пьера медленно приподнимался и опускался в такт дыханию, убаюкивая испанца. Он скользнул пальцами по соску и Пьера и носом зарылся в его шею покрепче, ища тепла и заботы, перенимая его температуру тела, его настроение, его сонливое состояние. Все у них было на двоих.
- Я так рад, что мы здесь с тобой вместе.. - шепнул он, не открывая глаз. Париж был не менее шумным городом, чем Нью-Йорк, потому езда машин снаружи нисколько не мешала, а наоборот, успокаивала нервы. Ответа Пьера он не услышал, потому что незаметно для себя уснул, заласканный молчаливыми обещаниями всего самого лучшего в этой части их жизненного пути.

Когда Йон проснулся, то обнаружил себя в постели одного - со стороны Пьера была примятая подушка, но самого мужчины рядом не было. И ведь можно было обидеться, но вместо этого Луна долго выдохнул и перелег на подушку Гренгуара, думая, что того из кровати вырвали срочные дела по работе. На что тут обижаться, если это важно? Осталось только содрать себя с кровати, умыться и спуститься вниз за чашкой кофе, параллельно печатая смс-ку Пьеру, что он уже не спит и ждет его внизу. С одной стороны легко, а вот с практической - невыполнимо. Он еще какое-то время полежал под одеялом, а, как только решился действовать, услышал, что кто-то открывает снаружи дверь. Заранее улыбнувшись, он уже знал, что это возвращается Пьер, вот только не знал, что возвращается не один: впереди мужчины в номер вплыл огромный букет красных роз, который трудно было не то что обхватить одной рукой, но и нести двумя. Сон сразу как рукой сняло - Йон встал с кровати, не сдерживая счастливой улыбки. Подобные проявления любви всегда были слишком дорогими для них, но теперь Пьер решил, что может делать ему такие подарки.
- Тебе. - коротко сказал он, протягивая цветы и улыбаясь мягко и так же счастливо - для Пьера гораздо большее значение имело то, что отдает он, чем то, что он принимает. Йон же не смог удержаться чтобы, понюхав и отставив цветы в сторону, не броситься своему мужчине на шею, с жадностью целуя его в губы и опрокидывая на расправленную постель. Под них попало одеяло, сразу оказавшееся где-то в стороне от кровати, а руки Луны скользнули по бедрам Пьера, крепко лаская его и удерживая под собой.
- Хочу тебя. - с улыбкой шепнул Йон, принимаясь расстегивать штаны своего мужчины и стаскивать их с него вместе с бельем. У них не было четко разграниченных ролей в постели, просто что-то бывало чаще, что-то бывало реже, но сейчас Луне только и хотелось, что обладать Гренгуаром, самому любить этого принца улиц, великого барда, поэта, философа, актера, мечтателя, самого прекрасного мужчину на земле, который так чарующе громко дышал, когда пальцы Йона касались его там, где никому еще он не позволял прикасаться.
[NIC]Yon[/NIC]