we find shelter |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » we find shelter » Уникальные » ты меня волнуешь. НЗ
Время и дата: конец октября 2014
Место: НЙ
Участники эпизода: Роб и Ноа
Краткий сюжет:
Когда я вижу, как ты танцуешь,
Малыш, ты меня волнуешь.
Когда ты смотришь так серьезно,
Малыш, я тебя люблю.
Когда ты робко меня целуешь,
Малыш, ты меня волнуешь.
[NIC]Robert Robertson[/NIC]
[AVA]http://i71.fastpic.ru/big/2015/0707/f5/3007f1a1d22a93ffc7d82189fb67aff5.png[/AVA]
В какой момент Роберт Робертсон понял, что увлекся? Что пересек мысленно какую-то раннее запретную грань? Что начал ни с того, ни с сего засматриваться на своего ученика?
Банально, фу! - скажут искушенные зрители и бросят в бывшего боксера попкорном. Но Роберт Робертсон улыбнется и скажет, что это действительно с ним впервые. И что раньше такого и в мыслях не было. По жизни Роберт был однолюбом. Он - тот лебедь, что гибнет, оказываясь без пары, но только великая любовь к жизни спасла его от опрометчивого деструктивизма бытия, только мысли о том, что нехорошо так поступать с памятью возлюбленных, поддержала его в тот момент, когда он уже отчаялся. Время прошло, он выкарабкался из прорвы непонятного монотонного месива жизни, вернулся к работе, более того, нагрузил себя доверха и выше, и там, можно сказать, обрел свое маленькое обывательское счастье. За городом у него жили родители с немецкой овчаркой, которую Роберт сам вырастил и воспитал, у него была крыша над головой, работа, которая приносила деньги и удовольствие, ну и свободное время, которое он проводил или в спортзале, или дома, занимаясь обыкновенными делами, саморазвиваясь и играя в видео-игры. Ничего не предвещало беды, пока на горизонте не появился этот мальчонка, эта ядреная смесь застенчивости и звериного рычания. Ноа был зверенышем, который крепко впивался в Роба, едва получив какой-то близкий доступ к его телу. Нет-нет, о словах на "с" думать пока рано - Роберт взялся за тренировки мальчишки, дабы тот в будущем сумел противостоять своим обидчикам и лично их задирать, вместо того, чтобы терпеть издевки и травлю со стороны сверстников. Он был совершенно не таким - чужестранец, говорящий с непонятным акцентом, чаще себе на уме, чем в работе с остальными. Он представлял собой прекрасную жертву, потому Роберт поставил себе за цель помочь ему. Лично тренируя мальца, он приглядывался к нему.
Ноа был хорошим парнем. За маской агрессии и подросткового бунта скрывалась доброта и чуткое сердце - он был внимателен ко всему, что говорил и показывал Роберт, он умел ловить на лету. Более того, у него неплохо получалось. Конечно, рекордных результатов Робертсон и не ожидал, но остался доволен тем, чего они достигли в достаточно короткий срок.
Постепенно мужчина начал ловить себя на мысли о том, что думает о Ноа вне спортзала. Бродя по супермаркету, он думает над новой диетой для своего подопечного, занимаясь с тренажерами, думал, что надо бы добавить в программу их тренировок, переключая каналы, вдруг задавал себе вопрос, смотрит ли Ноа подобные передачи. Смотрит ли телевизор вообще? Пока это были невинные мысли, с которыми Робертсон мирился, как с тем, что взвалил на себя подобное испытание - учить боксерскому ремеслу человека незаинтересованного и неподготовленного. Но, тем не менее, это было интересно, и от занятий с Ноа сам Роберт получал особый интерес. Тренерский или мужской - такие вещи в сознании некоторых не разделимы, вот и Роберт не заморачивался. Он любил болтать с мальчишкой, любил громко с ним смеяться, подтрунивать и даже дразнить его - реагировал Ноа совершенно очаровательно, он не рвался подраться с Робертом, он рвался доказать ему, что он чего-то стоит. И это подкупало. Глядя на него, Роберт улыбался и гордился Ноа. Думал над тем, что рано или поздно позовет его тренироваться с остальными ребятами, ему давно пора выпустить пар на ровесниках, а не бросаться на взрослого тренера. Это-то у него получалось успешно, но Роберту хотелось увидеть Ноа в действии в более природной среде обитания, там, где ему положено было обитать. Он был крепким ребенком, но в то же время смышленым и тянущимся к трудностям, которые не по плечу одолеть и более взрослым людям. Это вызывало к нему уважение, но в то же время будило в Роберте желание защищать. Уберечь от возможной ошибки. Он до конца не понимал, как относится к Ноа - как к ученику, другу или объекту чего-то большего. Много было пунктов в их отношениях, которые относились бы ко всем трем вариантам, а Роберт был слишком уверен в том, что не может испытывать что-то большее, чем тренерская симпатия, к своему ученику. Или может?
Они как раз занимались спаррингом, когда Ноа отпрянул от него, глядя во все глаза, пойманный после попытки нападения и застигнутый врасплох близостью тренера и реакцией его тела на такую близость. Тогда Роберт посмеялся и отмахнулся, мол, это же тело. Оно реагирует на внешний раздражитель, а Ноа его раздражает. Успокоился ли тогда Ноа? Вряд ли. Поверил ли своим словам Роберт? Догадайтесь.
Время проходило. Вот уже месяц они провели вместе: тренировались, болтали, иногда даже обедали вместе. Роберт не был строгим тренером, он не навязывал ту программу, которую прописал мальчишке, потому смиренно смотрел за тем, как Ноа поглощает острую пищу и запивает ее колой. Усмехался. Все-таки было в Ноа что-то особенное, очарование, которое он привез с собой из далекой страны, откуда был родом. Они становились друзьями. Открывались друг другу сильнее. Роберт рассказывал ему о своих прошлых боях, а Ноа слушал и иногда говорил об университете. Высшее учебное заведение Робертсон не посещал, потому слушал все рассказы мальчишки, представляя его в окружении таких же студентов, яростно грызущих гранит науки. Ему учеба была не по зубам, но зато в спорте он был хорош - на том и жил.
Роберт учил Ноа иному типу мышления. Из жертвы он старался сделать нормального человека, способного постоять за себя. Он не хотел делать Ноа агрессивным хулиганом, ему было достаточно знать, что Ноа даст отпор - так Робертсон мог бы жить спокойно. Он не любил, когда силы неравны. Не любил, когда много на одного. Он видел в Ноа потенциал, потому старался раскрыть его в парне. И этим самым Ноа привязывал его к себе. Страстью стать лучше - завоевывал. Роберт с тоской думал о дне, когда их тренировки прекратятся. Ему было тяжело принимать то, что он так сильно привязался и то, что рано или поздно это все кончится. Со всей своей смелостью он мог назвать Ноа человеком особенным. Так в мыслях и называл, с заботливой улыбкой глядя на него и обучая всему, что пригодится тому в жизни.
- Устаааал, - протянул Ноа, падая рядом на скамейку в раздевалке, где Роберт завязывал шнурки, уже собираясь податься домой, чтобы провести еще один вечер с мыслями о плохом и хорошем, о настоящем и неизбежном. Улыбнувшись, он приобнял мальчишку и дунул ему на волосы, что были по строгому его указанию завязаны в хвост. Невозможно ласковое скользило в их отношениях, но пока Роберт не осмеливался делать шаги дальше. Если повезет - все решится само собой. Если не повезет - все обернется плачевным образом, но, пока Ноа жался к нему, уставший и поработавший на все сто процентов, Роберту не хотелось думать о дурном. Не будь Ноа его учеником - мужчина думал бы несколько иначе, но пока всем его мыслям и ощущениям, чувствам, ставились рамки, которые Ноа попытался разрушить одним только взглядом глаза в глаза.
- Что ты делаешь? - тихо и серьезно спросил у него Роберт, не отводя взгляда. - Зачем так смотришь?
- Как? - переспросил мальчишка, невинно подняв брови, от чего все у Роба в животе сжалось горячим жгутом. Расплавленное железо - изгиб этих губ.
- Так.. - ответил, касаясь пальцами щеки. Это была грань, за которую или свалишься или перешагнешь. Гладя в темные глаза Ноа, Роберт принял решение свалиться. Провалиться. Прижаться губами к губам. Порывисто, но все же ласково, притянув к себе за затылок и не собираясь отпускать. Точно не сейчас.
