Во-первых, Тете, ты попал.
Нет, не в неприятности, но вляпался во что-то интересное и неожиданное по самый локоть. Все долгое время до этого Тете только и делал, что практиковался - то в музыке, то в психологии. Ночью он надевал штангу в проколотую бровь, а по утрам снимал, отчаянно зевая в кулак и принимая пациентов, немножко больных и несчастных за самые малыше гроши, потому что ему важны были не деньги, а опыт. Да даже не столько опыт, сколько чувство того, что ты и правда смог кому-то помочь. Потому Тете брался выслушивать заунывные разговоры, нытье, воображаемые проблемы и рассказы про не менее иллюзорные фобии. За что боролся, как говорится.. Сам Тете никогда не жаловался, он понимал, что гораздо сильнее других людей (о нет, не будем обращать внимание на рукава пиджака, который мало того, что ему не шел, так еще и едва ли не трескался в плечах), и что может этим самым другим помочь. В студенческие годы он тщательно вникал в причины проблем и в методы их разрешения. Нужно было идти работать психологом в школу, но даже туда нужен был опыт, да и Тете понимал, что в школе ему особо делать нечего. Испанцы - люди гордые. Детям с малых лет прививают то, что они со всем справятся сами, так что визиты к школьному психологу считались скорее отклонением от нормы, чем чем-то общепринятым. Если коротко - засмеют.
Главным в его работе было умение слушать внимательно, не перебивать. Нужно дать человеку выговориться, ведь основной поток проблем возникал как раз из-за невозможности быть услышанным. Эспарса радушно одалживал свой слух ради историй, произошедших в детстве, включающих в себя соседскую собачку, тяпнувшую за руку, бабушкин шкаф, в котором, казалось, отражались призраки, и первых дразнилок в средней школе. Так же он внимательно наматывал на катушку ниточки логики, которые проскальзывали в более поздних и взрослых проблемах: ссора с родителями, непонимание детей, раздал в семье. Порой Тете чувствовал себя гадалкой, к которой приходят с вопросом, все ли наладится? все ли будет хорошо? А ему выделена роль кивания головой и задумчивого мычания. Можно с умным видом добавить "понятно". Так обычно психологи и делали, но ведь Тете был не таким, он искал ключи к решению проблем, потому под конец дня частенько приходил домой вымотанным и загруженным всеми этими чужими проблемами.
Потому музыка была отдушиной. Сбрасывая с себя официальную одежду, в которой пристало принимать врачу (сколь громкое слово), он натягивал на себя майку в облипку, штаны с цепями и наматывал вокруг руки браслеты. Иногда они просто приходили с друзьями в местный клуб, где играла музыка, заставляющая мотать головой и кричать, подпевая солисту, иногда и сами выходили на сцену. Они были любителями, а, значит, дилетантами. Таких любят, но не сразу. Но так уж сложилось, что в тот вечер они выступали.
Во-вторых, Тете, тебе следует теперь хорошенько постараться.
После нескольких песен со сцены, неплотного общения со знакомыми, он причалил лодкой к бару, где его уже ждали. Не мог тогда поверить в свою удачу, но ему улыбался сам Андрес Хименес, на которого не раз Тете ровнялся, практикуясь в пении. Он был тем самым примером и учителем, который подобно путеводной звезде подталкивает в самосовершенствованию. Тете улыбнулся ему, они заказали по выпивке и поболтали. Андрес оказался неплохим мужиком, открытым, но при этом вполне сам себе на уме. А Тете не лез ему в душу да не прыгал вокруг, как делали это налетевшие девочки, жаждущие автографа, поулыбаться и потрогать.
После того вечера Андрес пропал на несколько месяцев, так что у Тете остались о нем крайне приятные воспоминания, а еще вдохновение, которое Эспарса пустил на написание новых стихов и новые уроки пения перед зеркалом или в дружеском гараже. Общение с талантливыми людьми всегда служит тем катализатором, которого не хватает в обычной жизни. Целые выходные Тете только и делал, что писал и перечеркивал, ел печенье и пел. Никто из домашних не возражал, да и к чему было возражать, если семья Эспарса любили своего сына, внука, племянника, и положительно относились как к его работе, так и к его увлечениям.