[NIC]Robert Robertson[/NIC]
[AVA]http://i71.fastpic.ru/big/2015/0707/f5/3007f1a1d22a93ffc7d82189fb67aff5.png[/AVA]
Ноа никогда не интересовался спортом. Он был творческой натурой, стремящейся к прекрасному, а не к физическому превосходству, потому и к задирам относился философски – они могут ударить его по лицу, но он все равно будет умнее, талантливее и выше их. Все гении в свое время терпели издевки, и Ноа тоже принимал свои испытания, как данность, хотя ни возможностей, ни вдохновения, ни ничего другого из разряда хорошего от этого не получал. Наверное, ему просто было так проще. Перетерпеть и двинуться дальше, давя в себе злобу, обиду и досаду. Ему казалось, что он все равно не сможет справиться с этими громилами, союзников у него тоже не было, поэтому единственным выходом было терпение. Потерпеть год, а потом эти козлы выпустятся и все закончится, а еще через год Ноа шагнет во взрослую жизнь, и уж там его точно никто не будет порываться избить. Быть может, он даже отправится на свою родину или вернется в Нью-Джерси, покинув ненавистный Нью-Йорк.
И так все было, пока в его жизни не появился этот тренер с причудливым именем Роберт Робертсон. Он придерживался другой политики. Как всякий спортсмен, он обладал поистине ослиным упрямством и диктовал Ноа свою философию – быть творцом хорошо, но жертвой – плохо. Нужно уметь защищаться, ответить обидчикам их же оружием и постоять за себя. Ноа не любил, когда в его жизнь кто-то вмешивался, потому что в ней итак было мало свободы. Родители все решали за него, таскали за собой, как ручную кладь, с места на места и устанавливали правила, которые он никогда не мог в критичной степени нарушить. Сбежать из дома – это можно, проигнорировать важный для родителей вечер с коллегами – тоже, но вот остаться в Нью-Джерси никак было нельзя, потому что у него не было ни образования, ни средств к существованию. Оставалось довольствоваться только иллюзией свободы и самому распоряжаться своим временем, а тут этот Роберт с навязчивой идеей сделать из него бойца-творца. Два в одном. Усовершенствованный продукт.
На самом деле, идея научиться сражаться за себя вскоре начала казаться Ноа привлекательной. Было бы замечательно утереть нос Заку и его дружкам. Наконец, расквитаться с ними и показать клыки, чтобы бы больше не трогали, ведь их интересуют только безобидные жертвы, с остальными слишком много проблем. Спортзал же стал для Ноа в какой-то степени спасением, потому что так он был чем-то занят, и не было необходимости рано возвращаться в пустующий ненавистный дом, где все ему было чужим. Он больше не слонялся бестолково по улицам Нью-Йорка, мучаясь от безделья. Тренировки стали новым занятием и во время них можно было отвлечься от своих мрачных дум, а еще выпустить пар, мутузя грушу, представляя вместо нее самодовольную рожу Зака, и кидаться на учителя, хотя тот все равно отражал все его удары. Слишком шустрый, слишком профессионал. В Ноа быстро проснулся азарт и спустя пару недель тренировок он уже поставил себе цель – победить тренера, ведь всем известно, что ученик должен превзойти своего учителя.
О симпатии к Робу Ноа долго не задумывался. Да, ему начало нравиться проводить с ним время, разговаривать о его профессиональной карьере и жизни, делиться с ним какими-то мелочами об учебе или кочевой жизни. Изредка они даже обедали вместе и Ноа был рад таким дням, потому что обычно он ел в одиночестве, а так даже еда кажется пресной. За разговорами же дело шло приятнее и быстрее.
Но что-то большее начало зарождаться спустя много дней с начала тренировок, Ноа стал ловить себя на мысли, что Роберт кажется ему привлекательным мужчиной. У него было красивое, ладное тело со стальными мышцами, он ловко двигался, и от него разило настоящей мужественностью. При довольно добродушном характере, Роб все равно казался очень сильным, в нем ощущался стержень, крепкий и несгибаемый. Ноа нравилось это, нравилось смотреть, как Роберт тренируется, как напрягаются его мышцы, даже как он принимает душ. Подглядывая за ним украдкой, Тейн предсказуемо возбуждался и стеснялся этого, потому всегда возился дольше, чем тренер, чтобы тот не заметил реакцию его тела.
Если говорить о реакциях тел, то самым забавным было то, что Роберт тоже реагировал на Ноа подобным образом. Только вставал у него не в душе, а во время тренировок, и раз почувствовав это, парень пришел в недоумение. Тогда он накинулся на тренера, дерзко спросил, на всех ли подопечных у него член стоит, но не со злости, а от смущения, которое накатило на него и пошло пятнами по его смуглым щекам. Роб отшутился, а Ноа постарался замять эту тему, но с того момента уже не мог подавлять в себе желание сблизиться. Незрелость и невинность (он ведь был девственником, несмотря на давно осознанную и осмысленную ориентацию) играли с ним дурную штуку, он быстро заводился и все время хотел касаться Роберта. Прижиматься к нему, настойчиво провоцируя, смотреть внимательно, требовать массаж после тяжелых тренировок. Ноа хотел внимания от этого мужчины, его ласки, иногда даже фантазировал о нем, лежа в постели. На деле он, конечно, немного боялся того момента, когда Роберт не сдержится и сделает что-то. Еще больший страх вызывали, впрочем, мысли о том, что его воля несгибаема, и он не поддастся, мужественно стерпев все провокации.
А потом была та тренировка. Ноа, уставший от физических нагрузок, жаловался Робу на это. Тот приобнял его по-свойски и, пользуясь случаем, Тейн, конечно, к нему прижался. От прохладного воздуха, который Роберт выдул ему в волосы, побежали мурашки и сердце взволнованно застучало в груди от долгожданной, спокойной близости. Ноа не хотелось, чтобы тренер отстранился быстро и ушел в душ, поэтому и сам приобнял его за пояс, как бы невзначай, как бы по-дружески. Посмотрел на него внимательно и вздрогнул, когда тот обрушился на него с вопросами.
Он взволнованно выдохнул, когда понял, что в следующее мгновение его поцелуют. Ответил торопливо, сжав футболку на его спине, словно боялся, что Роберт передумает и отстранится. Ноа целовался раньше, но еще никогда у него внутри не закипала горячая лава от простого прикосновения чужих губ, еще никогда так не стучало в висках от волнительного удовольствия и с каждой секундой это ощущение становилось все сильнее. Такого удовольствия он не знал в своей жизни, так хорошо не было, даже когда он крепко сжимал член пальцами, представляя, что это делает Роб.
Обнимая мужчину, который творил что-то совершенно безумное с его телом, Ноа крепко его целовал, прижимаясь как можно ближе. Мял крепкое плечо пальцами, сдерживая порыв вцепиться зубами в чужую губу и зарычать тихо от невозможности происходящего.
Когда Роб все-таки отстранился, Ноа уткнулся носом ему в щеку, горячо дыша, и тихо попросил:
- Нет… Не отстраняйся… - не отпуская от себя.
[AVA]http://sg.uploads.ru/JCNoP.png[/AVA]
Это не являлось правильным. Роберт осознавал, все его поползновения, все желания - это вещи запретные, которым не было места в их отношениях с Ноа. Во-первых, потому что Ноа был его подопечным. Во-вторых, Ноа было всего двадцать лет, и Роберту казалась пропастью разница в возрасте - он был совсем взрослым мужчиной, а Ноа только вступил в период осознания собственной сексуальности. Все было очень шатко, рвано как-то. Но Ноа обладал какими-то особыми чарами, сопротивляться которым было тяжело даже такому взрослому и состоявшемуся мужчине, как Робу - он смотрел на мальчонку, а сердце внутри вздрагивало. И взгляд карих глаз растекался глазурью по груди, по сердцу, облеплял его, а тело Ноа поддавалось его ладоням, льнуло ближе, пугая Робертсона и заставляя его прижимать мальчишку к себе вплотную. В его руках уже чувствовалась сила, он был уверен в том, что делал, он совершенно ничего не боялся, в то время, как Роберт целовал его, поддаваясь общим чувственным порывам. Он отвечал ему, не совсем умело, но с желанием, от которого сердце Роберта стучало быстрее, и он скользил языком по мальчишеским губам, жадно вздыхая и порывисто отстраняясь. В голове пульсировали вопросы, ответов на которые заведомо не существовало.
- Нет… Не отстраняйся… - попросил Ноа, все еще прижимаясь к нему, а Роберт не смог отказать; он сжал парня в своих руках крепче, переводя дыхание и рассматривая светлую плитку, которая покрывала стену за спиной у Ноа.
- Ты меня изводишь, - выдохнул он, прикрывая глаза и сжимая Ноа в своих руках.
- Да?
- Да.
- Чем?
Этот наглец еще смел задавать такие вопросы. Открыв глаза, Роберт поднял его лицо вверх за подбородок, заглядывая в темную, шоколадную глубину его взгляда. Ноа выглядел взволнованно, но в нем не было и капли страха или сожаления о содеянном - чистый интерес, который проникал в Роберта, охватывал его, словно щупальцами, выжимая правду, вытягивая ее на поверхность.
- Думаешь я не замечаю, как ты прижимаешься, как поддается твое тело во время массажа, или не вижу этот твой взгляд? Вижу, - облизнувшись и продолжая рассматривать его, Роберт чувствовал, как все внутри сжимается от подобной правды.
- Тогда не сопротивляйся, - шепнул змием малыш Ноа, не отводя взгляда и оглаживая ладонями его спину.
- Зачем тебе я? Я на десять лет старше, - попытался воззвать к голосу разума Робертсон, чуть хмурясь. Он сжимал пальцами бока Ноа и думал о том, как много всего ждет Тейна впереди, и в то же время, как у него самого много всего осталось за плечами. Десять, а точнее, двенадцать лет - это не просто слова; он уже начал заниматься боксом, когда Ноа только появился на свет.
- Какая разница.. - легко ответил Ноа, пожав плечами, скользя пальцами по его плечу и выше, к затылку, к шее, оглаживая и лаская, вынуждая Роберта довольно жмуриться в ответ на эту ласку, наслаждаться ею, избавляясь от предубеждений. Ноа стремился к нему, льнул, как к единственному источнику тепла и света, а Роберт оказался слишком слаб, чтобы поставить на всем этом крест, слаб, чтобы сказать "нет, это неправильно", но достаточно силен, чтобы крепко обнимать Тейна и зарываться носом в его волосы, успокаивая разбушевавшееся сердце. Ноа было наплевать на все - и в чем-то он был прав, в чем-то это его наплевательское отношение очаровывало, но Роберт не мог так просто отбросить в сторону весь мир. Он не боялся косых взглядов других людей, не боялся осуждения с их стороны, он всегда был открытым геем и не стеснялся этого, но больше Роберт беспокоился как раз таки не о себе, а о Ноа, знакомство с которым и началось с социальной проблемы. Пусть он сделал мальчишку сильнее физически, от чего-то он никогда не сможет уберечь Тейна: тот еще не встречался с настоящими жизненными сложностями, он был ребенком, перед которым был весь мир, а он так отчаянно бросался к Робу в объятия, прячась там.
- Ты уверен, что хочешь именно меня? - все же спросил Роберт, отстраняясь от нежных волос юноши и разглядывая его так близко. Ноа был порывистым. Он мог подчиняться мимолетным желаниям, которые могли не означать практически ничего. Более того - его юное тело могло просто хотеть, не уточняя конкретно, а он, несмышленный, мог подчиняться телесным желаниям, принимая их за разумную действительность. Роберту не хотелось, чтобы он совершил ошибку, связавшись со взрослым мужчиной. Но так же ему ужасно хотелось Ноа себе. Внутри он боролся с крепким внутренним, крайне эгоистичным желанием, пытаясь побороть сердце логикой, но получалось не особо, потому его доводы, выстроенные в голове, были разрушены новым поцелуем - на этот раз Ноа сам притянулся к нему, уже осмелевший, на что Роберт забрался ладонями ему под футболку и медленно поцеловал в ответ.
- Ты колючий.. - пробубнил Ноа ему в губы, а Роберт тихо рассмеялся, ладонью касаясь щеки парня.
- О, это исправимо, - сказал он и снова прижался к губам Ноа своими.
[NIC]Robert Robertson[/NIC]
[AVA]http://i71.fastpic.ru/big/2015/0707/f5/3007f1a1d22a93ffc7d82189fb67aff5.png[/AVA]
Ноа было плевать на возраст Роба. Подумаешь, двенадцать лет разницы. Со сверстниками Тейн никогда не мог найти общий язык, его не интересовали модные течения и тусовки по клубам, ему не казались привлекательными вечеринки с пивом, заказанным по фальшивым документам, легкие наркотики и бестолковый случайный секс. С ровесниками Ноа было скучно, они не читали книг, не увлекались ничем, кроме удовлетворения своих животных инстинктов, едва ли могли поддержать интересную беседу, не связанную со сплетнями и сексом. Роб же был умным, взрослым и красивым мужчиной, с которым было приятно говорить и целоваться. В нем чувствовалась настоящая мужественность, которая и влекла к нему Ноа. Какой нескладный подросток мог бы сравниться с Робертом? Ни один. Вопрос же возраста – вопрос всегда субъективный и, в сущности, не имеющий особенного значения.
Да, Ноа хотел именно этого мужчину. О нем он мечтал, о нем фантазировал, от мыслей о нем возбуждался. И целовать его оказалось гораздо приятнее, чем в его представлении. Даже щетина кололась особенно хорошо.
- Не исправляй. – Шепнул он в ответ.
Их тренировки всегда проходили отдельно от других. Ноа не хотел заниматься с другими боксерами, потому что он учился самообороне и не мечтал о карьере борца. Да и не хотелось ему позориться перед здоровенными ребятами, которые уже давно занимаются спортом и явно смотрятся куда выигрышнее, чем он, совсем зеленый на этом поприще. Даже когда его физическая подготовка улучшилась, Ноа отказался от общих тренировок, потому что хотел проводить время наедине с тренером, а теперь такое решение и вовсе играло им только на руку. Они могли спокойно целоваться в закрытом спортзале, не боясь, что кто-то помешает их первой интимной близости.
Ноа входил во вкус и целовал чужие губы уже смелее, глубоко и влажно. Ему нравилось скользить языком по губам Роба, прихватывать их своими, улыбаться между поцелуями довольно. Он смелел с каждой секундой, чувствуя себя все увереннее в чужих объятиях. Возбуждение нахлынуло, и тогда Ноа осторожно перебрался на колени мужчины, который дарил ему совершенно необыкновенные и незнакомые до этого момента впечатления. Ему не хотелось останавливаться, несмотря даже на то, что вскоре ему будет больно и неприятно от стояка в трусах. Правильным было бы немного притормозить и дать себе успокоиться, но Ноа жадничал и не отстранялся. Не хотел разрушить момент, потому что не знал, будет ли у него еще шанс на подобное проявление своих чувств. Кто знает, сколько времени еще Роб будет держать оборону? Он был упрямым и вполне мог снова выставить преграды, ведь у них разница в возрасте, да и вообще нехорошо это, тренер не должен соблазнять своего ученика. Правда теперь Ноа был уверен, что не отступится от него и станет смелее – он ведь уже знал, что Роберт не дышит к нему ровно, это явно добавляло шансов на успех. Может, не скорый, но все же.
Роб тепло выдохнул и отстранился от его губ, но объятий не разжал, вместо того припал своим лбом ко лбу Ноа. Тот наслаждался близостью и спокойно улыбался, переводя дыхание, сжимая крепкие мужские плечи своими пальцами. Ему было до безумного хорошо сидеть вот так, на чужих коленях, находиться так близко к мужчине, который будоражил его. Совершенно новые ощущения были так привлекательны, что он боялся момента, когда все закончится и им придется отстраниться друг от друга.
- Твои родители знают, что ты гей? – негромко спросил Роб и Ноа тихо фыркнул от нежелательного вопроса – он уж точно не хотел обсуждать своих предков в такой ситуации.
- Да, - просто ответил он. – Это не сделало нас ближе.
Он признался в своей ориентации во время ссоры с родителями и те не обрадовались подобной дерзости. Мать, как и полагается леди из высшего общества, сделала вид, что ничего не услышала и тут же забыла о сказанном сыном. Зато отец взъярился пуще прежнего, высказав все, что думает о Ноа. Тогда он сказал, что он понятия не имеет ничего о настоящей жизни и произносить такое в присутствии родителей – это дурной тон, признак отсутствия достоинства и чести. После он, впрочем, поддержал свою жену в решении больше никогда об этом не вспоминать и не говорить. Ноа, не особенно стремящийся к откровенным разговорам со своими родителями, лишь пожал плечами и тоже замолчал.
- Как думаешь, что они скажут, когда узнают, что ты со мной? – спросил Роберт, ведя широкими ладонями по голой пояснице Ноа.
- Ничего хорошего. – Честно и безразлично отозвался тот, выгибаясь в спине и рассматривая мужчину перед собой.
Он хотел, чтобы их отношения приняли серьезный оборот, но думал-то он о свиданиях, совместных прогулках и сексе, а не о разговорах о подобном.
- Ты должен будешь нас познакомить. – Усмехнувшись, Роб скользнул пальцами вдоль его позвоночника и Ноа довольно вздохнул от ласки.
- Зачем? – расправив плечи, он уткнулся носом в щеку Робертсона.
- Затем, что ты еще несовершеннолетний, и они за тебя такого отвечают. К тому же так будет честно. И, припустим на минутку, они потеплеют, увидев, что ты не чумной, а в надежных руках.