Андрес дал о себе знать утренним звонком в субботу, как раз тогда, когда Тете спокойно выходил из новой асаны, и совершенно ничего не предвещало беды.
- Привет. - просто сказал он.
- Привет. Не ждал тебя услышать. - тепло отозвался Тете, скрещивая ноги по-турецки.
- Поправь на "рад тебя слышать" и я буду доволен.
Тете улыбнулся.
В-третьих, Эспарса, всегда будь с этим человеком начеку.
Говорят, в нем живет сатана.
Что ты будешь с ним делать?
- Я очень рад тебя слышать. - без толики лжи сообщил он, ничуть не изменив тон своего голоса.
- Я тоже, - заверил с весенней теплотой Андрес. - Слушай, Тете, как у тебя с амбициями?
Тете задумался ненадолго. К чему такие вопросы? Что-то здесь не так.
- Имеются. - со смешком сказал Тете и поднялся, предвкушая интересный разговор. В такие моменты он не любил сидеть спокойно, потому прошелся по комнате и проверил, не засох ли на окне фикус.
- Что если я скажу, что Саратога ищут вокалиста для нового альбома и тура?
Вопрос не в бровь, а в глаз. А фикус не засох.
- Ты хочешь пригласить меня на свое место? - спокойно поинтересовался Эспарса, делая кружок вокруг дивана. Сердце заинтересованно ту-тудхнуло. Ничего себе повороты..
- Все верно.
- И что мне нужно сделать?
Глупо было скрывать свой интерес. Саратога была живой легендой, стойким кораблем плавающая из клуба в клуб, с площадки на площадку. Музыку этой группы знали едва ли не все. Отказаться от такого? Тете человек добрый, но не дурак. Вот уже очень давно он хотел заняться музыкой по-настоящему, но до недавних пор увлечение никак не перерастало в постоянную занятость. Не так-то просто стать популярным музыкантом и жить, как самому хочется, а не как другим нужно.
- Приехать на кастинг. - невозмутимо отвечал на его вопросы Андрес.
Узнав всю необходимую информацию, Тете понял, что вышел на скользкую дорожку. И тут либо побеждать, либо даже не пытаться. В душе столь неравнодушного психолога горело пламя, которое могло сожрать его целиком, если попытка обернется поражением. Нет, ему нужна veni vidi vici, иначе никак.
- Ты там будешь? - спросил последнее, что его интересовало, Тете. Андрес сам нашел его, сам позвонил. Такая поддержка точно ему не помешала бы, в конце-концов, не это ли намек на то, что у него и правда может все получиться?
- Конечно. - коротко заверил его Хименес, и они распрощались. Разговор вышел коротким, но по делу. Информативным, но Тете ощущал идущее в его сторону тепло. Все это приятно волновало.
И вот он, наконец, стоял за стеклом, надевал наушники и готовился. У Саратоги было слишком много песен, слишком много достойных песен, но ему пришлось сделать выбор. И он его сделал. Кивнул группе, собравшейся по ту сторону стекла. И схватил свою удачу за хвост.
[audio]http://pleer.com/tracks/70401405h8h[/audio]
[NIC]Tete[/NIC]

Он улыбнулся, ощутив, как Андрес прижимается лбом к его виску, он улыбнулся своим молчаливым судьям, которые вызывали в Тете уважение и могли бы стать его коллегами, если бы только позволили, если бы только захотели видеть его среди себя. Тете хотелось, чтобы все получилось, стоя по другую сторону стекла он подобно мантре повторял про себя: "Да, да, да, я хочу услышать да, я услышу да", рассматривая большими глазами музыкантов. Какой дурак не захотел бы оказаться на его месте? Какой бы исполнитель не захотел занять место Андреса в этой группе? Тете хотелось верить в собственный успех, но на закромах сознания он понимал, что вполне может столкнуться с отказом. Он не был популярным певцом, его группа не пользовалась успехом, он был юн и зелен, да еще и работал психологом, считай, молоко на музыкальных губах не обсохло, а туда же. Так что Эспарса вполне себе смирялся с тем, кто ничего может не получиться. Он бы даже не удивился, потому про себя уже принял решение не расстраиваться и не зацикливаться - все лучшее впереди, у него еще есть время и возможности, да и вообще он любит тот местный рок-клуб, через который прошли все мэтры испанской рок-индустрии. Не сегодня, так завтра им улыбнется удача. Так что Тете улыбался музыкантам, обняв одной рукой за пояс Андреса, как своего лучшего друга.