Ноа тихо прыснул. Роберт определенно был обладателем надежных рук, но понятия не имел о родителях Тейна, их мышлении и складе ума. Они не потеплеют, напротив, будут совершенно недовольны. Наверняка, снова устроят скандал, если Ноа решит привести взрослого любовника на семейный ужин. Честно говоря, ему бы ужасно этого не хотелось. Ему было приятно, что Роб думает о нем так серьезно, готовый пойти на знакомство с семьей, но вместе с тем он понимал, что на деле приятного в этом будет минимум. Если не минус.
- Ты собираешься спросить у них разрешения меня трахать? – дерзко спросил он тогда, но в противовес своему тону смущенно раскраснелся.
[AVA]http://sg.uploads.ru/JCNoP.png[/AVA]
Ему нравилось ощущать Ноа в своих руках - он был совсем маленьким, компактным каким-то. И жался близко-близко, совершенно не осознавая того, что перед ним взрослый мужчина, у которого в жизни уже многое было и который не совсем знает, как привести его в такой вот свой мир. Но, чем дольше Роберт разглядывал его и чем сильнее обнимал, тем больше был уверен в том, что готов постараться. Рискнуть и попробовать - чем черт не шутит, мальчишка так и липнет к нему, да и у самого Робертсона в душе все дрожит и пульсирует, когда тот оказывается настолько близко. Это было каким-то проклятьем или магией, что он смотрел на Тейна и не хотел отпускать его от себя, был согласен едва ли не на все - бриться? ладно. не бриться? тоже хорошо. Рядом с Ноа все было хорошо, и отступали назад прежние годы одинокого существования, но, как знать, может быть боксер Роберт Робертсон просто торопился, поспешно делал выводы и принимал решения? Очень долго он жил затворником, отношенческим отшельником, долгие годы не нуждался в близости других людей, приняв своеобразный обет, просто потому что считал это предательством, а потом, когда остыло, просто уже не было нужно. Нет, конечно, он был мужчиной, полноценным и здоровым мужчиной, но это не было поводом заводить серьезные отношения или стремиться к ним. Не раз родители предпринимали попытки повлиять на будущее и настоящее своего сына, но все было бесполезно - Роберт был веселым человеком, но в такие моменты замыкался и быстро ретировался на безопасное расстояние. Иногда мог даже выключать телефон. Он нуждался в покое, который могло предоставить только одиночество.
Роберт был честным человеком, потому, перед решительным шагом в неизвестное, он хотел расставить все по своим местам. Ему нужно было во многом разобраться, прежде чем бросаться в омут с головой. Он был легким и позитивным человеком, но Роберта трудно было назвать легкомысленным. Именно поэтому он задавал вопросы о родителях и говорил, что должен будет с ними познакомиться. Он не хотел быть проблемой или поводом для ссор, не хотел так же вечно быть в тени - его собственные родители приняли ориентацию сына более-менее спокойно, не было скандалов и разбора полетов, они смирились со всем не сразу, но их сроки можно было считать рекордными, к тому же, тогда Роберт не тяготел к абстрактным вещам, у него была цель и был человек, который привлекал его больше всех остальных. Вот и теперь, ему хотелось, чтобы Ноа обрел конкретного человека и представил его, Роберта, своим родителям, которые вполне могли посчитать признание в прошлом глупостью или побочным продуктом скучного времяпрепровождения. Если уж Ноа был уверен в том, что хочет именно его, то кем будет Роберт, если посмеет спорить с ним или переубеждать? Для себя он уже решил, что хочет этого мальчишку. Не обязательно в физическом плане, он был прекрасен не только телом, а и своими душевными порывами, которые восхищали взрослого тренера - в нем был сильных дух, который не позволял сдаваться и помогал Ноа выживать. На деле он был борцом, пусть и тщательно это скрывал. Это увлекало. И Роберт не на шутку увлекся, зарываясь носом мальчишке в смуглую шею, скользя ладонями по его ставшей крепкой и мускулистой спине.
- Ты собираешься спросить у них разрешения меня трахать? - дерзко спросил Ноа и очаровательно залился краской, а Роберт только улыбнулся и покачал головой: Тейн обладал совершенно противоположными качествами, его характер был как две бешеные собаки; одна громко гавкала и щелкала пастью, а другая покорно льнула к будке, где тепло и приятно. Роберт успокаивал собак, прижимая к себе Ноа и сжимая крепкими пальцами его мальчишечье бедро.
- Их разрешение мне для этого не нужно, - ответил с улыбкой, рассматривая Тейна.
Видимо, все это убедило мальчишку и приручило ту самую лающую собаку - она прильнула к ласкающей руке боксера и притихла смиренно, доверяясь от и до.
Ноа вздохнул и мягко улыбнулся, даже не собираясь отлипать от мужчины и на сантиметр.
- Твои надежные руки делают то, что моим родителям наверняка не понравится... - его нос спрятался в щетинистой щеке Робертсона, который довольно зажмурился, полностью отдаваясь магии того тепла, что растеклось по телу.
- А мы им об этом не расскажем, - заверил его мужчина, сминая ладонями ладные бедра. Нет, познакомиться и обсудить все с родителями Ноа он хотел, но никто не говорил, что он станет вдаваться в столь интимные подробности жизни, которая из ждала.
[NIC]Robert Robertson[/NIC]
[AVA]http://i71.fastpic.ru/big/2015/0707/f5/3007f1a1d22a93ffc7d82189fb67aff5.png[/AVA]
Конечно, идея знакомства Роберта с родителями Ноа совсем не нравилась, но в остальном события складывались так, как ему хотелось. Ему было слишком хорошо в объятиях мужчины, который стал его навязчивой идеей, чтобы думать о негативных сторонах так сразу. К тому же, Тейн втайне надеялся, что ему удастся отвертеться от нежелательного и неловкого ужина, поэтому он предпочел не заморачиваться, а покрепче прижаться к Робу. На пробу коснувшись губами его шеи, Ноа принялся мерно покрывать ее легкими поцелуями, а потом, осмелев еще больше, стал прихватывать нежную кожу губами, касаться ее языком, совсем не брезгуя из-за соленого привкуса пота. Ероша пальцами ежик коротких волос на затылке, он льнул к Робу ближе, отчаянно надеясь, что он не отстранится. А тот оправдывал ожидания, прижимал Ноа к себе ближе, ведя крепкими ладонями по бокам и бедрам. Он подставлялся под поцелуи, закрыв глаза, и Тейн, сочтя это одобрением, ласково продолжал к нему ластиться.
- Подвезти тебя домой? – спросил Роб позже, погладив Ноа по щеке теплыми сухими пальцами.
- Давай. – Согласился тот нехотя, но не потому что ему идея не понравилась, а потому что ему в принципе не хотелось отправляться домой.
В душ вместе с Робом Тейн не пошел, вместо этого нелепо принялся возиться с сумкой, притворился якобы очень занятым, а все потому что член в штанах стоял и ему не хотелось предстать перед тренером настолько возбужденным. Нет, тот, конечно, уже почувствовал его стояк, когда они так тесно обнимались, но все-таки… Ноа смущался. Не хотел показаться таким впечатлительным, да и вообще теперь его волнение было в разы сильнее, и он не знал, куда себя деть от этого щекотного ощущения где-то в животе. В душ он прошмыгнул, когда Роберт уже заканчивал с водными процедурами. Отвернувшись от него, Ноа принялся неторопливо намыливаться, стараясь отвлечься от своих пошлых мыслей, но все только располагало к их развитию. Они вдвоем в одном помещении, оба совершенно голые и как было бы приятно, если бы Роб не удержался и зашел к нему, прижался к спине так, чтобы тот ягодицами ощутил… Потрясся головой, Ноа прижал ладони к горячим щекам и даже зажмурился, когда услышал шаги по влажному кафелю. Роберт прошел мимо и вышел из душевой, а Тейн, тихо застонав, ткнулся лбом в прохладную стенку перегородки. Немного посомневавшись, он все-таки обхватил пальцами свой член и споро взялся за дело…
До дома Ноа они добрались быстро, и тот ощутил жгучее разочарование, когда Роб всего лишь поцеловал его и с легкостью попрощался. Честно говоря, он понятия не имел, чего на деле ждал, но так сильно не хотел расставаться с этим мужчиной, что его спокойствие счел едва ли не смертельным оскорблением. Но вида не подал, решив казаться взрослым. Капризы – удел маленьких. А ему двадцать, его любовнику (как же Ноа нравилось думать о Роберте так!) и вовсе за тридцать, так что пора отказаться от детских глупостей и научиться жить взрослой жизнью. Если Робертсон сохранял спокойствие, то и Тейну следовало бы брать с него пример. Приободрившись этой мыслью, Ноа весь оставшийся вечер придавался сладким мечтаниям. Так и заснул, преисполненный любви и нежности, укрывшись краем пледа и не вытащив наушники из ушей.
До этого утра Ноа даже не представлял, что можно проснуться совершенно счастливым. Но стоило ему открыть глаза, как он довольно заулыбался, вспоминая вчерашний вечер, проведенный наедине с Робертом. И ничто не омрачало это удовольствие, ни утренняя встреча с родителями, которые, в кои-то веки, никуда не собирались и являли собой идиллическую картину счастливого семейства (мать вышивала у электронного камина, а отец читал книгу, вальяжно развалившись в кресле и плевать, что семь утра), ни предстоящие четыре пары в университете. Ноа весело поприветствовал их и отправился грабить холодильник. После сытного завтрака, он собирался в университет. Отец было вызвался его подвезти, но Тейн весело отмахнулся и сообщил, что хочет прогуляться – на улице же такая классная погода, и вообще он осень любит. Сейчас Ноа любил все. Его не раздражали ни снующие туда-сюда прохожие, ни вычурные манхэттенские вывески, ни поток машин, мешающий перейти дорогу даже по пешеходному переходу и на зеленый свет. Он разве что не пел, как то обычно происходит в мюзиклах, но шел все равно едва не вприпрыжку, совершенно довольный и счастливый. Ноа ни на секунду не озадачился из-за своего хорошего настроения, он итак знал, кто тому виной.
На паре академического рисунка Тейн ловко и быстро построил геометрические фигуры, пока все только делали наметки штрихов, он уже практически закончил работу со светом и тенью. Профессор похвалила его и поставила «отлично», на что Ноа отреагировал довольной улыбкой и кивком. На паре живописи он рисовал яркий пейзаж – зеленую поляну, полную цветов и горы у горизонта, а перед ними небольшое озерцо с прозрачно голубой водой. За эту работу он тоже получил хорошую оценку. Преподавательница с улыбкой заметила, что у него хорошее настроение, раз уж он рисует столь дивные картины, когда как прошлые две пары посвятил мрачной картине с изображением загадочного темного леса с облезлыми колючими деревьями. Ноа лишь пожал плечами и поспешил собрать все свои принадлежности, потому что впереди его ждала тренировка с Робертом. Выбежав на улицу, он удивленно присвистнул, когда заметил машину тренера у ворот. Тот посигналил ему и Ноа поспешил забраться на переднее сидение.
- Привет. Что ты… - Роб поцеловал его и Тейн, огладив пальцами его колючую щеку, довольно ответил, а потом договорил. – Тут делаешь?
[AVA]http://sg.uploads.ru/JCNoP.png[/AVA]
Роберту Робертсону было уже тридцать с лишним лет - возраст, который можно назвать опытным, относительно средним, возрастом самого расцвета сил. Казалось, за прожитое время нужно было научиться справляться с трудностями, более-менее разобраться в жизни, понять саму ее суть. Но, встретив на своем пути Ноа, Роберт понял, что так ничего не понял. Все как было сложным, так и осталось, и никакой тебе разницы что в семнадцать, что в тридцать два. Столкнувшись с сильной симпатией, проникшись взаимными чувствами, Робертсон ломал голову над тем, как теперь быть. Нет, особого выхода у него не было, ведь собственное сердце принималось биться в учащенном ритме, когда губ Ноа касалась улыбка, потому первые мысли о том, чтобы прекратить все Роберт быстро выбросил из своей головы. Руководясь чувствами, он планировал будущее с тем самым подростковым волнением. Ноа рядом делал его моложе, забирал к себе, в тот возраст, когда можно творить безрассудства и при этом испытывать совершенно взрывное удовольствие от той свободы, что начинается, когда время перетекает куда-то за полночь. Роберту хотелось разделить эту свободу с Ноа. Укрыть его своей опекой, но показать, что у его ног весь город. Светится огнями для них двоих. Ловя себя на столь романтичных порывах, Роберт нарезал хлеб и овощи, делал сэндвичи и прятал их в корзинку для пикника. Пусть попрощались они практически не как любовники - Роберт не позвал его на свидание, не обещал забрать после универа, просто сказал пока и пожелал хорошего вечера, это не означало, что он не способен на сюрпризы. Робертсону правда хотелось сделать мальчишке приятное, удивить его, ведь теперь он действительно имел на это полное и неоспоримое право. Пусть они еще не до конца разобрались в том, что же происходит в их отношениях, но, черт возьми, они целовались в раздевалке, черт возьми, Роберт готов был пойти знакомиться с его родителями. Нужны ли были здесь дополнительные комментарии? Вряд ли. Роберту не хотелось жить банальными вещами, ему хотелось удивлять, потому что Ноа заслуживал этого. Маленький забитый мальчишка, привыкший кусаться, делался рядом с ним послушным, он раскрывался - а за дверями целый чудесный мир, который Робертсону хотелось изучить. Ноа был полон соблазнительных секретов, его хотелось облизать. Зацеловать. Роберт думал об этом, покусывая губу и сосредоточенно выжимая сок из свежих яблок. Судя по времени, он вот-вот мог опоздать, потому поспешил одеться, подхватить корзину и выбежать на улицу к своему автомобилю.
Каков был план на вечер? О, это должно было стать поездкой загород, туда, где показываются фильмы на открытом воздухе. Роберту показалось, что нечто подобное понравится Ноа - это было всяко интереснее банального похода в кино. К тому же, не так тесно. Они вполне могли остаться в машине и целоваться, когда им только вздумается. При мыслях об этом Роберт слегка улыбался и уже ожидал, когда увидит Ноа, выходящего из дверей университета, и сможет посигналить ему.
- Привет. Что ты… - Роберт не дал ему возможности продолжить свой вопрос, перебив наглым поцелуем. Он нисколько не смущался проявлять свои чувства к мальчишке прямо перед университетом - в конце-концов, Ноа теперь большой и сильный, он сможет защитить себя от нападок разных подозрительных личностей. А если нет - у него всегда будет рядом Робертсон, что так крепко целовал его, не дав даже усесться поудобнее. Губы Тейна были мягкими и теплыми, в действительности Роберт уже не помнил, как давно по-настоящему целовал кого-то, испытывая внутри себя искреннее желание и трепет к определенному человеку. Это было слишком давно.. И потому сейчас будоражило его только сильнее. - Тут делаешь?
Да, у них должна была быть тренировка, но кто его осудит за то, что Роб решил несколько подкорректировать планы?
- Бросай сумку на заднее сидение, только в корзину не попади, а то останемся без еды на вечер, - заулыбался он, отрываясь от парня и устраивая руки на руле. Пора было выезжать, если они хотят успеть на сеанс, да еще и погулять перед этим. Роберту не хотелось попасть в пробку.
Вот только вместо того, чтобы послушно водрузить свою сумку где-то на заднем сидении, Ноа полез туда целиком, с интересом заглядывая в корзину, из-за чего Роберту пришлось слегка дернуть его обратно за ремень штанов.
- А ну пристегнись, - велел он, перед этим шлепнув непослушного мальчишку по заднице.
- А ты зануда. - сообщил Ноа с улыбкой, но все же пристегнулся, наконец устроившись на сидении, как нормальный пассажир. - Какой план?
- Я не зануда. Просто незачем светить задом в лобовое стекло, - хмыкнул он довольно, выезжая на дорогу и глядя по сторонам. - Мы едем в кино. Я решил украсть тебя до ночи и провести время с пользой - заодно погуляем загородом, как ты на это смотришь?
Ну как, Ноа Тейн, тебе по душе такие свидания и проявления нежности?
- Мне нравится. - сказал мальчишка, обдав горячим кипятком сердце Роберта и устроившись удобнее. Мужчина так и чувствовал на себе его взгляд, это не смущало, вот только вести автомобиль, при этом глупо улыбаясь - не лучшее занятие для мужчины за тридцать. - Я скучал по тебе. - добавил Ноа несколько смущенно, на что в ответ Робертсон только шире улыбнулся.
- И я по тебе скучал. Весь вечер о тебе думал, - на мгновение оторвавшись от дороги, Роберт глянул на него, подарив более теплую улыбку. Этот мальчишка был и дьяволом, и ангелом. И он сидел рядом, совершенно не подозревая о том, что легко может стать причиной аварии, если продолжит так смотреть и так улыбаться, проникая в Робертсона этой нежной любовью.