Между ними не было прочных связей, они общались всего ничего, но Тете было удобно делать так. Рядом с Хименесом он не ощущал скованности, не чувствовал себя неловко, не сидел в роли молчуна, скорее отыгрывал слушателя и внимательного наблюдателя, потому что у Андреса было чему поучиться. Он был кладезем информации, определенного толка мудрости, которая привлекала к себе Тете, как более молодого и неопытного. Мудрость всегда блестит, как золотая монета, притягивая ближе. Так и Андрес - он был яркой личностью, говорят, он был настоящей гордостью Испании, а обычных людей подобными титулами не именуют. Тете хотелось пообщаться с ним больше, если не сотрудничать - то перенять крупицу опыта. Если не пригодится - останется воспоминанием, которое ни продать, ни забыть. Некоторые встречи можно уверенно считать судьбоносными, даже если в итоге они приводят лишь к небольшому витку. Хотя Тете в душе рассчитывал на крутой поворот. Ему это было нужно, сделать.. что-то. Попробовать что-то. Узнать что-то. Возникшая потребность отдавалась волнением в кончики пальцев, и он сжал бок Андреса, чуть жмурясь и ожидая приговора..
..который обернулся успехом!
Тете выдохнул с улыбкой и перевел взгляд на Андреса, который, казалось, был совершенно уверен в принятом решении. Он станет его учителем? Он действительно обо всем ему расскажет? Им нужно было многое обсудить. Попробовать. Услышать. Перед Тете разверзлась пропасть, в которую нужно было броситься с головой. Перед ним был, должно быть, главный выбор его жизни. Сидеть в кабинете и слушать жалобы людей, наверное, хорошо, но Тете хотелось чего-то другого. Психология была делом, в котором он был хорош, общение с людьми было его козырем, терпение и понимание - орудиями труда, но на этом он не хотел ставить точку. Тете был человеком, которому хочется стремиться к большему. Он не хотел останавливаться на достигнутой вершине, здраво осознавая, что забрался не так-то высоко. Говорят, с самой вершины больно падать, но Тете и не планировал остаться на самом верху один; ему нужно было приоткрыть завесу ранее неизведанного, манящего и соблазнительного, ему хотелось стать частью дела, пропитанного волей и характером, хотелось прикоснуться к вечному и научиться это вечное понимать. Остаться в истории - нет. Прикоснуться к легенде - да.
Сначала они начали с разговора. За пивом Андрес снова проявил себя интересным и увлекательным человеком, которого хотелось слушать и изредка расспрашивать, подстегивая его желание поделиться самым интересным. Затем они взялись за подготовку. Утром и днем Тете занимался работой, а после обеда они встречались и брались за тексты песен, прогоняли заново, повторяли и пробовали. Андрес имел отличный слух, он исправлял и корректировал, давал советы, а иногда и просто наслаждался. Тете не хотелось его подводить или разочаровывать, потому он весь отдавался этому делу, даже на работе думал больше не о консультациях, а о предстоящих "уроках", которые давал ему Хименес. Между песнями они снова болтали, пили пиво, Тете постепенно раскрывался перед новым другом, рассказывал ему о себе и своей жизни - помимо блестящей мудрости с Андресе оказался великий талант подлинного слушателя, он действительно интересовался своим подопечным. Частенько Тете ощущал на себе его прикосновения, теплые и мимолетные - Андрес не стеснялся гладить его по спине, прижиматься лбом к виску или носом к волосам, между ними не существовало скованности, только открытость и доверие, что возникают между людьми, которые и не должны быть друг от друга далеки. Тете нравилось это. Новая связь увлекала его, захватывала, в каком-то смысле даже подчиняла себе; Андрес был увлекательным.