[NIC]Robert Robertson[/NIC]
[AVA]http://i71.fastpic.ru/big/2015/0707/f5/3007f1a1d22a93ffc7d82189fb67aff5.png[/AVA]
Только вчера Ноа предавался мечтаниям об отношениях со своим тренером, а уже сегодня мечтания вдруг стали явью. Роберт вел себя, как его любовник, не оставляя места никаким сомнениям и от этого было сладко на душе. До этого момента у Тейна, можно сказать, не было никаких серьезных отношений, лишь какие-то мелкие встречи непонятно с кем, парочка смазанных поцелуев с парнями, что не нравились ему даже на четверть той симпатии, которую он испытывал к Робу. Ноа до сих пор был девственником, хотя жизнь пару-тройку раз подбрасывала ему возможности расстаться со своей невинностью и попробовать настоящий секс. Не то, чтобы он был сентиментальной натурой и ждал своего принца на белом коне, чтобы отдаться ему раз и навсегда. Нет, на самом деле он был не против попробовать секс без обязательств с каким-нибудь почти незнакомцем, просто кандидатов не находилось. Ни одного подходящего парня, которому можно было бы довериться, на пути ему не повстречалось, а теперь у него был Роб и у них, вроде как, все было с намеком на серьезность. Конечно, кому-то такие мысли могли бы показаться скоропалительными, ведь они только вчера впервые поцеловались, но, с другой стороны, Роберт не дал Ноа ни одного повода думать, что все между ними просто так и может так же легко закончиться, как и началось. Напротив, Роб вез его на свидание, устроив сюрприз, а до этого настаивал на знакомстве с родителями. Разве мужчина, который хочет лишь интрижки, решился бы сразу на такие разговоры? В том-то и оно.
Ноа нравилось думать о том, что теперь он связан серьезными отношениями именно с тем мужчиной, который ему понравился. Ему было приятно осознавать собственную привлекательность, ведь такой мужчина, как Роберт, не заинтересовался бы им, будь все иначе. Он слишком хорош, чтобы заниматься подобной благотворительностью. Красивый, спортивный, умный и веселый, при этом простой и без налета необоснованной самоуверенности или горделивости. Роб был классным и он точно знал, что таковым является, а то, что не загордился от осознания своих достоинств, делало его только краше и приятнее. Ноа влюбился по уши. Он чувствовал в себе эти чувства еще до вчерашнего дня, но не хотел признавать их с полной серьезностью, потому что боялся быть отвергнутым и, честно говоря, какое-то время даже думал, что недостоин внимания такого мужчины. Ну в самом деле, что он может ему дать? Отношений у него не было, в сексе он ничего не умеет, даже в делах по дому он полный профан. Никаких супер-пупер увлечений у него нет, о взрослой и самостоятельной жизни он не знает ровным счетом ничего в силу возраста и обстоятельств жизни, а еще меньше он знает об отношениях между людьми. Ноа понимал, что это не как в кино, перед глазами же у него был пример родителей, которых можно было принять за деловых партнеров, но никак за любящих друг друга людей. Кажется, они даже не целовались при нем ни разу. Он ни разу не слышал, чтобы они занимались сексом. Все проявления нежности заключались в сухих поцелуях в щеки, которыми родители награждали друг друга, да и то очень редко. Набраться опыта, реального опыта у Ноа не было возможности, так что он считал себя самым неподходящим взрослому мужчине партнером. И все-таки Роберт что-то в нем нашел и теперь вез на настоящее, первое в жизни Ноа, свидание.
От слов Роба сердце забилось чаще, волнение захлестнуло Тейна с головой, и он неловко заерзал на сидении, кусая губу в улыбке. Ему дико нравилось то, что с ним происходило. Он был готов к этому. Хотел ласковых слов и прикосновений, долгих глубоких поцелуев, внимания, комплиментов, секса. С каждой минутой, проведенной с Робертом в машине, с каждым его словом Ноа думал, какой же он обалденный. Он считал, что ему сказочно повезло повстречать такого мужчину и оказаться интересным ему. Так оно, в общем-то, и было. Сказочное везение.
- И что думал? – спросил он негромко, смотря на Роберта ласково.
- Думал о том, что все было неожиданно, но приятно. Думал, что надо будет пригласить тебя в гости, - рассказывал ему Робертсон, не отрывая взгляда от дороги и улыбаясь.
- Мммм, - многозначительно протянул Ноа, немного сполз на своем сидении, устраиваясь удобнее, и погладил своего мужчину (да, вот так он решил думать) по бедру.
- Эй, это должен делать я! – наигранно возмутился Роберт, глянув на него весело. – Впрочем, не останавливайся, мне нравятся твои руки.
- Почему ты? – спросил парень, огладив внутреннюю сторону чужого бедра ладонью.
Ему были в новинку такие проявления нежности, никогда прежде он не вел себя так и, если честно, не знал, ведут ли себя так другие, но какая разница? Робу нравится, значит, все в порядке. Ну, кроме того, что Ноа, вполне возможно, может спровоцировать аварию своими наглыми поглаживаниями. Но и эта мысль его в должной степени не обеспокоила, потому он продолжил, скользя ладонью от колена и до самого паха, однако не касаясь его. Для такой наглости он еще не был достаточно смелым, зато Роб практически пообещал пригласить его в гости. Там-то уж они оба наберутся смелости для интимных прикосновений. Щеки от этой мысли вспыхнули, но Ноа сделал вид, что так и надо, стараясь не выдавать свое недостойное взрослого человека волнение. Пищать от восторга тоже не стоит, пожалуй.
[AVA]http://sg.uploads.ru/JCNoP.png[/AVA]
- Потому что именно я так привык делать. - уверенно сообщил Роберт, хитро поглядывая на подростка, а затем возвращаясь взглядом к дороге. Ему нравились подобные проявления чувств, он предполагал, что у Ноа не так-то уж и много опыта в подобных делах, потому поддавался и позволял ему все трогать и все изучать, в конце-концов, первый любовник закладывает основу в сексуальном будущем человека и обязанность Роберта, как, судя по всему, первого, не отпугнуть мальчишку от любви и ее проявлений, не сделать ему больно и не отвратить от искренности с другими. Это - огромная обязанность, но Роберт брал ее на свои плечи легко. И легко позволял Ноа самому постигать все, что давным-давно понятно и известно взрослому опытному человеку, он давал ему свободу в возможностях, конечно, в любой момент готовый выдохнуть стоп-слово вроде "Подожди..". Им еще многое предстояло выяснить друг о друге, а затем уж продвигаться по узкой дорожке плечом к плечу: Роберт готов был держать мальчонку за руку, вести его, слепого и незнающего, открывать новые перспективы и неизвестные до этого удовольствия. Сам он был не очень-то искушенным партнером, не так много в жизни перепробовал. Но в том, что умел - был уверен.
- У тебя руки заняты, не отвлекайся. - широко заулыбался Ноа, не убирая рук и даже продолжая свое пагубное дело, вовсю отвлекая Роберта от дороги. Говорил одно, а делал обратное. Был совсем молод, а стремился испытать все. Хоть раз в жизни нужно поцеловаться с бойфрендом на заднем сидении кинотеатра. Хоть раз в жизни надо сбежать из дома. Хоть раз в жизни нужно встать на одно колено и признаться в самом сокровенном. Что-то из этого списка под названием "хоть раз в жизни" Роберт уже пережил, что-то даже не собирался более повторять; список был длинной во много пунктов, а пока они топтались на одном из первых, называвшемся "поглаживание партнера по колену во время вождения". Отбросив тонкости и нюансы, можно было считать Ноа своим партнером. Можно было зачеркнуть данную графу в списке и пойти по нему дальше. Роберт чуть закусил губу и прибавил газу, пока дорога позволяла. Он поглядывал на Ноа, которого забавила подобная игра. Но Роберту хотелось, чтобы он в полной мере осознавал серьезность совершаемого ими шага. В очередной раз - он взрослый мужчина, а Ноа - студент, их связь странна, но притягательна. И с этим поспорить не мог даже трезвый рассудок тренера.
Приехав на место, Роберт ловко выбрался из машины и открыл дверь перед Ноа - ему захотелось поухаживать за юношей, хотелось взять его за руку, всему миру показав, кому он сейчас принадлежит. Показать, что никто не вправе прикасаться к нему или обижать, потому что они вместе, а Роберт сумеет поддержать его и защитить. Ему хотелось, чтобы Ноа чувствовал себя влюбленным и счастливым, подарить то самое чувство, от которого все внутри схватывает томными спазмами. Ведь он был первым. И хотелось бы остаться если не последним, то хотя бы лучшим. Об этом же мечтает каждый мужчина.
- Пойдем, прогуляемся. До фильма еще есть время. - погладив его пальцы, Роберт повел мальчишку прочь от машины. Была отличная погода, он любил свежий воздух и такие прогулки, ему хотелось показать Ноа свой мир, то, от чего трепещет его собственное сердце. А Ноа шел рядом, сначала держась за руку, а затем и вовсе обняв мужчину за пояс. Шел, прижавшись сбоку. Такой маленький и юный, что должна бы кусать совесть, но Роберта не кусало ничего кроме желания поцеловать его хорошенько еще раз. Он так и не сбрил бороду, которая и кололась, и нравилась Тейну. Он прижимал его к себе, губами касаясь макушки, обнимая крепко. Останавливался, чтобы все-таки притянуться к губам и обнять его за пояс, сделать еще раз, хоть на минуточку полностью своим, не разделяемым с ним этим днем, вечером, этой природой.
Они гуляли, пока не начало темнеть. Тело Ноа плавилось под его руками, прижималось вплотную, повышая температуру, при которой можно жить. Так жарко жить нельзя. Так глубоко нельзя целовать. Это должно быть запрещено. Невозможно уметь так хорошо так рано. Словно умениям нужны возрастные рамки.. Ноа отдавался целиком и полностью, легко увлекался процессом, увлекался Робертом, а тот не медлил отвечать взаимностью. Этот мальчишка.. Он был опрокинутым стаканом воды на незаконченную картину. Был бурей в этом самом стакане, водой, стихия которой размазала устоявшееся несовершенство в груди Робертсона. Он приносил очищение. И это увлекало Роберта в водоворот, выбраться из которого не представлялось возможным. Еще два дня назад он жил старой жизнью, закостенелым принципом, руководствовался правилом, по которому нужно просто встать утром и дожить до вечера. А теперь все стремительно менялось, он не ощущал, что это неправильно. Наоборот, он чувствовал себя так хорошо, как еще никогда за долгие годы после супруга.
Оторвавшись от мальчишки, Роберт улыбнулся ему и кивнул в сторону автомобиля.
- Нам пора. - на улице значительно потемнело, поднялся прохладный ветер, от которого боксер и защищал Ноа своими медвежьими объятиями, пока они шли по направлению к машине.
[NIC]Robert Robertson[/NIC]
[AVA]http://i71.fastpic.ru/big/2015/0707/f5/3007f1a1d22a93ffc7d82189fb67aff5.png[/AVA]
Ноа всегда был зажатым подростком. Обстоятельства жизни никогда не позволяли ему правильно и красиво раскрыться, вечные переезды и конфликты дома только усугубляли его невыгодное положение среди сверстников. Летом ему исполнилось двадцать лет, но он не чувствовал жизнь как открытие и не наслаждался каждым мигом своей молодости - напротив, не замечал течения времени в принципе, потому что ничего особенно хорошего с ним не происходило. Закрывшись от всего окружающего, он жил в своем внутреннем мире, где прожитые годы не имели ровным счетом никакого веса. Замкнувшись, Ноа лишь пожимал плечами на упреки родителей, которые постоянно твердили ему, что жить надо сейчас, нужно становиться на ноги и двигаться по направлению к своей мечте. Это только кажется, говорили они, что времени еще вагон, а на деле оглянуться не успеешь и время потеряно, возможности не использованы, старость не за горами. А у него не было цели, и он тратил годы на рисование, музыку, книги, долгие прогулки по улицам разных городов, сейчас – Нью-Йорка. Жизнь всегда представлялась ему чем-то бессмысленным и совершенно безрадостным.
Пока Ноа не влюбился.
Это произошло слишком быстро, он не успел толком оглянуться, как оказался в мужских объятиях. Подумать только, Роберт вывез его на настоящее свидание, смотреть фильм в загородном кинотеатре на свежем воздухе. Когда так делали? В 70-е? В 80-е? Наверное, в его молодости и делали… Возраст любовника, впрочем, Ноа совсем не смущал. Более того, ему нравилось, что Роб такой взрослый, зрелый и крепкий мужчина. Сверстники никогда не вызывали таких чувств, как он, с ними даже не случалось мимолетного возбуждения, а у Робертсона сразу получилось лишить Ноа покоя. Перед сеансом они гуляли по тропинкам, обнявшись. Останавливаясь, неторопливо целовались – Робу приходилось наклоняться, а Ноа притягиваться ближе, едва не вставая на носочки. И все это было так восхитительно хорошо, что временами хотелось щипнуть себя, дабы убедиться – происходящее не сон, они действительно вместе. Пусть немного торопят события, а, может быть, во взрослых отношениях это нормально, к чему рассусоливать. Ноа-то против не был, Ноа был очень даже за. Он жадничал, хотел испытать как можно больше новых удовольствий. С присущей подросткам страстностью, он хотел ощущать Роба, касаться его и чувствовать его прикосновения. Угадайте, кто совсем не смотрел фильм?
Ноа ничего не мог с собой поделать. Ему хотелось наслаждаться мгновением. Фильм можно посмотреть в интернете, в этот кинотеатр можно приехать в другой раз, когда он станет поспокойнее. Хотя становиться поспокойнее ему вовсе не хотелось, это бы означало, что увлечение схлынуло, а ему нравилось быть влюбленным, нравилось ощущать мир и человека рядом так ярко. Впервые за долгие годы, если не за всю жизнь, он был безгранично счастлив, находясь там, где находился. И вот теперь жизнь заиграла новыми красками. Ему полюбился Манхэттен, подаривший Роберта, кинотеатр, в который они приехали и которому, скажем честно, уделяли мало внимания, улицы – иногда вдвоем они прогуливались по ним после тренировок, кафешки, где они перекусывали. Сам воздух больше не казался ему чужеродным, люди больше не раздражали так сильно, теперь он даже улыбался прохожим, настолько хорошо ему было на душе. Жизнь как открытие не когда тебе двадцать, а когда ты по уши влюблен в кого-то, особенно если это чувство взаимно и поощряется крепкими поцелуями, ласковыми прикосновениями, многозначительными взглядами.
Забравшись в машину, когда начался фильм, они открыли корзинку с продуктами и стали неспешно жевать. Ноа был голоден и чрезвычайно доволен, уплетал сэндвичи за обе щеки, запивал их соком и невнимательно поглядывал на экран. Гораздо больше его интересовал Роберт, сидящий рядом. Они то и дело касались бедрами, и уже этого Тейну было достаточно для идиотской улыбки на все лицо. Признаться, он никогда и не думал, что влюбляться в кого-то может быть так приятно. Не особенно он мечтал о любви, потому что жизнь таскала его из локации в локацию. Не успевая адаптироваться, Ноа редко представлял себе радужные картины отношений с каким-нибудь парнем, тем более – мужчиной. Но Роберт слишком быстро изменил его и саму жизнь своим появлением. Словно не Ноа, а он был художником. Быстро и умело окрасив существование своего подопечного яркими красками, Роб теперь, казалось, тоже безумно наслаждался плодами собственной работы.
Фильм продолжался, корзинка с едой опустела, а они с упоением, медленно и со вкусом целовались на заднем сидении машины. Все вокруг теряло смысл, когда Ноа чувствовал столь желанного мужчину так близко, словно весь мир только и состоял что из одних поцелуев – крепких в губы, влажных и медленных в шею, коротких по вискам, щекам, шаловливых в нос. Роберт смеялся глазами, смотря, как Тейн, запыхавшись, облизывался и все равно тянулся еще, потому что не хотел терять ни одной минуты. Его щеки горели удовольствием и немного смущением, внутри все схватилось возбуждением, но и таких простых ласк ему было достаточно, чтобы задыхаться в своем счастье. Казалось, что если будет больше, то его влюбленное сердце попросту не выдержит такого напряжения.
[AVA]http://sg.uploads.ru/JCNoP.png[/AVA]
Нельзя быть.. таким. Чем больше Роберт смотрел на этого юного мальчишку, тем больше понимал, как крепко он влип. И, чем упорней он будет что-то делать и барахтаться, тем больше погрязнет, прилипнет, вклеится намертво в это сладкое варенье, которое он так и сцеловывал с губ Ноа - сначала от сэндвичей, затем уже словно итак ощущая его, проассоциировав клубничный джем со вкусом его мальчишеских поцелуев. Ноа был отзывчивым. Сначала он тянулся за едой, затем за лаской, в которых Роберт никак не мог ему отказать. Закрывая глаза и совершенно не обращая внимания на сюжет идущего фильма, он изучал ладонями тело Тейна, на которое посматривал еще в спортзале, но делал взгляд более профессиональным каждый раз, боясь, что ученик подумает что-то не то. Что-то, а из неловких ситуаций частенько Роберт выходил мокрым из воды, поэтому старался по возможности просто в них не попадать. Теперь же стесняться было некого, и он то трогал Ноа, то целовал, то рассматривал его с жадностью и улыбкой, желая запомнить каждую черту его лица, его выражение, блеск медовых глаз. Пьянящее чувство прикосновения к его коже. Отношения, наполненные чувствами, всегда будоражат больше ночных приключений, заключающихся в слепом выбросе энергии с последующим накачиванием алкоголем. Такие развлечения были не по Робу, потому близость этого экзотического молодого мужчины приводила в движение его и без того работающее с помощью машины сердце. Он прикасался, казалось, к самому сокровенному, выдыхая влажно в губы и смотря так близко, так затуманено. Легко было догадаться, что такое в первый раз. Все первое со временем забывается, а эмоции Ноа были такими чистыми и искренними, что даже неловко становилось, но в то же время приятно - Роберту хотелось делать с ним это. Касаться, как никто другой раньше. Делать шаги навстречу, да так, что перелетать километры, дразнить его вздохами в рот, улыбаться, видя праведное возмущение обманутого влюбленного. Ноа был очарователен. Его разрез глаз, длинные темные волосы, его крепкие бедра. Роберт знал это тело по сантиметру, не делая с ним ничего запретного. Имел время и возможность к изучению на тренировках, видя, как напрягается каждая мышца юного борца с несправедливостью, человека, который кричал, что ему ни за что не стать спортсменом. И все-таки Роберт гордился им и достигнутыми результатами. Под пальцами он ощущал перекатывание напряженной силы, а Ноа тем временем с этой самой силы чуть не забирался к нему на колени. Робертсон ничего не имел против, разве что опасался за последствия. Ему хотелось, чтобы Ноа был точно уверен в том, чего и кого он хочет, не хотел ломать мальчишке годы беззаботной дурости, не хотел отбирать время, которое можно потратить на развлечения и поиски если не смысла жизни, то хотя бы собственного места в обществе. Он знал, как несладко пришлось Ноа в прошлом со всеми этими переездами, сменами школ и университетов, с конфликтами в семье, из-за которых он допоздна оставался в зале, не желая возвращаться домой. Не хотел прибавлять еще проблем, но хотел поцеловать его где-то в районе подреберья.