- Ты пытаешься копировать меня? Не надо. Пой в своей тональности. - сказал он однажды, перебив одну из песен, над которой работал Эспарса.
- Мне казалось, они хотят, чтобы я был твоей заменой. - он улыбнулся и чуть пожал плечами - мол, потому все так. Естественным было подражать оригиналу, особенно, когда являешься последователем, а не человеком, который закладывает фундамент. Но рядом был Андрес - и он хотел услышать новое звучание своих песен. Что ж.. Тете мог попробовать и дать ему это.
[NIC]Tete[/NIC]

Все реже и реже Тете занимался практикой. Все его свободное время начала поглощать музыка, встречи с Андресом, так что на подробные разборы дел своих пациентов времени практически не хватало. Ему нравилось петь песни группы, нравилось пить пиво с Хименесом, вот только не нравилось положение дел касательно работы, так как Тете не привык слушать краем уха или относиться к людям с пренебрежением. Психика человека - хрупкая вещь, она как искусно выдутая из стекла фигурка на новогоднюю елку, не так надавил - и хрясь, нет ее, одни осколки и окровавленные пальцы. Постепенно он приходил к мысли, что жизнь подводит его к выбору: либо одно, либо другое; Тете понимал и чувствовал, что не успевает совмещать. Ему хотелось бы, да, хорошо работать психологом и хорошо петь по вечерам в клубах, вот только сферы его деятельности были так далеки друг от друга, что ни слепишь вместе, ни пришьешь. Вот только музыка была тем неуловимым смыслом жизни, который вдохновлял мужчину подниматься с постели каждый день, психология же была профессией, призванием, вот только она приносила ему слишком малое удовлетворение по сравнению с тем, что испытывал Тете, занимаясь музыкой.
Переживая едва ли не праздный экстаз каждый раз, когда у них с Андресом получалось что-то идеально, Тете укоренялся в мысли, что чаши весов давным-давно начали перевешивать именно в эту сторону. Хименес стал ему близким другом и наставником, тогда как практика - дело одинокое, тихое и в чем-то даже скучное. Он много слушал о чужих проблемах, потому что людям нужно было выговориться. Но кто смог бы услышать его? В чьи уши он смог бы излить то, что творилось у него в душе? Такие уши были только у публики, верных слушателей, сомневающихся фанатов. Никто еще не знал, кто будет заменой Хименесу в рок-группе, пока это было большой тайной, хотя краем глаза Тете начал подмечать, как, видя их с Андресом на улице, люди принимаются включать камеры на телефонах и фотографируют их. Таких улик накопилось достаточно, чтобы начать с уверенностью полагать, что именно он займет место солиста. Слишком уж прозрачен был этот секрет, пусть Эспарса и знал, что другие участники группы все еще подыскивают кого получше. Но Андрес.. Он был, как военачальник, уверен в победе. Он наверняка знал, что никого лучше, чем Тете, они не найдут. Вот бы испанцу его уверенность. Пусть они и занимались достаточно много, никогда нельзя быть уверенным в победе наверняка. Этими мыслями Тете поделился с мужчиной, когда саундчек был окончен и у них появилось немного времени перед основным выступлением, которое и решит дальнейшую судьбу Эспарсы в этой компании.
- Тебе не надо быть уверенным. Просто верь. - все так же оптимистично сказал Андрес и сжал крепко его плечо в знак поддержки, а затем и вовсе обнял его, молча извещая о том, что будет рядом. Тете медленно улыбнулся, обнимая его в ответ. Так оно и было - рядом с Хименесом ему было спокойнее, ведь, когда рядом учитель, проявлять себя гораздо проще. Вот только с другой стороны и страшней: Тете не хотелось упасть в грязь лицом, хотя внутренний здравый смысл подсказывал ему, что переживает Эспарса зазря.

Не раз им доводилось во время "учебы" петь вместе и по-разному - они искали конкретный стиль исполнения Тете, Андрес добивался от него чего-то нового, а не подражания, Тете старался найти себя в чужой музыке. Постепенно начало получаться, а со временем Тете и вовсе отбросил от себя заученные манеры пения Андреса. И пусть они пробовали петь вместе, не подстраивались. Прислушивались, но не копировали. Перекликались и были разными, но при этом особенными. Так вышло и на сцене - их общее звучание, казалось, было принято отлично, как и подача этих песен Тете. Впрочем, даже находясь на сцене и видя реакции, нельзя было до конца быть уверенным в том, что все вышло. Потому Эспарса просто отдался музыке. Отдался обществу на сцене Андреса. Просто пел, отбросив от себя лишние тревоги. Даже если ничего не выйдет.. Он сделал, что мог и оказался здесь, сейчас, в таком виде и в таком месте; многие бы позавидовали. В зале он видел людей, который мог бы видеть разве что на обложках дисков или дорогих концертах, они слушали его, слушали их с Андресом, делали свои выводы и замечали, возможно, то, что сам Тете не подмечал. Но, стоя плечом к плечу с Хименесом и группой, Тете не чувствовал себя скованным или нервозным, потому что главной сегодня была музыка, а она была ему бальзамом на душу, она была единственно верным спасением, правильным способом жить. Тогда он и понял, что давным-давно уже сделал свой выбор. И даже если ему откажут, он все решил. Смотрел на Андреса и понимал, что тот тоже уже все понял. Улыбался. Приобнимал мужчину за пояс, когда тот притягивал его к себе за плечи. Даже с какой-то жалостью Эспарса думал о том, что при удачном стечении обстоятельств, они не будут петь вот так всегда вместе - Андрес был тем человеком, которого не охота отпускать.
И все внезапно кончилось. Они утонули под аплодисментами и одобряющим свистом, Тете даже не сообразил, как оказался в объятиях Хименеса, но обнял его крепко в ответ, неосознанно тычась носом куда-то в плечо. У них получилось. Они оба сделали это. Оглянувшись на группу, Тете улыбнулся им, а те кивнули Андресу в сторонку отойти на разговор. А Тете все равно улыбался. Тепло просачивалось в тело через кончики пальцев, он ощущал себя счастливым как никогда. Потому без вопросов сошел со сцены и направился в гримерку, чтобы привести себя в порядок и дождаться Хименеса. Из зеркала на него посмотрел смутно похожий на Тете близнец с горящими глазами и довольной улыбкой. Подмигнув ему, Эспарса уселся на диване и вытянув ноги, переводя наконец дыхание и слыша, как все еще часто бьется сердце. Эйфория подхватывала его и не отпускала. Он закрыл глаза и звучно выдохнул, а затем потянулся к воде.
Андреса не было около пятнадцати минут. За это время сердце Тете успело выровнять свой ритм, а ожидание - навалиться на мужчину мертвым грузом, от которого все внутри то сжималось, то вздрагивало, стоило чему-то упасть в коридоре. Когда Хименес зашел в гримерку, испанец поднял на него взгляд и застыл, увидев на лице музыканта грусть. Он словно без слов говорил: "Прости, мы сделали, что могли, но..". Тете догадывался об этом "но". Он неплох, но не подходит. Он интересен, но не в их стиле. Он талантлив, что слишком уж зелен для столь опытной группы, история которой насчитывает на первый год существования. Опустив взгляд, Эспарса подыскивал слова, которыми мог бы утешить даже не столько себя, сколько Андреса. "Ну, мы пытались". "Что ж, бывает". Но, когда слова пришли, он снова посмотрел на мужчину, а тот довольно заулыбался:
- Поздравляю!
Ах он чертов обманщик!
Они так и кинулись друг другу в объятия, верные друзья и сообщники, люди, у которых все получилось. Тете был счастлив, так, как никогда еще до этого, Андрес тоже лучился удовольствием, потому они так и не заметили, когда между ними настал пограничный момент, во время которого либо отстраняются, либо притягиваются ближе; и притянулись. Губы Андреса коснулись его губ, а Тете даже не удивился, полностью подчинившись тому удовольствию, что проникло в кровь вместе с концертом и первым признанием со стороны группы.
[NIC]Tete[/NIC]