Уже считал его своим.
Когда фильм кончился, они выбрались из машины немного погулять в загустевшем вечере и размять конечности, да остудить припухшие и разгоряченные от поцелуев губы. Тут Ноа внезапно внимательно посмотрел на мужчину, стоя совсем близко:
- Мы будем пить чай долго? Мне лучше предупредить об этом родителей?
Маленький наглец. Роберт хитро улыбнулся в ответ. Ну как мог он отказать ему, как мог не поддаться на столь явную провокацию? Его взрослое скрежещущее сердце сжалилось и тут же дрогнуло, поняв, что ждет их чуть позже. Это было логично, более того, весьма желанно. Ноа умел смотреть с вызовом, под личиной тихони скрывался лидер, который сейчас обнимал его и желал получить все и сразу, познать все одним махом, смакуя все лишения и открывая для себя новые горизонты. И можно было сколько угодно прятать глаза и отмахиваться, но правда была такова: да, Роберт Робертсон тоже его хотел.
- О да, предупреди. Лишним не будет.
Чаепития у друзей - старая традиция. Но никто не застрахован от продолжения и растягивания ритуала вплоть до самого утра. Ноа становился на носочки и влажно чмокал его губы, тем самым подтверждая, что его намерения серьезны, это не просто каприз, это обличенное в конкретную форму желание. Слизывая вкус губ Ноа, Роберт наблюдал за тем, как резво он строчит сообщение родителям, говоря, что "немного задержится". Вдохнув вечерний воздух, Робертсон ощутил явный ветерок, пришедший из его молодости. Ноа хитрил и смущался одновременно, будучи и молодым агнцем и чертенком, глядящим с лукавым прищуром.
[NIC]Robert Robertson[/NIC]
[AVA]http://i71.fastpic.ru/big/2015/0707/f5/3007f1a1d22a93ffc7d82189fb67aff5.png[/AVA]
[AVA]http://sg.uploads.ru/JCNoP.png[/AVA]
Роберт обещал пригласить его в гости и теперь предлагал долго пить чай. Ноа не был дураком, он прекрасно понимал, что за этим кроется. Вряд ли они доберутся до чая, очень маловероятно, что вообще посетят кухню. И он был этому рад. Ему хотелось попробовать, хотелось зайти дальше, его организм бушевал и требовал внимания – усиленного, обильного, обволакивающего и одуряющего. Как в машине, только больше. Ноа хотелось обернуть явью все свои самые смелые мечтания и фантазии. Наконец, у него появилась возможность дотронуться до вожделенного идеала, до мужчины, который подарил ему самые незабываемые эмоции, до человека, согревшего теплом замерзшую и уставшую душу, живущую в молодом, казалось бы, теле. Роберту казалось, что он спас мальчишку всего однажды, но на деле он даже не подозревал, как помог ему. Они проводили вместе не так много времени, и, тем не менее, у Роба получилось повлиять на Ноа, помочь ему приободриться, воспрянуть духом и пожелать пойти вперед. Наверное, ему казалось, что он учит своего подопечного защищаться и сражаться за себя самого, но на деле Роберт учил Ноа жить. И не просто подталкивал к верной дорожке, как взрослый, а сжимал его ладонь своей и был готов идти вперед с ним вместе.
Когда-то Ноа казалось, что все эти отношения, романтика, свидания, драмы, да даже секс – это мелочи, и они не стоят такого внимания. Было бы о чем, дескать, говорить и страдать. Когда все сверстники начали познавать себя и друг друга, он испытывал аналогичную потребность, но не пользовался успехом у девочек, не интересовался окружающими мальчиками и вообще испытывал трудности в общении с кем-либо. Недостаток ласки и внимания он прикрывал оправданиями, вроде как только глупцы и малышня тратят на это время, в то время как Ноа предпочитает творчество и стремится к искусству. Смиряться с реальностью он учился с раннего детства, с тех пор достаточно преуспел. Если чего-то не хватало, то Тейн быстро переключался на иное, пытаясь хоть как-то адаптироваться в этой жизни. Иногда он себя обманывал, зачастую совершенно безуспешно, но приспособляться к неблагоприятным условиям умел на «отлично». Это выручало его по жизни, пока он не понимал, чего на деле лишается.
А теперь Ноа понимал. Он чувствовал это каждой клеточкой своего тела, волновался ужасно, ведь ему предстояло сделать шаг в новую, взрослую жизнь. И он, в общем-то, не слишком переживал из-за своей неопытности. Разве в этом есть что-то дурное? Да, он не переспал с какой-нибудь девчонкой на заднем сидении отцовской тачки и не приглашал никого, когда предков не было дома, урывал лишь какие-то мимолетные человеческие связи, после чего снова и снова оставался один. Ноа не считал себя неудачником или недостойным внимания человеком, он даже подозревал, что пожелай и нашелся бы кто-то желающий строить с ним «отношения» со всеми этими детскими драмами и интригами. Но он не хотел. Ждал чего-то особенного, взрослел, не желая выглядеть так же глупо, как и другие, а теперь пришел к нужному рубежу и с удовольствием понимал – оно того стоило. Роберт того стоил. Он красивый, надежный, взрослый и точно знает, что делает, а разве не этого стоит ждать от своего первого любовника? Ведь первый раз навсегда остается в памяти, от него зависит все, что будет дальше. Ноа казалось, что он поступает правильно, доверяясь своему мужчине. Ничего в этой связи его не смущало, хотя головой он прекрасно понимал, как много у них впереди еще преград.
Ну, вот взять хотя бы возраст…
Ай, впрочем, совсем неважно.
«Я останусь у друга с ночевкой. Не переживайте».
Можно подумать, они стали бы. Ноа всего на половинку мгновения нахмурился, но тут же довольно улыбнулся. Проблемы с родителями были его печальной реальностью – ничего хорошего, конечно, но вместе с тем ничего необычного. У них своих дела, а у него теперь свои, так что не стоит им тратить время друг на друга, если это не приведет ни к чему хорошему. Ноа знал, что его не хватятся и вряд ли накажут после за то, что не предупредил заранее. Родители уже давно подталкивали его к общению с людьми, настаивали пригласить друзей-приятелей как-нибудь домой на пиццу и видеоигры, не говоря уже о том, как они выспрашивали о ком-то особенном. Предки знали про его ориентацию, но не хотели верить в этом, так что дружно игнорировали этот факт и периодически задавали ключевой вопрос:
- У тебя есть кто-то особенный? – спрашивали они.
- Неа, - отвечал Ноа, безразлично пожимая плечами.
Теперь у него был кое-кто особенный, и родителям совсем необязательно было знать подробности, пусть просто порадуются, что их сын, наконец-то, с кем-то общается и, вероятно, даже практикует личную жизнь. Благодаря самообману о плохом они если и подумают, то быстро отмахнутся от непотребных мыслей, предпочтя не акцентировать на этом внимание. Видимо, в их семье обманывать себя было самым естественным занятием.
И на это, в общем-то, плевать.
Они начали целоваться прямо в коридоре. Роберт действовал медленно, но наверняка, а Ноа полностью ему доверялся. Даже немного забегал вперед, стягивая с мужчины футболку с полной уверенностью – ему можно так делать. Ему можно делать очень много, правда он не совсем умеет, но Роб ведь учитель, пусть расширит свою специализацию ради своего юного любовника.
- Так что, «Эрл Грей»? – предложил смешливо Робертсон, утягивая Ноа за собой в спальню в противовес своим словам.
- Заваришь мне его утром, - улыбнулся тот в ответ, бесстыдно притираясь пахом к чужому бедру.
Вы здесь » we find shelter » Уникальные » ты меня волнуешь. НЗ
